- Мясного бульона тебе принёс - лучше всякого лекарства силу даёт. Выпей, сразу поправишься. И как это тебя угораздило? - Пахомов кормил меня с ложки, как маленького, а Шурочка стояла рядом и посмеивалась:
- Гляди-ка, как все балуют его, аж завидки берут! Хоть бы меня кто-нибудь так пожалел…
- Тут особая статья, - строго ответил Пахомов.
Ночью Шурочка, не раздеваясь, легла рядом со мной, прижала мою голову к груди.
- Спи, миленький, спи. У тебя сильный жар, даже губы потрескались. Рассказать тебе сказку?
- Расскажи…
- В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царевич, молодой, красивый… Словом, вроде тебя…
За занавеской кто-то прохрипел:
- Пить…
Шурочка нагнулась, крепко поцеловала меня в губы и убежала…
Через три дня я вернулся в свою часть и узнал, что и в тот раз наша атака захлебнулась. Бойцам под сильным кинжальным огнём пулемётов белых пришлось откатиться назад.
Командир полка и комиссар требовали точных данных о противнике. Каждую ночь разведчики отправлялись за "языком" и каждый раз возвращались ни с чем. В конце концов они всё-таки приволокли какого-то высокого, тощего солдата.
В землянке, при свете "летучей мыши", Кузьменко допрашивал его, а я вёл запись.
- Из какой части? - грозно спросил командир роты.
- Пехота мы. - Солдат переступал с ноги на ногу и часто-часто моргал. На нём была новенькая английская шинель, но вид он имел жалкий.
- Ты дурака не валяй, всё равно заговоришь. Отвечай по существу! - Кузьменко стукнул кулаком по столу. - Из какой части, кто командир, сколько у вас пушек, пулемётов, где стоит кавалерия, сколько сабель, откуда и когда прибыли?
- Известно откуда - из деревни Большие Выселки!.. Мобилизовали, дён десять в казарме продержали…
- Не об этом я, дурья башка! Про вашу часть спрашиваю, про войска белых, понимаешь? Отвечай по порядку, а то расстрелять велю!
Солдат затрясся.
- За что, господин-товарищ? Разве мы по доброй воле…
- Тьфу, чёрт!.. Дурак или притворяется. Ваня, попробуй ты, - обратился Кузьменко ко мне. - Может, вытянешь из этого сукина сына хоть одно толковое слово.
- Ты не бойся, - начал я мягко. - Мы зла тебе не хотим. Скажи, кто ваш командир?
- Известно кто, офицер…
- Какого звания, как его фамилия?
- Кто его знает. - И опять: - Вы не думайте, господа-товарищи, мы не по доброй воле… Вот святой крест. - Солдат перекрестился.
Зазвонил полевой телефон. По ответам Кузьменко я понял, что говорит комиссар.
- …Какой-то он недоделанный! Целый час бьюсь - слова не могу вытянуть… Есть отправить к вам в штаб!..
Кузьменко вздохнул и, позвав связного, приказал доставить пленного солдата в штаб полка к комиссару.
Через час и мне было приказано явиться туда.
Боевое задание
Штаб полка - ветхий домик за оврагом. Ночь была тёмная, я не без труда нашёл штаб и доложился дежурному.
Через несколько минут меня позвали к комиссару. Я одёрнул гимнастёрку, поправил ремень и, войдя в комнату, чётко отрапортовал:
- По вашему приказанию красноармеец Силин прибыл!
- Здравствуйте, красноармеец Силин! - Комиссар улыбался. - Садись, Ваня. - Он показал на свободную табуретку.
В комнате с земляным полом и низким потолком за столом, на котором лежала карта, сидели Власов, командир полка и пожилой плотный военный с седеющими висками. Его я раньше не встречал.
- Командир полка и товарищ Овсянников хотели кое-что узнать о тебе. Расскажи коротко, - сказал комиссар.
Я начал рассказывать о своей семье, о себе. Командир полка неожиданно перебил меня, спросил по-французски:
- Говорят, ты и музыке учился?
- Да, с четырёх лет… Мама занималась со мной.
- Отлично! А теперь поговорим о другом, - сказал он опять по-французски и кивнул комиссару.
Будь здесь моя мама, она, наверное, поправила бы его произношение, но мне было не до этого.
- Мы вызвали тебя для серьёзного разговора, - обратился ко мне Власов. - Внимательно выслушай товарища Овсянникова, но д ответом не торопись, сперва хорошенько подумай. Дело, которое мы собираемся поручить тебе, сложное, я бы сказал даже - рискованное. Ты имеешь право отказаться.
Тот, которого называли Овсянниковым, подсел ко мне ближе.
- Вот в чём дело, - сказал он. - О противнике мы почти ничего не знаем. Воевать же вслепую - значит зря губить людей и провалить дело. Ты сам знаешь: наши части трижды пытались лобовой атакой смять врага, но безуспешно. А время не ждёт, зима на носу. Нам во что бы то ни стало нужны точные сведения о противнике. Вот мы и решили забросить тебя в тыл к белым. Походишь, посмотришь, что и как. Вернёшься - доложишь… Как думаешь, справишься?
У меня мурашки пошли по телу: одному в тыл к белым!.. Я готов был целую ночь сидеть в секрете, ходить с бойцами в атаку, охотиться за "языком", но-только не в тыл, да ещё одному! Заметив мою нерешительность, комиссар сказал:
- Видишь ли, Иван, мы тут долго советовались, прежде чем послали за тобой. Решили, что ты больше всего подходишь для выполнения такого задания. Образованный, знаешь французский язык, музыку. В случае чего вполне сойдёшь за мальчика из богатой семьи. Можешь придумать историю, будто отец твой был офицером, ушёл на войну, пропал без вести. Мать умерла с горя, и ты остался один. Пришли большевики, дом реквизировали, тебя выгнали на улицу… Такая история белым понравится, они поверят тебе. В рассказ, будто невзначай, вставь несколько французских фраз. Ты будто знаешь, что в Тифлисе живёт дядя, мамин брат, вот и пробираешься к нему… Разумеется, мы не стали бы рисковать, если б не крайняя нужда. Речь идёт о жизни сотен и тысяч твоих товарищей, об успехе нашего дела.
- Раз нужно, сделаю всё, что прикажете, - собравшись с силами, проговорил я.
- Не приказываем, а просим, - поправил комиссар. - А теперь иди, отдохни. Утром поговорим обо всём более подробно.
Спать я устроился в соседнем доме на полу. Спал тревожно, часто просыпался, всё думал о предстоящем деле. Справлюсь? Не попадусь? Мне вспомнилось злобное лицо капитана из ростовской контрразведки. Попадёшь в руки к такому - жизни рад не будешь, он из тебя все жилы вытянет!.. Запросто может расстрелять. А вдруг не сумеешь выбраться обратно, застрянешь у белых? Об этом и думать не хотелось…
Встал на зорьке, распахнул окно. С гор дул свежий ветер. На листьях блестела ночная роса. Перекликались птицы. Но сегодня всё это не радовало меня… Умылся в речушке ледяной водой, привёл себя в порядок и, присев у подоконника, написал маме письмо, в котором изобразил своё чуть ли не райское житьё - пусть не тревожится! Живу я, мол, хорошо, здоров, кормят прекрасно, все товарищи замечательные люди и опасностей никаких…
Вестовой принёс хлеб, полный котелок каши. Я поел и пошёл к товарищу Овсянникову.
- Я приготовил тебе отличный костюм1 - сказал он, улыбаясь, и показал на кучу тряпья, валявшегося в углу. - Сперва поговорим, потом переоденешься. Посмотрим, как ты будешь выглядеть в этом одеянии.
Он усадил меня рядом с собой и начал подробно излагать свой план:
- Разведчики перебросят тебя километров на пять за линию фронта и укажут, куда идти. Будешь выдавать себя за беспризорника. С собой никаких документов, бумаги, карандашей не брать. Вертись около походных кухонь, - голоден, мол, дайте поесть… Общайся с рядовыми - солдат везде солдат, народ сердобольный, пожалеют бездомного Паренька, поделятся пайком. Офицерам и фельдфебелям на глаза не попадайся. Главное - как можно ближе подойти к передовым. Всё, что увидишь, держи в памяти, ничего не пропускай, даже мелочи. Запомни, например, какие номера на погонах у солдат. На сколько рядов тянутся окопы. Имеются ли другие укрепления. Где расположены пулемёты… Особое внимание обрати на артиллерию: где она установлена, какого калибра, сколько стволов. Где стоит кавалерия и сколько. Подозрительных вопросов никому не задавай, только наблюдай!.. Как я уже говорил, ничего не записывай, тем более не рисуй. Разведчики придут за тобой в ночь на вторые сутки и будут ждать в заранее условленном месте. В случае, если не сумеешь вернуться к этому сроку, они придут на следующую ночь. Обстоятельства могут сложиться и так, что тебе придётся выбираться самостоятельно. Если попадёшь в расположение других наших частей, попроси отвести к начальнику особого отдела. Ему, и никому другому, назовёшь условный номер: "Двадцать шесть". Он всё поймёт и поможет тебе добраться до нас. Ещё раз повторяю: кроме начальника особого отдела, никому ни слова!.. Если тебя задержат белые, держись так, словно чёрт тебе не брат, - никакого страха не показывай. Хорошенько запомни историю, которую рассказал тебе комиссар. Добавь к ней ещё кое-какие подробности: родился где-то на севере, где именно - не помнишь, отца перевели в город Ростов-на-Дону, в каких частях он служил - не знаешь… Ты в Ростове в каких-нибудь богатых домах бывал? - вдруг спросил Овсянников.
- Бывал…
- Тем лучше! Назовёшь улицу, расскажешь, что было по соседству. Смотри, чтобы всё было точно! Среди белых может оказаться кто-нибудь из Ростова, он и поймает тебя на пустяке. Сам говори поменьше, - только на вопросы отвечай… Ну-ка, скажи, как звали твоего отца-подполковника?
- Евгений Константинович Ключинский, - назвал я первое, что пришло мне в голову.
- Стало быть, отныне ты Иван Евгеньевич, запомни!.. А мать?
- Маргарита Петровна.
- Сойдёт! Если, паче чаяния, засадят под замок, не рыпайся. Попытаться улизнуть можно только в том случае, если есть полная гарантия успеха. Не то терпи, жди, пока сами не выпустят. Всё понял?
- Вроде всё…