Правда, до Вековской стражи надо было идти верст пять, но Мите хотелось, чтобы Ольга увидела богатство здешнего леса. Да и дорога туда была уж очень красивая- вдоль старой просеки, густо обрамленной кустами орешника и черемухи.
Миновав сторожевую вышку и домик полесника, притулившийся у перекрестка двух просек, они свернули по мшистой тропочке в чащу березняка, за которой начинался уже сам Синий бор. Тут стали встречаться прогалинки, поросшие черничником, и Ольга, приметив ягоды, нетерпеливо восклицала:
- Вот она, вот черника, давай собирать!
- Нет, еще не дошли, - говорил Митя.
Наконец перед ними открылась прогалинка, сплошь черная от обилия ягод. Ольга даже руками всплеснула:
- Да что же это, Митя, ты погляди, как много ее!
- Вот здесь и будем собирать. Ты начинай с этого края, а я пойду с другого, навстречу тебе.
- Зачем же так, лучше уж рядышком.
- Ну давай рядышком.
Они поставили кузова под большую приметную ель, а сами, взяв наборыши, присели в черничник и принялись собирать ягоды.
Набрав полный наборыш, Митя поглядел, как шло дело у Ольги. У нее-то не было и половины наборыша. Да и собирала она небрежно - ягода была сорная, попадалось много листочков.
- Так не годится, - строго сказал он. - Ты возьми веточку, тряхни ее и легонько потяни на себя. Тогда спелые ягоды упадут тебе в горсть, а те, что еще не доспели, да и листочки - на ветке останутся.
- А ну-ка покажи.
Митя показал, как надо по-настоящему брать чернику. Ольга быстро переняла это, и дело пошло лучше. Они сидели на корточках рядом, то бок о бок, то друг перед другом. Иногда их руки тянулись к одной веточке и как бы нечаянно встречались. Каждый раз при этом Митя испытывал такое чувство, будто прикасался к чему-то запретному, но столь желанному, что это прикосновение жарким током отзывалось в нем, томило и снова влекло…
А солнце поднялось уже высоко. В лесу гуще запахло смолистой хвоей, горечью березовой коры, вереском и грибницей. Мите захотелось есть, и он предложил:
- Давай червячка заморим.
- Да я и так уж - одну горстку в наборыш, другую в рот, - призналась Ольга.
- Ну, ягодой сыт не будешь.
У него была с собой краюшка ржаного хлеба, кусочек сала и лук. Они устроились под елкой, возле своих кузовов, и стали закусывать.
- Вот какой ты молодец, - говорила Ольга. - Мне и невдомек еды захватить, а у тебя все нашлось. И как вкусно!
Позавтракав, снова начали брать чернику. Митя уже наполнил свой кузов доверху и стал помогать Ольге, когда она окликнула:
- Митя, посмотри, какая красивая ящерица!
Он глянул и увидел среди кустов черничника медянку, свернувшуюся золотистым кольцом. Ольга потянулась к ней. Змейка зашевелилась, подняла голову и приоткрыла пасть.
- Берегись, ужалит! - крикнул он и мгновенно, не раздумывая, оттолкнул Ольгину руку, быстро схватив медянку за хвост, отбросил ее.
- Ядовитая? - шепотом спросила Ольга и посмотрела на него большими глазами, полными ужаса.
- Конечно, ядовитая.
- Уйдем отсюда.
- Да ты не бойся, она уже не подползет.
- С тобой я ничего не боюсь, но лучше уйдем. Ведь и кузов у меня почти полон.
- А может, доберем? Немного осталось.
- Нет, хватит, а то нести тяжело.
- Как хочешь.
Они нарвали листьев папоротника, чтобы прикрыть чернику, пристроили кузова за плечи и пошли.
За Вековской стражей, уже на просеке, Ольга спросила:
- Ты за меня испугался?
- Конечно.
- А если бы она тебя укусила?
- Ну, мне-то не впервой расправляться с ними.
- Я не знала, что ты такой смелый…
Жарко пекло высокое солнце, кузова оттягивали плечи. В орешнике перекликались какие-то птахи. Бабочки кружились над пестрой травой. Гудели шмели. Где-то закуковала кукушка, и Ольга торопливо спросила:
- Кукушка, кукушка, сколько нам жить?
- Почему "нам"?
- Ну, нам с тобой.
Кукушка на мгновение замолкла, словно задумалась, и снова начала куковать. Они оба считали, считали и сбились со счета, а в лесной чаще все еще слышался уже приглушенный далью голос вещуньи.
- Долго нам жить! - счастливо засмеялась Ольга и сказала: - Знаешь что, давай посидим, отдохнем.
- Подожди, тут шагов через сто я знаю одно местечко: маленькая полянка и родничок.
- Веди. Я за тобой - куда хочешь…
Пройдя еще немного, они свернули с просеки. Митя раздвинул шторку кустарника, и перед ним открылась полянка, вся покрытая цветами. Розовая кашка перепуталась тут с синими колокольчиками, золотым зверобоем, пунцовыми звездочками дикой гвоздики и желто-фиолетовым изобилием ивана-да-марьи.
- Какая прелесть! - обрадовалась Ольга. - Будто в маленькой комнатке!
Они сняли и поставили в траву кузова. Ольга села в тени орешника, и Митя растянулся рядом, уткнувшись лицом в траву.
Несколько минут они оба молчали. Вдруг Ольга резко встрепенулась и вскрикнула. Он поднял голову.
- Что ты?
- Ой, у меня тут муравей или клещ… Вот, я держу его. Помоги вынуть. - Одной рукой она придерживала ткань сарафанчика на груди, а другой схватила его руку и потянула к себе. - Помоги же… Постой, я только расстегну пуговку…
Он вытащил у нее из-за пазухи полураздавленную козявку.
- Просто божья коровка.
- А я думала, это клещ. Насмерть перепугалась. Чувствуешь?
Дрожащими пальцами Митя чувствовал упругую выпуклость девичьего тела, слышал, как отчаянно стучит не ее, а его сердце, как пружинисто поднимается жаркая кровь. И тут Ольга с тихим стоном откинулась навзничь, все еще держа его за руку. Глаза ее были полузакрыты и, как показалось ему, замутились, а губы, совсем темные от черники, жадно ловили воздух.
Митя перепугался. Ему представилось, что от знойного солнца и пьянящей лесной духоты она потеряла сознание и даже может сейчас умереть. Он метнулся к роднику, чтобы достать воды, зачерпнул ее кепкой и торопливо вылил на голову Ольги. Она вздрогнула, выдохнула: "Ой!" - открыла глаза и села, оправляя платье. У ног ее лежал опрокинутый кузов. Почти вся черника высыпалась в траву.
- Господи, что со мной? - томно промолвила она, вытирая рукою мокрое лицо и шею.
- Должно быть, солнцем нажгло.
- Пойдем, - сказала Ольга, поднимаясь с помятой травы.
- Да ты отдохни.
- Нет, нет, сейчас же пойдем.
- Давай хоть чернику соберем.
- Не надо, - с жестким упрямством возразила она.
- Ну, я тебе из своего кузова пересыплю, а то тетка Наташа рассердится.
Он отсыпал ей ягод из своего кузова, и они пошли. Ольга впереди, Митя за нею.
Она всю дорогу молчала и у калитки даже не попрощалась с ним.
Вечером Митя спросил у ее тетки, Наташи Нестеровой:
- Оля не собирается в сад?
- Уморилась она. Лежит, даже обедать не стала. Куда ходили-то?
- За Вековскую стражу.
- Ну разве можно так далеко…
В этот вечер Митя тоже не пошел в сад, а утром, чуть свет, отправился на лесопилку.
Нестерпимо долго тянулась для него эта неделя! Все время он думал только о том, как увидится с Ольгой и как пойдут на гулянье в сад, и, может быть, она снова скажет: "Митя, возьми меня под руку…"
В субботу, отпросившись пораньше, не чуя ног, спешил он домой, а вымывшись, переоделся, пригладил перед зеркалом волосы и спросил у матери:
- Не знаешь, как Ольга?
- Что - Ольга.
- Да устала она тогда с непривычки. А сейчас, может, вместе в сад пойдем.
- Эка, хватился! Она еще во вторник уехала.
- Как так уехала?
- Взяла да уехала…
С тех пор он не видел ее. Нестеровы говорили, что племянница окончила техникум, вышла замуж. А в Гусь-Хрустальный больше так и не приезжала.
- …Ты что задумался, милый? - спросила жена, пересыпая в банку последние горсти черники.
- Да вот вспомнил, как однажды просыпали чернику из кузова и не собрали, а сейчас стало жалко, - ответил Дмитрий Васильевич.
Комиссар конного двора
Сергею Ильичу Пескову выпал счастливый случай побывать в мещерском городке, где давным-давно прошла его юность. Впрочем, в то время, когда он там жил, городок считался всего лишь рабочим поселком. Много перемен произошло в нем за эти годы. Были сооружены новые заводы, вокруг них возникли совершенно новые улицы, да и старые изменились до неузнаваемости. И люди встречались уже незнакомые. Но однажды возле почты он увидел рыженького вихрастого мальчишку и сразу узнал в нем Веньку Овчинникова, с которым в третьем классе сидели на одной парте. Но это был, конечно, не Венька, а может быть, внук того Веньки Овчинникова. В другой раз, встретив смуглую черноглазую девочку лет четырнадцати, Сергей Ильич прямо-таки оторопел и сказал:
- Постойте, вы - Нестерова?
- Фролова, - ответила девочка. - Нестерова - это фамилия моей бабушки.
- Ее зовут Ольгой?
- Нет, Ольгой зовут мою маму, но она тоже Фролова, а бабушка - Анна Захаровна.
Больше он уже не рисковал любопытствовать. Грустно возвращаться в мир своей юности почти через сорок лет…
В общем-то он недолго пробыл в том городе. Всего несколько дней.