Подпоручик Киже
Впервые - Красная новь, 1928, № 1.
Первоначально замысел произведения из эпохи Павла I возник как сценарий немого фильма, действие которого имело более широкие исторические рамки, чем наличествующие в рассказе.
Печатается по изд.: Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. Л., 1971.
В своих книгах кинорежиссеры Г. Козинцев (Глубокий экран. М., 1971) и С. Юткевич (О киноискусстве. М., 1962), вспоминая о рождении замысла "Подпоручика Киже", связывают его с анекдотическим эпизодом, рассказанным Ю. Тыняновым. Царский солдат охраняет голое поле: артиллерийский склад, который здесь раньше был, упразднили, но приказа о снятии поста все еще не было. На месте, где был склад, десятилетиями сменяются караулы. Охраняемая пустота - это было "зерном" замысла, претерпевшего существенные изменения в процессе работы. Фильм "Подпоручик Киже" должен был стать первой работой режиссера С. Юткевича, но осуществить ее ему не удалось.
В журнальной публикации рассказ имел своего рода введение, снятое затем в отдельном издании, где Тынянов в качестве исходного материала рассказа называет "двухстрочный анекдот", "неумно записанный" одним важным мемуаристом. Этот анекдот обнаруживается в так называемых "памятных тетрадях" С. М. Сухотина, отрывки из которых публиковались в 1894 г. в "Русском архиве". Анекдотов, по сути, два. Первый: "Павел, приняв ошибку писаря: подпоручики же (киже) за имя собственное, произвел этого Киже, в продолжение одного года, из подпоручиков в полковники и тогда потребовал для представления из какого-то армейского полка. Штаб, т. е. военная коллегия, для скрытия ошибки признал его умершим".
Другой: "Однажды камер-паж Яхонтов, впоследствии московский сенатор, страшный тогда шалун, вздумал вовремя […] страшного царского дреманья смешить какими-то фарсами стоявших у окна в нижнем этаже фрейлин. Боясь нашуметь, они заперли окошко, но Яхонтов вдруг громко крикнул: "Слушай!" и, соскочив с цоколя, убежал и скрылся. По приказу разбуженного императора стали искать кричавшего. После напрасных поисков старик-комендант уговорил одного солдата за вознаграждение взять вину на себя. Трепещущий комендант объявил государю, что виновный найден; тогда Павел, призвав к себе солдата, спросил его: "Ты кричал - слушай? - Виноват, я - отвечал солдат. - Какой славный голос, - сказал Павел, - дать ему 100 рублей!" (Русский архив. 1894. Кн. 1. № 2. С. 266).
Некоторые исследователи (Б. Костелянец, В. Каверин) считают, что сюжет "Подпоручика Киже" писатель заимствовал из сборника анекдотов о Павле I и его царствовании. Рассказ о Киже здесь записан несколько иначе: император, произведя "подпоручика Киже" в поручики, на другой день утверждает его в звании штабс-капитана, затем - капитана, а потом - полковника. Желая сделать его генералом, государь вызвал Киже к себе. Но ему доложили, что полковник умер. "Жаль, - сказал Павел, - был хороший офицер" ("Павел I. Собрание анекдотов, отзывов, характеристик, указов и пр. Составили Александр Гено и Томич". Спб., 1901. С. 250).
Ю. Д. Левин полагает, что при создании рассказа Тынянов пользовался и тем и другим источником: "По-видимому, "памятные тетради" Сухотина явились для писателя лишь первым толчком для размышлений над сюжетом повести. В дальнейшем же он обратился в поисках материала к сборнику "Павел I", откуда был заимствован анекдот, положенный в основу истории поручика Синюхаева. Ряд частных, "проходных" эпизодов повести, как оказалось, опирается на материалы, почерпнутые из этой книги. Таковы, например, выкрик Павла "Мы погибли" в момент появления гонца, принесшего радостную весть о смерти матери-императрицы, рассказ про туфлю, которую бросила Нелидова вслед императору, латинское изречение Sic transit gloria mundi и т. д." (Левин Ю. Д. Об источниках "Подпоручика Киже"// Роль и значение литературы 18 века в истории русской культуры. М.; Л., 1966. С. 395). Этой же точки зрения придерживается и Е. Тоддес (Тоддес Е. А. Послесловие//Тынянов Ю. Подпоручик Киже. М., 1981. С. 164–200).
Вскоре после выхода рассказа в печати появились и первые критические отклики на него. "Тынянов написал остроумный и тонкий исторический анекдот из эпохи императора Павла I… Читается забавно, но нельзя забывать при этом, что данное здесь восприятие эпохи все-таки очень поверхностно, что объяснить весь строй павловского времени лишь безумием императора явно ошибочно" (Новые книги//На литературном посту. 1931. № 2. С. 47). В первом монографическом исследовании творчества Ю. Тынянова его автор Л. Цырлин, сделав ряд верных наблюдений над рассказом "Подпоручик Киже", все же приходит к следующему выводу: в новелле "возникает преобладание колорита событий над фабулой событий. Поэтому новелла Тынянова - не историческая новелла, а… исторический интерьер, мизансцена, поставленная перед зрителем" (Цырлин Л. Тынянов-беллетрист. С. 87–88). По-иному было воспринято появление новеллы писателями-современниками. "Ну как было не понять… "Подпоручика Киже", эту поэму о всеобъемлющем бюрократическом мышлении, населяющем мир призраками и превращающем живых людей в призраки, о человеке, рожденном из канцелярской описки, дослужившемся до генеральского чина, имевшем жену и детей, но никогда не существовавшем?" - писал К. Чуковский (Юрий Тынянов. Писатель и ученый. Воспоминания. Размышления. Встречи. М., 1966. С. 145). "Подпоручик Киже" и "Восковая персона", - добавляет И. Эренбург, - были нам глубоко понятны" (там же, с. 184).
Представляется интересным мнение Б. Эйхенбаума, который расценил появление "Подпоручика Киже" как "новый шаг" в творчестве Тынянова. "…Исторический рассказ о подпоручике Киже, - писал Б. Эйхенбаум, - знаменует собой отказ от лирической патетики, от слишком свободного […] языка, от подчеркнуто субъективной авторской манеры, принимающей иногда форму словесной истерики. Тынянов рвется из плена собственной лирики, развивая спокойный, лаконичный стиль, обращаясь к повествованию и даже стилизации" (там же, с. 82).
Анализируя тыняновский метод и раскрывая его сущность, Б. Костелянец замечал: "Мысль о бюрократической системе как о проявлении силы, стоящей над людьми и уродующей при этом их существование, отнюдь не является плодом вымысла писателя. Разрабатывая анекдот, относящийся к эпохе Павла I, Тынянов создает обобщенную картину, раскрывающую природу бюрократической машины русского самодержавия… Через анекдотический сюжет Тынянов мастерски раскрывает закономерные черты русского самодержавно-крепостнического строя. Здесь он имел предшественников среди выдающихся русских писателей - М. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. С. Лескова…" (Костелянец Б. Указ соч. С. 270–271). В этот ряд можно поставить, на наш взгляд, и Н. Гоголя, чье влияние очевидно.
В. А. Каверин, оценивая "Подпоручика Киже" как "…шедевр в жанре исторического рассказа", тоже указывает на то, что Тынянов использовал в своем творчестве опыт и традиции многих писателей, в частности, мотив "тени", "двойника": "Тема двойника, - читаем у В. Каверина, - сотни лет существует в литературе. Варианты ее бесчисленны… у Тынянова не человек отбрасывает тень, а тень… создает видимость государства… Рассказывая о "тени слова", Тынянов не показывает характера героя - героя нет, стало быть, нет и характера. Зато с поразительной достоверностью показан характер государства" (Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. С. 11–12). О теме "превращения", "двойника" в творчестве Тынянова писали и другие исследователи (см., например: Муратов Л. Г. Петербургская тема О. Форш и Ю. Тынянова//Русская литература. 1982. № 4).
Многие указывали на "кинематографичность" исторической прозы Тынянова. Судьба рассказа "Подпоручик Киже" - наглядное тому подтверждение. Сценарий фильма "Подпоручик Киже", задуманный в 1927 году, не был "воплощен" в жизнь. Новый вариант сценария, к которому Тынянов вернулся в начале 30-х годов, был поставлен на студии "Белгоскино" В. Файнциммером в 1934 году, причем музыку к фильму написал С. Прокофьев.
Автор статьи "Поручик Киже" как теоретический фильм", исследуя сценарий фильма 1934 года, указывает на связь его с повестью Э. Т. А. Гофмана "Крошка Цахес, по прозванию Циннобер", ярко выраженную в сценарии, но в ослабленном виде существующую и в рассказе (см.: Ямпольский М. Б. "Поручик Киже" как теоретический фильм//Тыняновский сборник. Вторые тыняновские чтения. Рига, 1986. С. 33
Константин Александрович Федин (1892–1977)
(Комментарии, составил В. П. Семенко)
В 20-е годы К. А. Федин выпускает сборники рассказов: Пустырь. М.; Пг., 1923; Рассказы. М., 1925; Рассказы. М., 1926; Абхазские рассказы. М.; Л., 1927; Мужики. Рига, 1927; Трансвааль. Рассказы. М.; Л., 1927.