- Это в ней женское говорит, дружок, - ответил Зуи. - Я знаю этот голос. Ох как же этот голос мне знаком! - С лица и горла у него уже исчезли последние следы пены. Одной рукой он критически ощупал шею, затем взял помазок и стал опять намыливать стратегические участки. - Ладно, и что Лейн имел сказать по телефону? - спросил он. - Что же стоит за кручиною Фрэнни, по версии Лейна?
Не вставая, миссис Гласс живо подалась вперед и ответила:
- Ну, Лейн утверждает, что все это - все эти глупости вообще - из-за той книжульки, которая все время при ней. Ты знаешь. Та книжица, которую она вчера весь день читала и таскала с собой, куда бы ни…
- Я знаю эту книжку. Продолжай.
- Ну, он говорит, Лейн, что это ужасно набожная книжка, фанатическая и все такое, и что Фрэнни ее взяла в библиотеке колледжа, а теперь думает, что, наверно… - Миссис Гласс умолкла. Зуи повернулся к ней с отчасти даже угрожающим вниманием. - Что такое? - спросила она.
- Где, он говорит, она ее взяла?
- В библиотеке. В колледже. А что?
Зуи покачал головой и снова отвернулся к раковине. Отложил помазок и открыл аптечку.
- Да в чем дело? - вопросила миссис Гласс. - Что не так? Почему такой взгляд, юноша?
Зуи не отвечал, пока не распечатал новую упаковку лезвий. Затем, отковыривая старое, сказал:
- Ты такая дура, Бесси. - И со щелчком снял лезвие.
- Почему это я дура? Кстати сказать, новое лезвие ты только вчера ставил.
Зуи с непроницаемой физиономией вправил в бритву новое лезвие и приступил ко второй проходке.
- Я задала тебе вопрос, юноша. Почему я дура? Она что, не брала эту книжку в библиотеке колледжа?
- Нет, Бесси, не брала, - ответил, не прерывая бритья Зуи. - Эта книжка называется "Странник продолжает путь" - и это окончание другой книжки, которая называется "Путь странника", ее она тоже везде таскает с собой, и обе эти книжки она взяла из прежней комнаты Симора и Дружка, где обе валялись на столе Симора, сколько я себя помню. Господи боже всемогущий.
- Ну и нечего меня поэтому оскорблять! Это что - такой ужас думать, что она могла их взять в библиотеке и просто принести…
- Да! Это ужас. Ужас в том, что обе книжки валялись на столе у Симора много лет. Это угнетает.
В голосе миссис Гласс послышалась неожиданная, исключительно невоинственная нота.
- Ты же знаешь, я не захожу в ту комнату без нужды, - сказала она. - Я не смотрю на старье… на вещи Симора.
Зуи быстро поправился:
- Ладно, извини. - Не глядя на нее, он стащил с плеч полотенце и стер с лица остатки пены, хоть и не довершил второй проходки бритвой. - Давай об этом пока не будем, - сказал он и швырнул полотенце на батарею; оно упало на титульную страницу рукописи про Рика и Тину. Зуи раскрутил бритву и подержал под холодным краном.
Извинение было искренним, и миссис Гласс это знала, но, очевидно, не могла не воспользоваться эдаким преимуществом, быть может - ввиду его редкости.
- Ты недобрый, - сказала она, глядя, как он споласкивает бритву. - Ты совсем не добрый, Зуи. Ты уже достаточно взрослый, мог бы, по крайней мере, стремиться хоть к какой-то доброте, когда тебе хочется быть гадким. По крайней мере, Дружок, когда ему… - Она одновременно вдохнула и вздрогнула, когда бритва Зуи - вместе с новым лезвием и всем остальным - звонко брякнулась в корзину.
Вполне вероятно, что Зуи не собирался метать бритву в корзину, а просто опустил левую руку с такой внезапностью и силой, что бритва ускользнула. Как бы то ни было, он явно не собирался рукой бить об край раковины так, чтоб заболело запястье.
- Дружок, Дружок, Дружок, - сказал он. - Симор, Симор, Симор. - Он уже повернулся к матери, которую падение бритвы застало врасплох и встревожило, но вообще-то не испугало. - Меня так тошнит от этих имен, что хоть глотку себе режь. - Он побледнел, но лицо его оставалось почти бесстрастным. - Весь этот проклятый дом просто смердит призраками. Я не против, чтобы меня преследовал мертвый призрак, но черт возьми, я просто ненавижу, когда от меня не отлипает полумертвый. Господи, только бы Дружок наконец решился. Он делает все, что делал Симор, - или хоть пытается. Покончил бы, к чертовой матери, с собой да и покончил бы с этим.
Миссис Гласс моргнула - всего раз, - и Зуи моментально отвернулся. Наклонился и выудил бритву из корзины.
- Мы оба - чучела, Фрэнни и я, - провозгласил он, выпрямляясь. - Я двадцатипятилетнее чучело, а она двадцатилетнее чучелко, и виноваты два этих ублюдка. - Он положил бритву на край, но та непокорно скользнула в раковину. Зуи схватил ее и больше из пальцев не выпускал. - В случае Фрэнни симптомы немножко замедленнее, но она тоже чучело, и ты этого не забывай. Клянусь тебе, я б их убил и глазом не моргнул. Великие учителя. Освободители великие. Господи боже. Я даже сесть пообедать с человеком уже не могу, приличную беседу поддержать. Мне или сразу скучно, или я пускаюсь проповедовать, так что если б у этого сукина сына осталось хоть чуточку здравого смысла, он бы тут же разломал стул о мою голову. - Зуи распахнул аптечку. Довольно пустым взором оглядывал ее несколько секунд, словно забыл, чего ради открывал, затем положил невысохшую бритву на полку.
Миссис Гласс сидела очень тихо - наблюдала, - и окурок догорал у нее в пальцах. Она смотрела, как Зуи закрутил колпачок на тюбике крема. Резьбу он нащупал с некоторым трудом.
- Не то чтобы это кого-то интересовало, но я даже пожрать не могу до сих пор, чтобы сначала себе под нос не пробурчать Четыре Великих Обета, - и спорим, Фрэнни тоже. Они нас вымуштровали, черт бы их драл, с такой…
- Четыре великие что? - перебила миссис Гласс - впрочем, осторожно.
Зуи оперся о края раковины и чуточку подался грудью вперед, уставив глаза на общий эмалированный задник. Несмотря на всю хрупкость его телосложения, в тот миг он, судя по виду, был готов и способен вогнать раковину прямо в пол.
- Четыре Великих Обета, - повторил он и злобно прикрыл глаза. - "Сколь ни бесчисленны существа, клянусь их спасать; сколь ни безграничны страсти, клянусь их обуздывать; сколь ни безмерны дхармы, клянусь ими овладеть; сколь ни бесподобна Будцовость, клянусь ее достичь". Эге-гей, команда. Я знаю, что могу. Запишите меня, тренер. - Глаза его не открылись. - Господи, я бормотал это себе под нос что ни день, с десяти лет. Я не могу есть, пока этого не скажу. Попробовал однажды пропустить, когда обедал с Лесажем. И чуть не подавился ракушкой. - Он открыл глаза, нахмурился, но странной позы своей не изменил. - Бесси, давай-ка ты теперь отсюда уберешься? - спросил он. - Я не шучу. Дай мне, пожалуйста, закончить эти дурацкие омовения в покое. - Глаза его снова закрылись, и он, похоже, еще раз изготовился вогнать раковину в пол. Голова его слегка клонилась книзу, но кровь от лица по большей части отхлынула.
- Хоть бы ты женился, - вдруг с тоской сказала миссис Гласс.
Все их семейство - Зуи, разумеется, не в последнюю очередь - было знакомо с такого рода нелогичными высказываниями миссис Гласс. Лучше всего, изумительнее всего они расцветали именно посреди эмоциональных приступов нынешнего сорта. Однако на сей раз Зуи это высказывание застало врасплох. Он как-то взорвался - главным образом, через нос - то ли хохотом, то ли тем, что хохоту обратно. Миссис Гласс быстро и встревоженно подалась вперед - проверить, что это было. Оказалось, хохот - более-менее, - и она, успокоившись, откинулась назад снова.
- Да, хотелось бы, - с нажимом произнесла она. - Почему ты не женишься?
Ослабив хватку на раковине, Зуи вытащил из заднего кармана сложенный льняной платок, взмахнул, разворачивая, и высморкался - раз, другой, третий. Убрал платок обратно со словами:
- Слишком люблю кататься на поездах. А если женишься, у окошка сидеть уже не придется.
- Это не причина!
- Это идеальная причина. Уходи, Бесси. Оставь меня в покое. Сходила бы на лифте прокатилась - все радость. Ты себе в конце концов пальцы обожжешь, если не выкинешь этот свой чертов окурок.
Миссис Гласс вновь затушила сигарету о стенку мусорной корзины. Затем некоторое время посидела тихо - даже не тянулась за сигаретами и спичками. Посмотрела, как Зуи взял с полки расческу и заново прочертил на голове пробор.
- Стоило бы подстричься, юноша, - сказала она. - Ты уже похож на этих дурацких венгров, или кто они там, когда они из бассейна выходят.
Зуи отчетливо улыбнулся, еще несколько секунд подвигал расческой, потом повернулся неожиданно. Кратко погрозил расческой матери.