Фрэнни теперь развернулась прямо на голос Зуи - она сидела выпрямившись, зажав в кулаке комок "клинекса". Блумберга у нее на коленях больше не было.
- Видимо, ты можешь, - пронзительно сказала она.
- Это мимо, могу я или нет. Но, вообще говоря, да, могу. Об этом неохота, но я, по крайней мере, никогда не пытался - сознательно или нет - превратить Иисуса в святого Франциска Ассизского, чтоб его сильнее "полюбить", - а на этом неизменно и настаивает девяносто восемь процентов всего христианского мира. Не то чтобы мне это делало честь. Меня, прошу прощения, не привлекает этот тип - святой Франциск Ассизский. А тебя - да. И, по-моему, потому у тебя и случился твой маленький нервный срыв. И особенно потому он и случился у тебя дома.
Это место создано под тебя. Обслуживание справное, хочешь - горячие призраки текут, хочешь - холодные. Что может быть удобнее? Хочешь - читай молитву и лепи в одну кучу Иисуса, святого Франциска, Симора и дедушку Хайди. - Зуи умолк - очень ненадолго. - Ты что, не понимаешь? Ты не видишь, как невнятно, как небрежно ты на все смотришь? Господи, да в тебе же нет ничего десятисортного, однако же ты в данную минуту по уши в десятисортном мышлении. И дело тут не только в этой молитве - религия десятисортная, да и, нравится тебе это или нет, нервный срыв у тебя тоже десятисортный. Я видел пару-другую настоящих срывов, и те, у кого они были, не старались выбрать себе место для…
- Прекрати, Зуи! Хватит - и все! - всхлипнула Фрэнни.
- Через минутку прекращу - через одну минутку. А кстати, почему тебя вдруг сорвало? В смысле, если ты со всей своей мощью способна развалиться на части, почему с той же самой энергией не оставаться в порядке и при деле? Ладно, я неразумен. Это я очень сильно не подумал. Но, боже мой, как же ты испытываешь то небольшое терпение, что у меня с рожденья! Ты озираешь свой студгородок, и весь мир, и политику, и один летний театральный сезон, подслушиваешь беседу кучки школяров-недоумков - и делаешь вывод, что все вокруг - "я", "я", "я", а для девушки единственно разумный выход - просто валяться, обрив голову, твердить Иисусову молитву и молить боженьку о мистическом переживаньице, от которого ей станет приятно и счастливо.
Фрэнни завизжала:
- Ты заткнешься наконец, пожалуйста?
- Секундочку, всего одну, а? Ты все талдычишь про это "я". Да боже мой, только сам Христос может решить, что "я", а что нет. Это вселенная Бога, дружок, не твоя, и последнее слово насчет того, что "я", а что нет, - за ним. А как же твой любимый Эпиктет? А твоя любимая Эмили Дикинсон? Ты хочешь, чтобы твоя Эмили всякий раз, как ей взбредет в голову написать стишок, садилась и читала молитву, пока ее гадкий себялюбивый позыв не пройдет? Нет, конечно, не хочешь! Но тебе хочется, чтобы "я" отняли у твоего любимого профессора Таппера. Тут все иначе. Может, оно и так. Может, и так. Но не ори насчет "я" вообще. По-моему, если хочешь знать, половину мерзости в мире разводят те, кто не пользуется своими истинными "я". Возьми своего профессора Таппера. Судя по тому, что ты про него рассказывала, я спорить готов: то, чем он пользуется, то, что ты считаешь его "я", - вовсе не его "я", а некая иная способность, гораздо грязнее, гораздо менее основная. Господи, ты же по школам много помоталась, должна понимать, что к чему. Потри учителя - неумеху - или, если уж на то пошло, преподавателя в колледже - и в половине случаев найдешь первоклассного автомеханика не на своем месте или какого-нибудь каменотеса. Возьми, к примеру, Лесажа - моего друга, моего нанимателя, мою Розу Мэдисон-авеню. Думаешь, это его "я" привело его на телевидение? Да черта с два! У него уже вообще нет "я" - если когда-то и было. Он его расколол на хобби. У него по крайней мере три известных мне хобби - и все они имеют отношение к огромной мастерской в подвале, на десять тысяч долларов, где полно механических инструментов, тисков и еще бог знает чего. У тех, кто по-настоящему пользуется своим "я", своим подлинным "я", нет времени ни на какие, к черту, хобби. - Зуи вдруг смолк. Он по-прежнему лежал, закрыв глаза и сплетя пальцы - довольно туго - на груди, прямо на пластроне. Но лицо он теперь скривил намеренно болезненной гримасой - что явно было разновидностью самокритики. - Хобби, - сказал он. - Как это я перескочил на хобби? - Мгновение он полежал неподвижно.
В комнате раздавались только всхлипы Фрэнни - атласная подушка глушила их лишь отчасти. Блумберг теперь сидел под роялем на островке солнечного света, довольно живописно умывая морду.
- Вечные осложнения, - произнес Зуи, чуточку слишком сухо. - Что бы я ни сказал, выходит так, будто я подрываю твою Иисусову молитву. А я - ничуть, черт бы ее побрал. Я лишь против того, зачем, как и где ты ею пользуешься. Мне бы хотелось убедиться - мне бы очень хотелось убедиться, - что тебе она не заменяет к чертовой матери твой долг в жизни или, по крайней мере, повседневные обязанности. Но хуже того, до меня не доходит - богом клянусь, не доходит, - как ты можешь молиться Иисусу, которого даже не понимаешь. И непростительно, если учесть, что тебя пичкали через воронку примерно той же массой религиозной философии, что и меня, - непростительно то, что ты и не пытаешься его понять. Оправдать это еще можно было бы, будь ты какой-нибудь совсем простушкой, вроде того странника, или, черт возьми, совсем отчаялась, - но ты же не простушка, дружок, и ты совсем не на таком уж и краю. - Тут, впервые с того мига, когда лег, Зуи, по-прежнему не открывая глаз, сжал губы - тем самым весьма напомнив, кой факт следует отметить в скобках, привычку своей матери. - Боже всемогущий, Фрэнни, - сказал он, - если читаешь Иисусову молитву, по крайней мере, читай ее Иисусу, а не святому Франциску, Симору и дедушке Хайди в одном лице. Если читаешь, держи в уме его и только его - таким, каким он был, а не таким, как тебе хотелось бы. Ты прячешься от фактов. Черт, да то же самое отношение - прятаться от фактов - и привело тебя к такому бардаку в голове, и оно вряд ли тебя вытащит.
Зуи резко закрыл руками довольно разгоряченное лицо, через секунду убрал руки. Снова сложил на груди. Голос его обрел силу вновь, и Зуи заговорил почти идеально для обычной беседы: