Иван глядел на конец коридора, где высилось здание, похожее на купол без креста, - это там должен быть колодец, из которого потечет вода на завод. В том месте и было наибольшее движение. Неустроев повел человек десять, в том числе и Ивана, через груды песку, гравия, глины и всяких стройматериалов, через которые приходилось пробираться к оголовку. Содрогаясь от предстоящей неизвестной работы подо льдом, где-то там в глубине реки, Иван свернул вслед за другими в коридор по деревянному настилу. Подошли к двери. Оттуда шли глухие шумы. Вошли туда. Иван думал, что там кромешная тьма, и был чрезмерно удивлен, когда от обилия света, идущего отовсюду, стало резать глаза. Он на минуту зажмурился.
- Выходи! - закричал Неустроев вниз. - Смена пришла.
Иван не знал, куда глядеть: сеть стропил и перекладин, как паутина, сверху донизу заполняла пространство массой электрических лампочек, а в полу, на котором стояли они, он увидел дыру, и через нее глубоко вниз спускалась лестница в шахту, очень, казалось, узкую. Там мелькали в ослепительном свете люди, взмахивая лопатами. А под ними чернела вода.
Голос Неустроева отдался над головами, но вниз не проник. Неустроев спустился ниже и опять закричал. На одной из площадок бригада встретилась с потными, красными людьми, поднимающимися наверх. Впереди их шел человек в красноармейской шинели и в кожаном картузе, со скуластым лицом и слегка вздернутым носом.
- Товарищ Кузьма, - говорили ему все люди сразу, - вода одолевает, текст и текет. Разве ее, окаянную, возьмешь чем?
И голос Кузьмы отдавался глухо:
- Один предлагает уже подрезать заборы и тем спасти их от напора льда. Полая вода пройдет - тогда, мол, и вновь за работу. А когда пройдет полая вода? Когда, спрашиваю?
Шум, дотоле делавший голоса людей плохо слышными, увеличился. Точно сто мельничных колес расплескивали воду в разные стороны: так шла вода, выкачиваемая снизу десятком насосов. Из дырявых рукавов часть ее падала обратно звонкими струями и тяжелой капелью. В этот голос воды врезывалось спорое пыхтенье моторов.
Спустились на дно реки, а потом и ниже дна, к вырытому колодцу, и остановились, усевшись на мокрых перекладинах.
- Как же тут быть? - спросил кто-то из ребят. - Ведь сплошной океан.
- Вот который месяц насосы качают воду отсюда, а рабочие ждут, когда воды станет мало и можно будет рыть землю, и все-таки вода мешает. Вон она!
Неустроев указал в угол колодца, где было заметно, как подземная струя колыхала воду. Иван увидел, что он в кирпичном мешке, мокрые стены окружены бревенчатыми заборами, меж которыми набита земля, чтобы преградить путь воды к колодцу. Колодец надо было вырыть не меньше как на два метра ниже уровня дна. Рабочие выбирали из воды песок, он полз опять, образуя на дне колодца ровный пол, а стены колодца в это время опускались под тяжестью своей и наложенного на них песку, поднятого со дна. Вода находила себе пути, пробиралась под заборы, размывала землю и била ключом из-под каменной стены колодца. Ничего не предпринимали люди, стояли и ежились. А рабочий говорил:
- Тут целыми часами стоим вот и ничего не делаем. Насосы работают, моторы работают, а рабочим нечего делать: вода не пускает. Рабочие даже сложили пословицу: "Ну, водоканал строй - хоть работай, хоть стой, а денежка верная".
Несколько минут спустя включили в работу еще несколько насосов, они потянули воду, и урчанье моторов усилилось. Голос человечий тонул в этом шуме. Вода стала пропадать, вскоре сбоку показался песок-плывун, потом моторы остановились, насосы перестали пить воду, стало как-то удивительно тихо. В это время Неустроев сказал:
- Приниматься надо, - и сам первым полез в воду. - Мы же все-таки ударники.
- Что стоите? - кричали сверху. - Вода не ждет, она притаилась!
Ударники взмахнули лопатами и стали, быстро поддавая, бросать плывун в чугунный ковш, поданный сверху. Ноги увязали в песке. Иван заметил, что Неустроев не зря торопил людей, стоя в ушу колодца и указывая, где копать, потому что песок становился все жиже и стоять почти не было возможности. Вдруг Неустроев вскрикнул, отскочил, так что забрызгал Ивана водой, и выронил лопату. Лопата стала погружаться в жижу очень быстро, потому что из-под стены, где брал землю Неустроев, хлынула струя воды и моментально закрыла песок.
Вода быстро достигала колен землекопов. Сверху, бренча цепями, подняли ковш над головами ударников, и рабочие стали выбираться со дна колодца, кто как мог.
На людей Неустроев закричал истошно:
- Куда прете? Опять рыть будем скоро.
Вновь забормотали моторы, и рукава насосов уткнулись в дно колодца. Рабочие-ударники расселись на перекладинах в ожидании осушки.
- Это ведь самый большой водопровод в Союзе. Московский, например, в Рублеве, дает пятнадцать миллионов ведер в сутки, а наш будет давать восемнадцать, - сказал Неустроев.
Вода все больше накоплялась в колодце, хотя насосы вес время работали. По лестнице осторожно спустился американец Кросби, консультант строительства.
- Как тут работать, видишь сам, - услышали ударники слова десятника к переводчику.
- Инженер Кросби предлагает вам сделать песчаную подсыпку снаружи перемычки, - ответил переводчик.
Десятник махнул рукой и уныло полез вверх по лестнице. Ударники поднялись за ним на лед.
Через минуту грузовики уже подбегали к перемычке оголовка и механически опускали зады своих кузовов. И песок сам сползал к стене забора со стороны течения. Песок брали с берегового отрога, рядом. "Мерседесы" с ударниками на них выстраивались в линию подле экскаватора, а тот, поворачиваясь и глухо вопя, бросал в кузова огромные глыбы мерзлого песку. Опять визжал, опять поворачивался, опять ухал. На тачках люди тоже подвозили песок к забору и лопатами бросали в глубину речную. Из самой галереи водозабора шел гул: копрами забивались там шпунтовые сваи. Методическое аханье железной бабы оглашало воздух, в нем путались вскрики возчиков, жужжанье компрессоров, шарканье электрических пил.
Иван опьянело носился за другими, покорный их движениям. Потом опять очутился тут Кросби и приказал Неустроеву "испытать дно" оголовка. Когда ударники стремительно спустились вниз, оказалось, что вода все-таки не сбывала. Неустроев первым прыгнул в песок и один начал, стоя по колени в воде, поддевать плывун лопатой. Плывун не держался на лопате.
- Не лазьте уж, - сказал с лестницы Кузьма, - идет вода и идет. Всё дело в перемычках.
К вечеру партию Неустроева сменили, и, поужинав, Иван грохнулся на тюфяк как убитый.
Но через час прибежали посланцы в барак, подняли всех. Иван поднялся, чуя ломоту в костях, и увидел встрепанных, суматошно одевающихся людей. Неустроев подгонял их будоражливым призывом.
На льду уже раскинута была палатка, перед ней горел костер: люди здесь отогревались; Иван узнал, что бригада будет дежурить всю ночь на дне оголовка. Электричество далеко отбрасывало свет на скатерть льда, и по ней ползли тенями люди. Гулы заполняли всю окрестность реки, и это создавало обстановку боевой тревоги. До самого утра люди откачивали воду попеременно, партиями, и вынимали песок со дна, - мокрые, иззябшие. Чуть-чуть стоило присмиреть воде, и колодец был бы очищен. Но, как на грех, вода стала прибывать очень быстро. Люди вверху заохали, кто-то тревожно вскрикнул, и разом наступила тишина. Только и слышно было, как звонко шлепались капли с насосов в воду. И вскоре сбежал вниз механик и донес, что испортились два мотора и вода пуще шалеет. Пыл рабочих разом спал. Иван молчал, точно тайный провидец. Когда пошли в теплушку докуривать, он вымолвил:
- Разве реку вычерпаешь? Пустая затея.
Никто не ответил, только поежились некоторые, да у Неустроева ноздри шире раздулись при этом. Сурово сплевывая, пришел Мозгуй и начал шептаться с Неустроевым. Иван слышал, как Мозгун докладывал товарищу о дезертирах, убежавших домой на Пасху. Неустроев ответил:
- Крестьянские настроения очень сильны в бригаде, и заговорил еще тише.
Спустя малое время изнемогший Иван опять стоял у дна колодца и, бодрясь, как и другие, ждал начала бетонировки. Бетонщики стояли наготове, уже был приделан ими желоб для пуска бетона, припасен гравий и песок на дно. Вода наконец присмирела. Малюсенькой струйкой бежала она из угла, но её никто больше не боялся. Вот-вот она притихнет вовсе. От нетерпенья бетонщик сунул рогожу под цементную стену оголовка: вода вовсе исчезла. Другой сунул фартук туда же и шутливо перекрестился.
- Давай, братцы! - кричал он наверх.
Рабочие начали лить бетон. Но одновременно с этим вода выперла из-под стены и широкой струей разлилась по дну оголовка.
- Ребята, да что это?! - крикнул вдруг Мозгун.
Он бросился на песок, увязая в нем, сбрасывая с плеч спецовку, и сунул ее навстречу струе под стену. Рабочие, один за другим, посбрасывали спецовки, и Мозгун отправил их таким же порядком. На момент вода смирилась, но потом еще с большим шумом вытолкнула спецовки. Ударники отскочили на стропила.
С площадки махал рукою Кросби, а переводчик кричал:
- Мешки нужны, и только мешки. Он жалуется, что в стране, где строят заводы, нет мешков, чтобы их наполнить песком и загородить течь.
Иван увидел потом - как-то разом завертелись вихрем люди. Когда тронулась бригада к бараку, слова Мозгуна отдались у него в ушах.
- Тридцать тюфяков эти мешки заменят.