- Интерес мне с тобою спориться! - ответил Шумилов. - Я Селезнева вызываю.
- Идет! - отозвался Селезнев. - А ты, Фома, с Надеждой соревнуйся.
Надежда Шубина, плоскогрудая, сильная женщина с гладким, иконописным лицом, считалась не послед ним косарем в бригаде.
- Спасибо тебе! - обиделся Свистунов. - Нешто я бабы слабей? Я Алексея Федорыча вызываю.
Все захохотали. Узкие, плотно сжатые губы Шубиной разжались, в глазах возник сухой блеск.
- Я тебя пополам сложу да в карман суну.
- Правильно, Надя, - поддержали ее женщины, - постой за нашу честь!
- Вот что, товарищи, - сказал Кретов, - чтобы все точно было, составим "боевой листок", кто с кем соревнуется, и вывесим в правлении. Каждый день после работы будем проставлять показатели. Пусть весь колхоз знает, как у кого дело идет.
- Правильно! Пиши нас, Алексей Федорыч, - сказал Селезнев.
Кретов достал из планшета листок бумаги, подложил картуз, и чернильным карандашом вывел жирно: "Боевой листок стрешневской бригады № 1".
- Так значит: "Селезнев - Шумилов, Шубина - Свистунов", - не возражаешь, Фома Ильич? "Творожников - Семичасный"…
Когда листок был заполнен, Свистунов спросил у Кретова:
- А вы-то сами, Алексей Федорыч, с кем соревнуетесь?
- Он со всеми…
- Нет, друзья, меня вызвал Прошин из второй бригады.
- Ого! Прошин, - что вол добрый, зачнет - не остановишь. Смотрите, Алексей Федорыч!
- А что твой Прошин? Он на легком хлебе вчера семьдесят пять соток дал!
- Так то раньше было!.. - сказал кто-то, и Кретов отметил про себя эти слова. Значит, у людей появилось чувство, что теперь все должно измениться на косовице.
Вечером в правлении собралось чуть не полколхоза. На доске объявлений висели "боевые листки" бригад с показателями первого дня соревнований.
- Селезнев-то две нормы дал!..
- А Надежда Свистунову доказала!..
- На то он и пятый туз!..
Но более всего занимала народ борьба Кретова с Прошиным. В первый день верх был за Кретовым: он выкосил 1,2 гектара против 0,95 гектара Прошина. Следующие два дня он сохранял свое преимущество, обгоняя Прошина на несколько соток. И радостной музыкой прозвучали в ушах Кретова слова кого-то из членов первой бригады: "Наш-то, видали?!"
В коротком словечке "наш" были признание и дружба.
К исходу недели прошел по колхозу слух, что Прошин решил взять над Кретовым верх. Он что-то долго возился со своей косой в кузне, и облик его, и без того не слишком веселый, сделался еще более сумрачным. В субботний вечер чернобородый, грузный Прошин прибыл в правление на плечах второй бригады. Его бережно опустили на землю, и Прошин, осветившись наивной улыбкой, вывел против своей фамилии: "1,52 гектара". Это был выдающийся результат. Ожигов немедленно передал телефонограмму в редакцию районной газеты.
- Как же так получилось, Алексей Федорыч? - разводил руками Свистунов. - Прошин-то вкруговую шел, а взял больше вашего?
- И правильно делал. У них поле в логу лежит, от ветра укрытое, значит его сподручнее вкруговую брать…
Кретов был единственным из первой бригады, кого не смутила победа Прошина. Триумф Прошина был его триумфом, так же как и две нормы Селезнева и Шумилова, и пятьдесят три сотки Свистунова, замыкавшего таблицу соревнования. Да, теперь он мог пойти и доложить Ожигову, что партийное поручение выполнено…
Так он и сделал в тот самый вечер, когда Прошин, надев новый пиджак и повязав толстую шею галстуком, пошел показывать себя в клуб.
Парторг сидел у окна над книжками. Он крепко пожал Кретову руку, но взгляд его был каким-то рассеянным, словно мысли его витали далеко. Кретову стало даже немного обидно, но это чувство едва коснулось его сердца.
- Знаешь, Алексей Федорыч, - сказал Ожигов, - есть одно интереснейшее дело. На осушение болот мы можем выделить… Впрочем, наскоро, не расскажешь. Ты приходи в палисадник, я сейчас стулья вынесу…
Покупка коня
I
Зоотехник поднялся с колен, отряхнул брюки и носовым платком вытер пальцы.
Ворон, пожилой орловский жеребец крупной стати, словно почувствовав, что докучный осмотр кончился, коротко отфыркнулся.
Кретов крикнул:
- Никифор, заводи!
Из денника с совком и скребком в руках показался стройный подросток. Он был одет в рубашку-ковбойку и опоясан фартуком из мешковины.
- Есть заводить! - ответил он весело и, причмокивая губами, поманил Ворона за собой.
Районный зоотехник Панков и заведующий конефермой Кретов вышли из конюшни и присели у входа на сыроватое бревно. Только что прошел дождь, и простор голубел множеством луж, отражавших небо. Дождь оставил за собой чуть студеную свежесть - предвестник осени.
- Едва ли бы услышите от меня что-либо новое, Алексей Федорович, - сказал Панков, разминая папиросу. - Ворон, конечно, еще в силе, но, сами знаете, сустав сыроват, есть изъяны в экстерьере. Для метисного поколения это еще туда-сюда, но для высокопородного нужна замена…
- Элита, - твердо сказал Кретов. - Иначе к чему было огород городить!
- Понимаю. Значит, вы действительно намерены создать племенную ферму в полном смысле слова?
- А то зачем же я здесь? Вы видели Зорьку? Настоящая элитная кобыла. А ее дочь Стрелка? Это же совершенная чистота крови! Да и другие хоть уступают им, но тоже первых статей. Через два-три года мы бы так развернулись!
- Но позвольте, за чем же дело стало? На конезаводах можно подыскать все, что вам нужно. Не у нас, так в Орловщине.
- Подыскать-то можно, - с досадой воскликнул Кретов, - да вот только жаль, что коней за красивые глаза не дают!
- Простите, не понимаю! - все еще недоумевал зоотехник. - Ваш колхоз в нынешнем году большущий доход взял. Так неужто правление не может отпустить каких-нибудь тридцать тысяч?
- А вы вот со Стругановым поговорите - он за колхозный карман обеими руками держится! - И, не замечая, что впадает в противоречие, Кретов продолжал раздраженно: - Он ведь, как пень, упрямый. То из него полушки не вытянешь, а то и вовсе цену деньгам забывает. Вон какой клуб отгрохал - за кровельным железом в Харьков посылал, рояль из Москвы выписал! А теперь вот его кто-то насчет ранних овощей надоумил. Ну, заложил бы тепличку, так нет, целый завод на семь тысяч рам затеял. Возьмите электричество. Движок у нас только клуб да правление обслуживает. Сколько раз требовали от Струганова, чтобы хоть какую-нибудь станцию поставил, - ни с места. Оказалось, он с соседними колхозами сговаривался - сообща на Пселе целый Днепрогэс возвести.
- Молодец! - вырвалось у зоотехника.
- Что молодец? - сердито отозвался Кретов. - Конечно, молодец, только не в наш конец.
- Но ведь то миллионные дела, а тут о каких-то десятках тысяч речь.
- И копейка, знаете, дорога, когда ее до рубля не хватает. Беда в том, что конеферма у нас в пятилетнем плане не была предусмотрена. Тут и знающего человека не было, а в полуразрушенных конюшнях одна-единственная Зорька стояла. Ведь остальных уже я собрал, предшественник Струганова их по частным рукам роздал…
- Н-да… - сочувственно протянул зоотехник. Так что же от меня требуется?
- Что от вас требуется? Дайте мне письменное заключение насчет Ворона и заверните покрепче.
- Думаете, поможет?
- Буду бороться.
- Хорошо, напишу. Но вот вам мой совет, Алексей Федорович. В декабре открывается зимний беговой сезон, и колхозы-победители получат право приобретать по облегченным ценам племенных коней на девятом конезаводе. Рискните, у вас есть материал: Стрелка, Снежная королева…
- Мне уже говорил об этом парторг…
- Странно! Откуда Ожигов узнал? Это, так сказать, неофициальные сведения.
- А он такой - неопределенно заметил Кретов. - Что же, давайте заключение…