Глава третья. Предложение
Утром, едва проснувшись и посмотрев на часы, Стысь позвонил Полу. Однако никто трубку в офисе не брал. Он связался с секретаршей, и та сообщила, что у Пола разболелась голова, и он на работу не приедет.
- Ещё бы не разболеться, - усмехнулся про себя Стысь. - Сколько вчера спиртного вылакал…
Раз Пола нет на работе, значит, он на своей загородной вилле приходит в себя. Стысь набрал номер мобильника шефа. Заспанный голос вяло пробормотал:
- Я слушаю.
- Это я, Стысь.
- Стысь?!
- А ты что не узнал?
- Узнал, конечно, - слабым и безразличным голосом ответил патрон.
Стысь подумал, что Пол в глубочайшем похмелье, не рад свету белому и проклинает день своего рождения. Сам же он уже вполне оправился от вчерашних возлияний после двух чашек крепкого чая с ванилью, и не преминул кольнуть шефа:
- Ты изменяешь своим привычкам, мон шер. Раньше ты допоздна не спал?
Однако Пол не отреагировал на ироничный тон друга и спросил:
- Чего беспокоишь? Насколько мне помнится, ты на сегодня выходной выпросил… Зачем будишь? - Он длинно зевнул.
- Мне тебе надо сообщить нечто важное, - сказал Стысь, представив на миг кислую бледную физиономию друга с бесцветными осоловелыми глазами, всклокоченными волосами, лежащего в подушках на широкой кровати, с трубкой возле уха, отмахивающегося от приятеля, как от назойливой мухи.
- Алекс, ты не мог выбрать другое время? - почти простонал Пол.
- Я надеюсь, ты не в постели? - нарочно спросил Стысь.
- Какое это имеет значение, где я. Говори, что тебе надо и сгинь.
- Дело неотложное, мон ами.
Французское выражение "мон ами" Стысь употреблял в очень редких, исключительных случаях, обращаясь к Полу, в основном, когда нужно было позарез подластиться, выпросить очень важное для себя. В основном это касалось денег, проигранных в казино.
- Я сегодня не в настроении, - смягчил свой тон Пол. - Сам знаешь. Давай в другой раз. Я немного посплю. Голова раскалывается…
- Голова не атомная бомба - не взорвётся, - продолжал наступать Стысь, чувствуя, что патрон сдаётся.
- Ты меня достал, - скрежетнул зубами Пол.
- Спешное дело, Пол, не требующее отлагательств. Ты сам убедишься в этом, как только я тебя посвящу в него. Я сейчас приеду, заодно и тебя поправлю. Я знаю несколько русских способов, как избавиться от похмельного синдрома. Будешь, как новенький. Замётано? - спросил он, гордясь новым словом, добытым из словаря обитателей подвалов.
Предложение привести его в форму, видимо, повлияло на Пола больше, нежели сообщение о важном деле. Он тяжело вздохнул и ответил:
- Чёрт с тобою, Алекс, приезжай! Вечно ты со своими проектами беспокоишь.
И отключил трубку, в душе довольный, что пропойца Алекс, может, действительно, знает способ, как быстрее прогнать тяжесть, какую во всем теле ощущал Пол. Он покачал головой и почувствовал, как шевельнулись мозги.
В душе он завидовал приятелю, что тот мог выпить ведро водки и после этого чувствовал себя, как ни в чём не бывало, мог острить, шутить, балагурить, а вот Пол хмелел быстро, голова тяжелела, мозги деревенели, казалось, даже глаза застывали неподвижно, не слушались руки и ноги, насупливались брови и окружающие казались не настоящими, какими-то сценическими персонажами. Наутро он чувствовал себя ещё хуже, чем накануне, не находил себе места от страшной головной боли. В такие дни весь мир был гнусным и пасмурным…
А Стысь вызвал из гаража машину. Когда тёмно-синий "Форд" припарковался у подъезда, он спустился по лестнице во двор. Шофёр - молодой парень, хотевший уже подниматься в квартиру шефа, - увидев его, услужливо открыл дверцу. Но Стысь не стал садиться.
- Ключи? - протянул он водителю руку.
Тот воззрился на хозяина, но ничего не сказал и протянул ему связку ключей.
- Свободен, - сказал ему Стысь, забирая ключи. - Доедешь до дома на метро. Ты сегодня мне не нужен. Держи за беспокойство. - Он протянул ему новую сторублевку.
Шофёр взял деньги, сунул в карман, а Стысь грузно опустился на сиденье и завёл машину.
Проехав с квартал или два, и почувствовав, что во рту сохнет, он остановился у первого, попавшего на глаза кафе, и выпил стакан крепкого кофе с куском бисквитного торта. У него, как и у патрона, побаливала от вчерашних доз спиртного голова, и тело казалось мягким и раскисшим. Кофе его приободрило, и голова не стала казаться такой тяжелой.
После разгрома "Камней" и потери Ольги, Заг вскоре внешне утешился. Он не стал восстанавливать дом на берегу озера, посчитав, что не стоит вкладывать деньги в сооружение, которое теперь ему вряд ли пригодится, и купил шикарную дачу недалеко от Москвы на Клязьминском водохранилище у одного богатого московского предпринимателя. На эту дачу и ехал Стысь.
Время близилось к полудню. День обещал быть погожим. Утренняя туманная дымка рассеялась, и видно было далеко. От нагретого асфальта поднималось марево, и контуры впереди идущих машин иногда причудливо расплывались, словно становились жидкими или воздушными. На автостраде было много машин. Ехали почти впритык на небольшой скорости, и Стысь в душе ругался, что соблазнил Пола принять себя, но, вспомнив о важности дела, по которому ехал, успокаивался. Около получаса он простоял в пробке, образованной из-за дорожного происшествия. Водители, выйдя из кабин и сгрудившись на обочине, ругались, проклиная нерасторопных гибедедешников, в перерывах между руганью сочувствовали участникам аварии - мощный "Урал" врезался в "Жигули". Когда "Урал" отогнали в сторону, движение возобновилось.
Повернув с главной магистрали налево, Стысь облегченно вздохнул - ещё двадцать минут, и он у цели. Въехав в дачный поселок. - удивился: зимой, когда он был здесь в последний раз у Пола, он показался пустым и неприветливым, коттеджи были занесены снегом, казалось, он придавил их к земле, также, как и деревья и кустарники. Большие сугробы были нанесены у оград. Теперь посёлок утопал в молодой зелени, которая скрывала высокие строения, оставляя для глаз лишь железные крыши "под черепицу", трубы, балконы и башенки. Улицы были асфальтированы, кое у каких домов тротуары были выложены плиткой. Стыся поразили ограды: были они мощные, как крепостные стены, высокие, с металлическими крепкими воротами.
Остановив "Форд" у трёхметровых ворот из гофрированного железа, Стысь посигналил и стал ждать, когда откроют створки. Но их никто не открывал. Алик вышел из машины и прокричал в домофон:
- Эй вы, олухи царя небесного! Хватит спать, открывай ворота!
Сбоку открылась калитка, и появился недовольный охранник, готовый наброситься на столь наглого посетителя, обозвавшего стражей врат олухами, но, увидев наперсника хозяина, растянул рот в улыбке:
- Добрый день, шеф. Сию секунду открою. Мы сегодня никого не ждали, - как бы оправдываясь, продолжал он. - Хозяин сказал, что он никого не принимает и никого не ждёт.
- И вы решили немного вздремнуть?
- Ну что вы, - виновато улыбнулся страж. - В "козла" резались…
Он открыл массивные ворота, и Стысь, миновав домик управляющего, оцилиндрованные брёвна которого были покрашены пинотексом "Орегон", проехал по дороге, выложенной фасолевидной бетонной плиткой, к парадному подъезду трёхэтажного здания из красного кирпича.
На крыльцо вышел Индус, новый телохранитель Зага, заменивший Джабраила, мужчина тридцати лет, со смуглым, обветренным скуластым лицом, чёрными пронзительными глазами и длинными чуть ли не до плеч прямыми волосами.
Увидев Стыся, поздоровался, открыл дверь, пропуская его в дом.
- Где Пол? - спросил Стысь, мельком бросив взгляд на телохранителя. - В спальне?
- У себя в кабинете.
- Сердитый? - осведомился Стысь, больше для проформы, чем для выявления настроения наперсника.
- Не так сердитый, как разбитый.
- Мучается?
- Как всегда.
- Ты вот что, - распорядился Стысь. - Прикажи протопить баню. Через час попаришь нас. Понял?
- Отчего не понять, - ответил Индус. - Мигом всё устрою.
Стысь по широкой мраморной лестнице поднялся на второй этаж и прямиком отправился в кабинет-библиотеку Пола, занимавший правое крыло. Ноги утопали в мягком ковре, и шагов не было слышно.
Пол сидел в дальнем углу обширного кабинета, до потолка заставленного книгами, боком к вошедшему, в широком мягком кресле, в шёлковом халате, открывавшем безволосую грудь, и шелестел какими-то бумагами. Лицо было отёкшим, под глазами виднелись тёмные полукружья.
- Привет, мон шер! - поздоровался с Загом Стысь, подходя и протягивая руку. Он старался показать себя бодрее, чем был на самом деле, хотя его самочувствие было не намного лучше, чем у Пола.
Пол отложил бумаги, повернул голову. На Алика смотрели потускневшие глаза.
- Это ты? Едешь, как черепаха.
- В пробке простоял…
Пол почесал небритый подбородок:
- Может, и к лучшему, что заехал. Одному мне скучно. Ничего не идёт в голову. Пойдём в столовую, будем поправляться, как говорят русские.
- Не сейчас, Пол. Не спеши. Похмелье - вторая пьянка. Мы найдём лучший способ избавиться от мучений. Я распорядился баньку истопить. Смоем вчерашние грехи. - Стысь громко рассмеялся.
Пол тяжело вздохнул и спросил:
- Ты вчера долго пробыл в ресторане?
- С час, наверное, после твоего ухода.
- Борис Фёдорович доволен? Я смутно помню конец нашего пиршества.
- Не бери в голову. Доволен, дальше некуда. Всё будет абгемахт, дружище.
- Я ничего лишнего там… - Пол стыдливо посмотрел на приятеля, стараясь в его глазах прочесть приговор себе.