– Не знаю, – призналась я. – Это тебе решать. Я могу лишь сказать, что Антонина самая лучшая. И другой такой ты стопроцентно не найдешь.
Он хмыкнул.
– Честно-честно! – загорячилась я. – Она умная, добрая, очень преданная. Правда, она ни черта не понимает в тряпках, в отличие от меня и тебя… Но ведь должен же быть в семье хоть один нормальный человек?
Лосев рассмеялся:
– О да, это существенный недостаток!
Он немного расслабился. Я почувствовала это и усилила напор:
– Знаешь, мне кажется, только ты можешь сделать ее счастливой…
– Серьезно? – изумился польщенный психолог.
– Серьезно, – улыбнулась я.
– Ну… Если ты и вправду так считаешь…
– Да. Я вправду так считаю, – твердо заявила я.
– То есть… ты нас как бы благословляешь?
– Да. Я буду крестной матерью вашей любви.
Он совсем развеселился и в отличном настроении распрощался со мной.
А я повесила трубку и выключила компьютер. Потом закрыла офис, сдала его на сигнализацию.
И медленно-медленно мы с Бруно пошли домой.
Глава 18
Мне не спалось.
Игорь давно сопел в подушку, ему вторил Бруно, похрапывавший в коридоре, а я все никак не могла уснуть.
В последнее время со мной что-то происходило.
Если честно, я пребывала в растерянности.
В считанные дни моя жизнь изменилась до неузнаваемости.
Еще совсем недавно я принадлежала сама себе, делала, что хотела, и не делала, чего не хотела. Могла спать весь день, читать или смотреть телевизор – одна. Не обязанная озвучивать каждую мысль, случайно забредшую в мою глупую голову.
А теперь…
Теперь рядом со мной постоянно был человек, которого, похоже, я любила. И для которого мучительно пыталась найти место в своей, казалось бы, бескрайней душе.
Не то чтобы он туда ломился. Вовсе нет.
Но ведь я должна была так сделать?
И я старалась, но у меня ничего не получалось. Ведь чтобы пустить в душу другого человека, нужно довериться ему, открыться.
А я не могла, не могла, не могла!
Поэтому ни о чем не расспрашивала Игоря, не пыталась узнать о нем хоть что-нибудь. Ведь тогда я должна была бы в свою очередь поделиться с ним собой.
А я не собиралась этого делать.
Тот самый первый наш разговор на моей кухне был не в счет. Тогда я была готова на все, чтобы завоевать его. Даже на то, чтобы вывернуть душу наизнанку.
Поэтому и открылась – в первый и последний раз.
Это было мучительно, и я не собиралась больше делать ничего подобного.
Ну, зачем мне все это?
Глава 19
Дверь осторожно приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась голова Лосева.
– Привет, – смущенно произнес беглец.
Кто-то подтолкнул его сзади, и блудный психолог ввалился в мой кабинет. Следом вошла Антонина и закрыла за собой дверь.
Валера пошел по кабинету, виновато улыбаясь. А подруга осталась стоять у двери, отрезая выход.
Впрочем, Лосев и не думал сбегать. Потрепав Бруно за ухо, он уселся в кресло напротив моего стола и, похоже, вновь обрел утраченное было равновесие.
– Как жизнь? – спросил психолог.
Пока я размышляла над ответом на такой, казалось бы, простой вопрос, Антонина, поняв, что, по крайней мере, в ближайшее время ее жертва никуда не денется, оторвалась от двери и присоединилась к нам.
– В каком-то смысле здорово… – вымученно улыбнулась я. – Во всяком случае, я убедилась, что мечты иногда сбываются.
Если у них все налаживается, то ни к чему пугать Валеру моими размышлениями на тему совместной жизни.
Пусть хоть у них все будет хорошо.
Лосик милый и не глупый. А Антонина вообще лучше всех. И рано или поздно он это поймет.
– Я приглашаю вас обоих к себе на День рождения, – пришла мне в голову очередная гениальная идея.
– А как же традиция – отмечать День рождения по-семейному, с родителями? – удивилась подруга.
– На то и традиции, чтобы их нарушать, – жизнерадостно провозгласила я.
На самом деле традиция была бы нарушена и без этой воюющей парочки – благодаря присутствию за праздничным столом мужчины моей мечты. А раз так – мне совсем не помешает дружеская поддержка.
Глава 20
– Спи-спи, малыш.
Я погладила Бруно по голове, и он снова улегся. А я прошла в кухню.
Огромная луна светила в раскрытое окно, и все вокруг было видно как днем.
Мне не спалось.
За очень короткое время мой мир разрушился до основания. Точнее, я сама его разрушила, потому что позволила, чтобы это случилось.
Повыть на луну, что ли?
И почему это все думают, что самое сложное на свете – найти своего принца? Глупости. Самое сложное – жить с ним. Долго и счастливо.
Поначалу мне казалось, что конец света – это постоянно ощущать присутствие в своем доме другого человека, видеть его, слышать голос или натыкаться на его вещи.
Позже я поняла, что конец света – это согласовывать каждый свой шаг, каждое намерение, обсуждать каждое действие, всякий раз выворачивая себя наизнанку. Быть постоянно на виду, в фокусе внимательных изучающих глаз.
Оказалось, что это невероятно трудно – жить с кем-то вместе под одной крышей. Дышать с ним одним воздухом, делить стол и постель. А наитруднейшее – это то самое общение, о котором я так мечтала.
Ирония судьбы! Оказалось, что я не в состоянии постоянно говорить о музыке, театре, литературе. А о чем еще говорить – не представляла. Ну не о себе же, в конце концов!
Игорь все время был рядом и хотел моего внимания. Нет, конечно же, он ничего не требовал. Но все же мне казалось, что ему это нужно. И чем больше он хотел, тем сильнее я сопротивлялась.
Я ведь прекрасно понимала, что стоит мне только расслабиться – и все, конец. Как только я пущу его в душу, он начнет в ней хозяйничать. Начнет перекраивать меня, подстраивать под себя. И в один прекрасный день все рухнет – я сломаюсь.
А я не могла этого допустить. Потому что никто не хотел умирать.
Послышались шаги.
– Ты почему не спишь?
Он прошел к окну и закурил. Его черный силуэт закрывал собой полнеба. И весь мир.
– Не спится, – отозвалась я.
Мы помолчали.
Тишина, нарушаемая лишь треском цикад за окном, была практически осязаемой.
– Что-то случилось? – спросил он.
Я съежилась.
Хорошо, что я сижу в углу, куда не проникает лунный свет.
– Ничего не случилось.
Снова пауза.
Я приготовилась к самому худшему.
– Что-то происходит? – его голос был таким мягким, таким участливым, что хотелось плакать. – Ты в последнее время сама не своя.
Хорошо, что он не видит моего лица.
Милый мой, ты знаешь меня слишком недолго, что понять, какая я на самом деле. Похоже, ты принял неправильное решение, дав мне шанс.
А вот твое первое мнение обо мне было, наоборот, верным: я жуткая, махровая, законченная индивидуалистка. И никто мне не нужен.
У Жванецкого есть шикарная фраза: "Погружена в себя настолько, что другой там уже не помещается". Это про меня. Моя вселенная вращается вокруг меня, и в ней нет места ни для кого другого.
Я сломала свою жизнь и запросто могу искалечить твою.
И если все же я не последняя дрянь, то немедленно прекращу этот садомазохизм.
– Может, я слишком тороплю события? Или что-то не так делаю? – спросил Игорь.
Мне показалось, что меня ударили под дых.
А потом неведомая сила подняла меня с места и повлекла к темному силуэту в оконном проеме.
Я обняла его крепко-крепко. Так кающиеся грешники отчаянно цепляются за распятие и молят о прощении.
– Даже если я в чем-то виноват, вряд ли стоит меня душить, – рассмеялся он, и я ослабила объятия.
Ужасно, но в кольце его теплых оберегающих рук я не чувствовала себя в безопасности.
Моя щека прижималась к его плечу. Мне было слышно, как бьется его сердце.
Я слишком сильно любила его. И поэтому была просто обязана отпустить его на волю.
Глава 21
– …Нет, вы представляете? Бедолага, начитавшись Дюма, совершенно искренне считал, что клюква только такой и бывает!
Все дружно рассмеялись, и мой отец громче всех. Я, поддавшись общему настроению, тоже улыбнулась.
Вот так всегда: где бы отец ни появлялся, он моментально становился центром всеобщего внимания. Его энергии невозможно было противиться, перед его обаянием нельзя было устоять.
Впрочем, сегодня папа был необычно сдержан и старался не перетягивать одеяло на себя. В другое время он бы с удовольствием покрасовался перед моими друзьями и, в особенности, перед невероятно похорошевшей счастливой Антониной. Но сегодня за столом присутствовал тот, увидеть кого родители, честно говоря, уже отчаялись – мой мужчина.
Да, это был воистину особенный день. Фактически, кульминация невероятных событий, начавшихся одним солнечным майским утром почти три месяца назад.
С той самой субботы все пошло наперекосяк. Моя жизнь, долгие годы протекавшая по давным-давно установленным мною же правилам, внезапно покатилась под откос.
И с каждым днем ощущение, что меня затягивает в какую-то страшную черную воронку, становилось все сильнее. И, как следствие, нарастало чувство протеста.
Я уже раз десять собиралась с силами для решающего разговора. Но стоило мне посмотреть в эти зеленые глаза, как моя решимость улетучивалась.
Я мучилась невероятно и, похоже, мучила его.
Всё, всё в эти последние месяцы шло не так. Даже мой День рождения, из года в год проводившийся по одному и тому же сценарию, сегодня проходил не как всегда.