Новый роман Вильяма Гиллера "Тихий тиран" - о напряженном труде советских хирургов, работающих в одном научно-исследовательском институте. В центре внимания писателя - судьба людей, непримиримость врачей ко всему тому, что противоречит принципам коммунистической морали.
Тихий тиран
Я знаю одного тирана - тихий голос совести.
Ганди
1
Профессор Кулагин не удивился, когда позвонил ректор медицинского вуза Прямков и попросил "одолжить на пару-тройку месяцев" кого-нибудь из доцентов НИИ. Им понадобился ответственный секретарь приемной комиссии. Наступала "веселая пора" - вступительные экзамены.
Приглашая секретаря со стороны, Прямков одним махом решал две проблемы. Во-первых, никто не сможет при всем желании упрекнуть комиссию в необъективном подходе: доцент-то не из вуза! И, во-вторых, не нужно никому из своих отказывать в отпуске на июль - август.
Кулагину было приятно лишний раз оказать любезность Прямкову. Подумав, он согласился:
- Направлю к вам старшего научного сотрудника Фатеева. На редкость мягкий и интеллигентный человек.
- В этом деле мягкость не достоинство, лучше бы - кто пожестче, Сергей Сергеевич…
- Ничего-ничего, - успокоил Кулагин, - я с ним политико-воспитательную беседу проведу. Не беспокойтесь, Иван Тимофеевич, справится…
Фатеев вошел в кабинет и в нерешительности остановился у дверей. Кулагин жестом пригласил его сесть.
- Тут вот какое дело, Виктор Дмитриевич, - директор поднялся из-за стола, - мне только что звонил ректор медицинского Прямков, просил вас поработать у них… Секретарем приемной комиссии.
- Меня? - удивился Фатеев. - Но как же мои исследования, Сергей Сергеевич? И так все не ладится… Вы же знаете!
- Знаю, - жестко сказал Кулагин, - и озабочен этим не меньше вашего. Но именно поэтому вам и нужно сейчас переключиться на что-нибудь другое, отвлечься.
- Не представляю, что я буду делать в этой комиссии… У меня абсолютно нет административного дара.
- Дорогой мой Виктор Дмитриевич, там требуется натура творческая. Посудите сами, кому, как не нам, отбирать будущих медиков?
- Мамаши и папаши давить будут со всех сторон, - пробормотал Фатеев, мысленно проклиная Прямкова.
- Будут! - охотно подтвердил Кулагин. - И еще как!.. Со страшной силой начнут давить, чтобы протолкнуть в вуз любимое чадо.
- Вот видите, профессор…
Сергей Сергеевич властно поднял руку:
- Вас замучают рекомендательными письмами, записочками, ходатайствами… Вам будут говорить, что ребенок еще в пеленках мечтал о профессии врача…
- Простите, Сергей Сергеевич, - решительно перебил Фатеев, - зачем вы мне это говорите?
- А затем, - строго сказал Кулагин, - чтобы вы отчетливо осознали, какое ответственное дело я вам поручаю. Пройдет каких-нибудь семь - десять лет, и некоторые из тех, кому вы дадите "добро" в институтские аудитории, придут работать к нам. А это значит, доцент Фатеев, что сегодня от вас зависит, кто придет к нам. Видите, я даже не произношу громких слов о врачах вообще… Я говорю только как директор НИИ!
- Сергей Сергеевич, - не сдавался Фатеев, - у меня не тот характер…
- У вас прекрасный характер, - ласково прервал Кулагин. - У вас цепкий глаз врача. Вы отличите талант от бездарности, а лентяя - от трудяги. Не спорьте со мной, Виктор Дмитриевич, Мы с вами не просто врачи, не просто ученые, мы еще и люди, которым государство доверило заботу о смене, о будущем отечественной медицины… Соглашайтесь - и ни пуха вам, ни пера!
Наутро Фатеев пришел в медицинский институт и ужаснулся: перед дверью с табличкой "Приемная комиссия" бурлила толпа пожилых людей.
- Разрешите, разрешите, - бормотал Фатеев, проталкиваясь через плотную живую стену. Ему неохотно уступали дорогу, полагая, что он тоже чей-то родственник, решивший всех опередить.
Виктор Дмитриевич открыл дверь и оказался в большом зале, в котором уже сидели за столами растерянные и озадаченные сотрудники приемной комиссии. Фатеев сделал шаг вперед и представился:
- Моя фамилия - Фатеев. Я ответственный секретарь приемной комиссии. Кто мой помощник?
- Я, - отозвалась женщина средних лет. Ее стол оказался самым дальним.
- Очень приятно. - Фатеев подошел к ней и протянул руку. - Виктор Дмитриевич… Так что, начнем, коллега?
- Простите, с чего? - Женщина сняла очки и близоруко сощурилась. - Вы видели, что там творится? - Она махнула рукой в сторону двери. - Через три минуты они пойдут на нас в атаку. Надо подумать, как противостоять их натиску…
- Надо подумать, - уныло согласился Виктор Дмитриевич.
- Вы, очевидно, в первый раз принимаете?
- Надеюсь, и в последний, - отмахнулся Фатеев, сердито поглядывая на часы, - а что?
- Нет, я просто так, - усмехнулась женщина, - проверила свою наблюдательность. А я, представьте, пятый сезон подряд. И с каждым годом все больше и больше… А в нынешнем что-то особенное. Похоже, пол-области решило стать медиками. Там, за дверью, тридцать пять мужчин, двадцать девять женщин - я посчитала, - три генерала, один капитан первого ранга, народный артист… И только утро!
- Бррр! - поежился Фатеев.
Это у него получилось естественно и смешно; сотрудники комиссии ободрились. Кто-то храбро двинулся к закрытым дверям.
- Будем приглашать по очереди? - деловито осведомилась опытная помощница Фатеева.
- Знаете что, - пробормотал он, - запускайте всех… Да, всех сразу!
- Но это же безумие, - испуганно прошептала женщина, - они здесь все разнесут!
- Кто?.. Генералы? - прищурившись, спросил Фатеев. - Они сейчас только родственники абитуриентов медицинского института… А медикам нет дела до бога Марса!
- А на что мы их посадим? - выкрикнул кто-то.
- Я думаю, мы быстро все закончим. Товарищи не успеют обидеться, если мы и не предложим им сесть. Давайте, давайте, - заторопился Виктор Дмитриевич, - время уходит. Неудобно заставлять людей столько ждать. Они, не дай бог, сочтут нас бюрократами.
- Виктор Дмитриевич, а вы не боитесь, что вас побьют?
- Боюсь, но что делать, - погрустнел Фатеев. - Приглашайте! Я за все в ответе…
Женщина направилась к дверям и распахнула их; на лице ее было страдание.
А на лицах вошедших - одинаковое выражение настороженной недоверчивости. Фатеев с трудом удержался от смеха.
Подойдя вплотную к рядам осаждающих, он потер лоб, откашлялся и начал примерно так же, как гоголевский городничий:
- Я позволил себе пригласить всех одновременно, ибо вас объединяет общая цель…
В зале было тихо и тревожно.
- Вы все хотите, чтобы ваши дети стали студентами-медиками. Лично мне это очень приятно, потому что я сам врач. Однако вынужден сразу огорчить вас: не все из них станут студентами. С этим следует смириться заранее. Попадут самые подготовленные. А посему…
Виктор Дмитриевич запнулся, замолчал, отошел к окну.
Родственники абитуриентов стояли не шелохнувшись, точно на плацу во время смотра.
- А посему, - снова заговорил Фатеев, - я полагаю, что ни вам, ни нам не стоит терять времени на разные разговоры. Если есть вопросы по поводу будущих экзаменов и консультаций, прошу присылать своих детей или тех, кто непосредственно будет сдавать экзамены. Никаких переговоров с родителями до приказа ректора вуза о зачислении на первый курс ни я, ни кто иной из сотрудников приемной комиссии вести не будет.
Он улыбнулся и прижал руку к сердцу.
- Благодарю вас, товарищи, за внимание, а сейчас нам пора приступать к работе. До свидания.
Пораженные родственники, словно лишившись способности говорить, молча покинули просторный физкультурный зал, где временно разместилась приемная комиссия медицинского института.
Вечером в квартире Виктора Дмитриевича негромко и мелодично зазвонил телефон. Густой, низкий голос спросил:
- Виктор Дмитриевич?
- Да, - ответил Фатеев, - с кем имею честь?..
- Беспокоит народный артист республики Зинченко. Возможно, слышали?
- К сожалению, не пришлось. Чем обязан?
- Видите ли, я хотел к вам заглянуть сегодня… Мне сказали, что вы возглавляете приемную комиссию в медицинском институте. Да вот некстати прихворнул.
- Чем могу быть полезен? - предельно вежливо поинтересовался Фатеев.
- Ходатайствую за внучку. Что у стариков остается, кроме внуков? Как говорится, дети - это заем, а внуки - процент с займа. Вы меня понимаете?
- Пока не очень, - сухо ответил Виктор Дмитриевич.
- Сейчас объясню, - добродушно продолжал Зинченко. - Моя внучка Татьяна давно мечтает врачевать. Для нее это вопрос жизни.
- Когда она окончила школу?
- В прошлом году.
- В какой институт держала экзамены?
- Гм… в педагогический. Не набрала двух баллов.
- Что ее заставляет поступать к нам?
- Я ж говорю - вопрос жизни! - нервничал артист. - К тому же она прочитала трилогию Юрия Германа, ее поразил образ хирурга Устименко…