- Ну, если точнее, поклонницам "Катящихся камней". Понимаете, нас ввело в заблуждение название. "Сосущие камни". Мы подумали… ну, вы понимаете…
Грейс отчаянно боролась с неудержимым желанием забить Найджела до смерти колышком от шатра.
- Но почему вы так долго тянули? - спросила она. - Почему выступление Генри Муна было отменено только сегодня утром?
- Мы не догадывались, в чем дело, до тех пор, пока не увидели автора, - наконец повернул к ней лицо, искаженное стыдом, Найджел. - Видите ли, мы считали, что Генри Мун - это женщина.
- Женщина?
- Ну да, Генриетта. Вполне простительная ошибка…
Он беспомощно улыбнулся.
- Ну да, совершенно простительная. - Голос Грейс стал тихим от бешенства.
"Абсолютно простительная, если ты полный дурак с головой, набитой дерьмом", - мысленно добавила она.
- Кли-тор! Кли-тор! Кли-тор! - громко скандировали набившиеся в "Шпигель-шатер" женщины.
Заведенные до предела Мэрилу Хонигсбаум, они, судя по всему, находились на пути к единению со своими влагалищами.
В этом Грейс с ними было не по пути. Она бросилась прочь от шатра, чтобы сообщить ужасную новость Генри, и ей в нос ударил сильный запах навоза.
Всю обратную дорогу в поезде Грейс не могла смотреть Генри в глаза. Она уже давно перестала ощущать стыд каждой порой и каждым нервным окончанием; поры и нервные окончания больше не воспринимались по отдельности. Они слились друг с другом, превратив тело Грейс в одно покрывало стыда. Решительно отвернув пылающее лицо к окну, она смотрела на пробегающие мимо поля и пасущихся коров, таких спокойных и мирных в сравнении с ней. "Эх, если бы только я была коровой, - тоскливо думала Грейс. - Кем угодно, только бы не сотрудницей рекламного отдела издательства!"
Однако самым страшным было невозмутимое, жутко рассудительное отношение Генри к случившейся катастрофе.
- Но это же совершенно понятно, - настаивал он. - Ну да, разумеется, в идеале организаторы могли бы прочитать книгу, но мне понятно, почему они решили, что рассказ о девочках-группи соберет толпы поклонников. Сейчас никому нет дела до исследователей. Ей-богу, мне нужно писать о чем-нибудь другом. Быть может, - добавил он, грустно скривив большой рот, - будет лучше, если я стану писать "мужские" романы. Майк Блоук определенно кое-чего добился. В конце концов, именно здесь можно сделать деньги.
Генри был невыносимо весел и постоянно сыпал шутками, пытаясь подбодрить Грейс. Когда поезд наконец - Грейс, отчаянно желавшей бежать с места своего позора, к этому времени уже казалось, что они путешествуют несколько недель, - дотащился до вокзала, Генри даже выдернул из ее вертикального чемодана длинную металлическую рукоятку, сделав вид, что это бомба. Все находившиеся на перроне рассмеялись - за исключением Грейс. Она укрепилась в мысли, что необъяснимо хорошее настроение Генри вызвано тем, что он в душе смеется над ней. Ну, разумеется, смеется. И разве его можно в этом винить? Сперва позволив ему трахнуть ее - несмотря на то, что у нее есть возлюбленный, - она затем сама трахнула его выступление на престижном литературном фестивале. Над ней смеются - и поделом ей! Она вела себя просто нелепо. Быть может, Генри даже проникнется к ней жалостью. То обстоятельство, что о Вчерашнем Вечере до сих пор не было произнесено ни слова, казалось Грейс все более зловещим.
Но Генри, похоже, задался целью убедить ее, что в случившемся нет ее вины. Бешеную вспышку Грейс как-нибудь пережила бы. Злобные обвинения в профессиональной некомпетентности показались бы ей бальзамом по сравнению с веселой отрешенностью Генри, утверждавшего, что все это не имеет никакого значения, так как он все равно ненавидит читать вслух. Пытаясь успокоить Грейс, он даже угостил ее джином с тоником.
- К тому же, - добавил Генри, когда они вышли на Паддингтонском вокзале, - я все равно поехал на фестиваль только ради тебя. А вчерашний вечер…
- Что? - испуганно прошептала Грейс.
Ну вот, наконец настал момент, когда он вспомнил о вчерашнем вечере. О господи…
- Вчерашний вечер был просто восхитителен, - тихо промолвил Генри.
Багрянец разлился по лицу Грейс, словно ртуть из лопнувшего градусника. Она лихорадочно стала думать, что ответить.
- Но ты ведь ничего не сказал, - это был лучший экспромт, пришедший ей в голову. - За завтраком… - беспомощно добавила она.
Генри широко улыбнулся, и в свете фонарей на платформе в его ореховых глазах блеснули искорки.
- Я всегда считал неприличным заводить за завтраком разговор о прошлом вечере.
- О.
Грейс почувствовала себя задетой. Оказывается, он в данных обстоятельствах еще думает о приличиях.
- Кроме того, - продолжал Генри, - по-моему, все чересчур запутанно. У тебя уже кто-то есть и все такое…
Он умолк, прежде чем Грейс успела разобрать, какое чувство прозвучало в его голосе. Сожаление? Или облегчение?
- Да, - произнесла она резче, чем собиралась. - Все чересчур запутанно.
Грейс отчетливо поняла, что он хотел сказать. Ей нужно возвращаться к Сиону, не оглядываясь назад. Она его не интересует, даже если он интересует ее, чего, естественно, не может быть. И действительно, разве она может его интересовать? Она полная неудачница. Во всех возможных смыслах этого слова. Ни один здравомыслящий мужчина, тем более тот, который, подобно Генри Муну, познал ее отвратительную некомпетентность и имеет все основания ее чураться, не захочет даже прикоснуться к ней.
- Мне бы хотелось снова встретиться с тобой, - неожиданно пробормотал Генри.
Грейс потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл его слов. И тут же она горько усмехнулась: ну разумеется, он должен был это сказать. Последний джентльмен-исследователь. Никогда не забудет выразить свою благодарность женщине, с которой случайно переспал черт знает где. Причем сделает это так, будто говорит от чистого сердца.
Она поспешно опустила взгляд, чувствуя, как непрошеные слезы щиплют глаза.
- Все чересчур запутанно, - повторила она.
- Ты с ним счастлива? - тихо спросил Генри.
На этот раз Грейс потребовалось гораздо меньше времени, чтобы удивление сменилось гневом. Коварный вопрос, заданный умышленно. При любом ответе она выставит себя полной дурой. И признает, что он неотразим. Она счастлива, однако переспала с ним. Несчастлива, и отдалась ему, ища забвения.
Грейс пожала плечами:
- Да, счастлива.
Генри кивнул.
- Что ж, в таком случае, мне лучше оставаться в стороне.
- Да, ты прав.
Ну а теперь какое чувство разлилось краской по его лицу - облегчение? Генри наморщил широкий лоб - несомненно, чтобы скрыть ухмылку. Наверняка он радуется, что так легко поставил точку.
- Но если что-нибудь изменится, ты дашь мне знать?
Грейс с трудом спрятала свое удивление под натянутой улыбкой. Ограничившись этим ответом, она развернулась и решительно направилась ко входу в метро.
Глава 3
- Знаю, знаю! - воскликнула Элли, врываясь в редакцию с получасовым опозданием. - Но у меня есть оправдательная причина. - Она помахала журналом. - Если верить разделу здоровья в "Светиле", я не могу просыпаться вовремя, потому что мне приходится аккумулировать в себе отрицательную энергию окружающих.
Грейс изумленно уставилась на нее.
- Что?
У Элли всегда были впечатляющие отговорки, но на этот раз она превзошла саму себя.
- Там печатается серия статей под общим заглавием "Познайте ваши побудительные мотивы", - задыхаясь, продолжала Элли. - Просто поразительно. В них объясняется буквально все. Так вот, судя по всему, я постоянно опаздываю потому, что слишком много думаю об окружающих.
Грейс вопросительно подняла брови. Как бы хорошо она ни относилась к своей помощнице, не было никаких сомнений, что Элли думает только о себе самой.
- Я беру на себя столько работы, - продолжала Элли. - У меня просто не хватает времени на все.
Это уж точно, подумала Грейс. У Элли в папке текущих дел были такие долгожители, каких нечасто встретишь даже в доме престарелых.
- Мне приходится так много крутиться…
Тоже верно. С помощью специального нижнего белья Элли придавала пышность своей весьма плоской груди. Макияж, достойный оскаровской церемонии, который она накладывала по малейшему поводу, делал привлекательным ее заурядные черты. Волосы Элли постоянно сияли, а от одного взгляда на ее высоченные шпильки у Грейс кружилась голова.
- А научиться водить машину я никак не могу потому, что мои родители разошлись, когда мне было пять лет, - закончила Элли.
- Я и не догадывалась, что твои родители развелись, когда ты еще была совсем маленькой, - заметила Грейс, превращаясь в само сострадание.
Элли выглядела смущенной.
- Ну, вообще-то они не развелись. Но могли бы развестись. Должна же быть какая-то причина, по которой я никак не могу сдать экзамены на права. Я их сдавала уже пятнадцать раз.
- Пятнадцать раз! - изумленно переспросила Грейс. - Почему ты не обратишься к другому инструктору?
От ее замечания Элли пришла в ужас.
- Не могу. Теперь мы уже неразрывно связаны друг с другом. - Повесив джинсовую куртку на видавшую виды вешалку у двери, она села за свой стол и вздохнула: - Господи, какие дурацкие выходные!
Вот уж точно, подумала Грейс, радуясь тому, что Элли еще ничего не спросила про фестиваль в Сент-Меррионе. А также тому, что ближайшие полчаса будут посвящены очередному яркому, как правило, злополучному и неизменно очаровательному романтическому похождению Элли. Что, на взгляд Грейс, гораздо предпочтительнее необходимости рассказывать о катастрофе на фестивале. Точнее, о катастрофах.