Таким образом, бушующее, стонущее или просто плещущее в ста футах ниже окна спальни море было с Флэнджем в трудные периоды его жизни, которые случались всё чаще; миниатюрная копия Тихого океана, чья невообразимая тяжесть постоянно кренила память Флэнджа градусов на тридцать. Если богиня Фортуна держит под контролем всю повернутую к нам сторону Луны, то, значит, думал Флэндж, где-то в Тихом океане должна быть странная и особо чувствительная, мерно пульсирующая глубоководная область, бездонная расселина, оставшаяся, когда Луна оторвалась от Земли. Вот примерно в такой расселине памяти обитал в одиночестве своеобразный двойник Флэнджа: маленький эльф, дитя Фортуны, лишенный наследства отпрыск, юный и нахальный, самая соленая морская душа, какую только можно представить, - твердый подбородок, желваки на скулах при скорости ветра шестьдесят узлов в шторм, и в дерзко оскаленных белоснежных зубах зажата чудесно вписывающаяся в картину веточка шиповника; он стоит на мостике, пока в рубке акустика идет азартная игра, несет ночную вахту дежурного по кораблю вместе с сонным старшиной, верным рулевым и жутко сквернословящей радарной сменой, мчится в открытый океан за ущербной Луной по ее следу на водной поверхности. Правда, как ведет себя Луна в шторм на скорости в шестьдесят узлов - оставалось вопросом открытым. Но так ему это запомнилось: вот каким был Деннис Флэндж в расцвете лет без нынешних первичных признаков среднего возраста, и - что гораздо важнее - так далеко от Джексон Хайтс, как никто другой, хотя он и писал Синди каждый божий вечер. Впрочем, тогда его брак тоже был в расцвете, а сейчас у него выросло небольшое пивное брюшко, волосы начали выпадать, и Флэнджа до сих пор немного удивляло, почему это произошло, - так же как удивлял его Вивальди, повествующий об удовольствиях, и Рокко Скварцоне, булькающий своим мускателем.
На середине второй части в дверь позвонили, и Синди маленьким блондинистым терьером стремительно скатилась вниз на звонок, успев по дороге бросить злобный взгляд на Рокко и Флэнджа. То, что обнаружилось за открытой дверью, больше всего напоминало толстую и приземистую обезьяну в морской форме с похотливо-плотоядными глазками. Синди потрясенно выпучилась.
- Нет, - вырвалось у нее со стоном. - Поганый ублюдок.
- Кто там? - спросил Флэндж.
- Хряк Бодайн, вот кто, - ответила Синди в панике. - Через семь лет все тот же твой добрый сальноглазый придурковатый приятель Хряк Бодайн.
- Привет, крошка, - сказал Хряк Бодайн.
- Старина, - завопил Флэндж, поднимаясь. - Заходи, выпьем. Рокко, это Хряк Бодайн. Я тебе про него рассказывал.
- Ну нет, - заявила Синди, перегораживая проход. Флэндж, скорбный брачной жизнью, выработал собственную систему предупреждающих сигналов, подобную той, которую вырабатывают эпилептики. Один из таких сигналов он услышал сейчас.
- Нет, - прорычала его жена. - Вон. Брысь. Катись. Ты. Проваливай.
- Я? - спросил Флэндж.
- И ты, - ответила Синди, - и Рокко, и Хряк. Три мушкетера. Выметайтесь.
- Ох, - простонал Флэндж. Через это они уже проходили. И каждый раз все заканчивалось одинаково: у них во дворе находилась заброшенная полицейская будка, которую когда-то поставили легавые округа Нассау, чтобы засекать тех, кто превышает скорость на шоссе 25А. Будка настолько пленила Синди, что в конце концов она обустроила ее, посадила вокруг плющ, прилепила внутри репродукции Мондриана и после каждой бурной стычки отправляла туда Флэнджа на ночлег. Самое смешное, что Флэнджу было уютно и там, он почти не видел разницы: будка в высшей степени напоминала утробу, а Мондриан и Синди, как он подозревал, были духовными братом и сестрой - оба строгие и логичные.
- Ладно, - сказал Флэндж, - я возьму одеяло и пойду спать в будку.
- Нет, - рявкнула Синди. - Я сказала - прочь, и значит, ты катишься прочь. Из моей жизни, вот что я имею в виду. Целый день хлестать бормотуху с мусорщиком - само по себе достаточно хреново, но Хряк Бодайн - это уже чересчур.
- Боже, детка, - влез Хряк, - я думал, ты давно забыла о том случае. Глянь на мужа. Он рад меня видеть.
Где-то между пятью и шестью часами Хряк оказался на станции Мэнхессет. Его вышвырнули из поезда и гнали портфелями и свернутыми экземплярами "Таймс" до автостоянки, где он угнал МГ 51-го года и поехал искать Флэнджа, который был его непосредственным начальником в дивизионе во время Корейского конфликта. Сейчас Хряк, служивший на минном тральщике "Безупречный", который стоял в доке Норфолка, уже девятый день находился в самоволке и жаждал узнать, как устроился его старый приятель. Последний раз Синди видела Хряка в Норфолке вечером в день своей свадьбы. Как раз перед тем, как его эсминец приписали к Седьмому флоту, Флэндж ухитрился выхлопотать тридцатидневный отпуск, который должен был стать для них с Синди медовым месяцем. Однако Хряк, раздосадованный тем, что унтер-офицерскому составу не дали возможности устроить Флэнджу мальчишник, подбил пятерых или шестерых приятелей переодеться младшими офицерами и вытащить Флэнджа со встречи в офицерском клубе флота на Ист-Мэйн-стрит выпить по паре пива. Эта "пара пива" оказалась весьма приблизительной оценкой. Через две недели Синди получила телеграмму из городка Сидар Рапидc, штат Айова. Телеграмма была от Флэнджа: он был чуть жив и страдал от жуткого похмелья. Синди размышляла два дня и в конце концов выслала ему деньги на автобусный билет до дома с условием, что Хряка она больше никогда не увидит. Она его и не видела. До сих пор. Но сложившееся у нее мнение о Хряке как о мерзейшей твари на свете за семь лет нисколько не изменилось, и сейчас Синди была готова это доказать.
- Марш отсюда, - повторила она, подкрепляя слова жестом. - За холм, с глаз долой. Или хоть со скалы, мне все равно. И ты, и твой приятель-алкаш, и эта вонючая обезьяна в морской форме. Прочь.
Целую минуту Флэндж скреб в затылке и хлопал на нее глазами. Нет. Он просчитался. Может, если бы у них были дети… Он ощутил тонкую иронию в том, что флот сделал из него компетентного офицера-связиста.
- Ладно, - медленно произнес Флэндж, - хорошо, я понял.
- Можешь взять "фольксваген", - разрешила Синди, - бритвенный прибор и чистую рубашку.
- Нет, - отказался Флэндж, открывая дверь для Рокко, который маячил на заднем плане со своей бутылью. - Я поеду с Рокко в фургоне. - Синди пожала плечами. - И отращу бороду, - рассеянно добавил Флэндж.
Они вышли из дома - смущенный Хряк, Рокко, мурлычущий себе под нос, и Флэндж, чувствующий в желудке первые слабенькие позывы к рвоте, - втиснулись в кабину и покатили. Флэндж, оглядываясь назад, видел, что жена стоит в дверях и смотрит им вслед. Съехав с шоссе, они оказались на узкой щебенчатой дороге.
- Тебе куда? - спросил Рокко.
- Не знак, - ответил Флэндж. - Наверное, покачу в Нью-Йорк и поселюсь в каком-нибудь отеле. Можешь высадить меня у станции. У тебя есть где остановиться, Хряк?
- Я мог бы спать в МГ, - сказал Хряк, - но легашам небось уже сообщили об угоне.
- Сделаем так, - решил Рокко. - Мне все равно надо ехать на свалку сбросить мусор. У меня там есть кореш. Он вроде как сторож. Там и живет. Найдет места на любой вкус. Можете переночевать у него.
- Верно, - сказал Флэндж. - Почему бы и нет? - Как раз под настроение.
Они двинулись на юг - в ту часть острова, где были только новостройки, торговые центры и множество мелких предприятий легкой промышленности, - и через полчаса дотащились до городской свалки.
- Закрыто, - сообщил Рокко. - Но нам откроют. - Он свернул на грязную дорогу и поехал вокруг мусоросжигателя с кирпичными стенами и черепичной крышей, спроектированного и построенного присланным из бюро по трудоустройству полоумным архитектором годах где-то в тридцатых и напоминавшего мексиканскую гасиенду с дымовыми трубами. Протряслись ярдов сто и подъехали к воротам.
- Болингброк! - заорал Рокко. - Впусти. Есть выпить.
- Ладно, парень, - ответил голос из темноты. Через минуту в лучах фар возник толстый негр в круглой шляпе с загнутыми кверху полями, отпер ворота и вспрыгнул на подножку. По длинной спиральной дороге фургон двинулся к центру свалки.
- Это и есть Болингброк, - сказал Рокко. - Он вас пристроит.
Фургон съехал в длинный и широкий загиб. Флэнджу показалось, что они уже достигли центра спирали, ее нижней точки.
- Парням надо переночевать? - поинтересовался Болингброк. Рокко обрисовал ситуацию. Болингброк понимающе покивал. - Жены иногда надоедают, - согласился он. - У меня их было штуки три или четыре в разных концах страны, и я с радостью избавился от них от всех. Похоже, их никогда не понять.