- Зато Креол пострадал, - сказал Ливайн.
- Ну да, Креол, - сказала она.
Ливайн посмотрел на нее.
- По-твоему, пусть лучше они, чем колледж? - спросил он.
- Конечно, - усмехнулась она.
Ливайн побарабанил пальцами по столу.
- Скажи "валяться", - попросил он,
- Ва-аляца, - произнесла она.
- Ясно, - сказал Ливайн.
Они выпили и еще какое-то время говорили о студенческой жизни, а потом Ливайн пожелал посмотреть на окрестности в беззвездную ночь. Они вышли из бара и поехали в сторону залива сквозь ночной мрак. Ромашка сидела, прижавшись к Ливайну, и с нетерпеливым возбуждением гладила его. Он вел машину молча, пока она не показала ему на грунтовую дорогу, ведущую к болотам.
- Сюда, - прошептала она, - там есть хижина.
- А я уж было начал удивляться, - сказал он.
Вокруг распевали лягушки, на всевозможные лады восхваляя некие двусмысленные принципы. Вдоль дороги теснились замшелые мангровые деревья. Проехав еще около мили, Ливайн и Ромашка добрались до полуразрушенного строения, невесть откуда взявшегося в этих дебрях. Как ни странно, в хижине нашелся матрац.
- Не Бог весть что, - сказала Ромашка, прерывисто дыша, - но все-таки дом.
Она дрожала в темноте, прижимаясь к Ливайну. Он достал позаимствованную у Риццо сигару и раскурил ее. Лицо девушки озарилось колеблющимся огоньком, а в глазах мелькнуло некое испуганное и запоздалое осознание того, что опасность, терзавшая этого парня от сохи, была серьезнее всех проблем, связанных с сезонными изменениями и видами на урожай. Точно так же чуть раньше он осознан, что ее способность давать, в сущности, не предполагала ничего сверх обычного перечня повседневных предметов - ножниц, ножей, лент, шнурков; и поэтому он проникся к ней равнодушным сочувствием, которое обычно испытывал к героиням эротических романов или какому-нибудь прожженному ковбою-импотенту в вестерне. Ливайн позволил ей раздеться в сторонке, а сам стоял в одной майке и бейсбольной кепке, невозмутимо попыхивая сигарой, пока не услышал, как она захныкала, сидя на матраце.
В ночи неистовствовал лягушачий хор, из которого то и дело выделялись виртуозные дуэты, выводившие протяжные низкие рулады и серии легких придыханий и вскриков. Прерывисто дыша, ослепленные страстью, Ливайн и Ромашка, к своему удивлению, осознавали единение ночных певцов как нечто большее, чем обычные проявления близости: сплетение мизинцев, чоканье пивными кружками, добрососедские отношения в духе журнальчика "МакКолл". Ливайн в небрежно сдвинутой набок бейсбольной кепке на протяжении всего представления попыхивал сигарой, ощущая непроизвольное желание защитить девушку - еще не отданную на поругание Пасифаю. Наконец, под неумолчное кваканье глупых лягушек, они опустись на матрац и легли, не касаясь друг друга.
- Посреди великой смерти, - сказал Ливайн, - маленькая смерть. - И добавил: - Ха. Звучит как заголовок в журнале "Лайф". В разгаре "Жизни" объяты мы смертью. Господи.
Они вернулись в кампус, и, прощаясь у фургона, Ливайн сказал:
- Увидимся на стоянке.
Она слабо улыбнулась.
- Заходи как-нибудь, когда освободишься, - сказала она и уехала.
Пикник и Бакстер играли в очко при свете фар.
- Эй, Ливайн, - сказал Бакстер, - я таки потерял сегодня невинность.
- А, - сказал Ливайн. - Поздравляю.
На следующий день к ним заглянул лейтенант.
- Если хочешь, можешь идти в увольнение, Ливайн, - сказал он. - Все уже утряслось. Ты здесь просто лишний рот.
Ливайн пожал плечами.
- Ладно, - сказал он.
Моросил дождь.
В фургоне Пикник сказал:
- Боже, как я ненавижу дождь.
- Ты прямо как Хемингуэй, - заметил Риццо. - Странно, да? Томас Стернз Эллиот, наоборот, любил дождь.
Ливайн закинул на плечо вещмешок.
- Странная штука этот дождь, - сказал он. - Он может оживить слабые корни, может размыть почву и оголить их. Пока вы тут торчите по яйца в воде, я буду нежиться на солнце в Новом Орлеане и вспоминать о вас, парни.
- Ну так катись отсюда, - сказал Пикник, - да побыстрее.
- Кстати, - сказал Риццо, - Пирс искал тебя вчера, но я ему наплел, что ты, мол, пошел за запчастями для ТСС. Никак не мог сообразить, куда ты свалил.
- Ну, и куда я, по-твоему, свалил? - тихо спросил Ливайн.
- Я этого так и не понял, - ухмыльнулся Риццо.
- Пока, ребята, - сказал Ливайн.
Он нашел попутную машину, направлявшуюся в Таракань. Когда они отъехали на пару миль от города, водитель сказал:
- Черт, а хорошо все-таки вернуться назад.
- Назад? - не понял Ливайн. - Ах да, наверное. Он уставился на дворники, сметавшие дождевые капли с ветрового стекла, прислушался к дождю, хлеставшему по крыше кабины. И через какое-то время уснул.
К низинам низин
В половине шестого вечера Деннис Флэндж по-прежнему закладывал за воротник с мусорщиком. Мусорщика звали Рокко Скварцоне, и около девяти утра, едва завершив обход, он прибыл прямиком к дому Флэнджа в рубахе с прилипшей апельсиновой кожурой и галлоном домашнего мускателя, который искусительно покачивался на его мощной руке, перемазанной кофейной гущей.
- Эй, sfacim! - заревел он из гостиной. - Я принес вино. Выходи.
- Отлично! - заорал в ответ Флэндж и решил, что на работу не пойдет. Он позвонил в адвокатскую контору Уоспа и Уинсама и наткнулся на чью-то секретаршу.