Томас Пинчон (р. 1937) - один из наиболее интересных, значительных и цитируемых представителей постмодернистской литературы США на русском языке не публиковался (за исключением одного рассказа). "Выкрикивается лот 49" (1966) - интеллектуальный роман тайн удачно дополняется ранними рассказами писателя, позволяющими проследить зарождение уникального стиля одного из основателей жанра "черного юмора".
Содержание:
Мелкий дождь 1
К низинам низин 6
Энтропия 11
Под розой 17
Секретная интеграция 25
Примечания 36
Томас Пинчон
Рассказы из авторского сборника "Выкрикивается лот сорок девять"
Мелкий дождь
Снаружи солнце неспешно прожаривало территорию роты. Влажный воздух был неподвижен. В солнечном свете ярко желтел песок вокруг казармы, где размещалась секция связи. В казарме никого не было, кроме сонного дневального, который лениво курил, прислонившись к стене, и еще одного солдата в рабочей форме, который лежал на койке и читал книжку в бумажной обложке. Дневальный зевнул и сплюнул через дверь в горячий песок, а лежавший на койке солдат, которого звали Ливайн, перевернул страницу и поправил подушку под головой. В оконное стекло с гудением бился большой москит, где-то играло радио, настроенное на волну рок-станции Лизвилля, а снаружи беспрестанно сновали джипы и с урчанием проносились грузовики. Дело было в форте Таракань, штат Луизиана, в середине июля 1957 года. Натан Ливайн по прозвищу "Толстозадый", специалист 3-го класса, уже 13 месяцев (а точнее 14-й) служил в одной и той же роте одного и того же батальона и занимал одну и ту же койку. За такой срок в таком гиблом месте, как форт Таракань, любой нормальный человек вполне мог дойти до самоубийства или, по меньшей мере, до помешательства, что, собственно, и происходило довольно часто, судя по статистическим данным, которые более или менее тщательно скрывались армейским начальством. Ливайн, однако, не относился к числу заурядно-нормальных людей. Если солдаты здесь по большей части стремились закосить под Восьмой раздел , то Натан был одним из немногих, кому, в сущности, нравилась служба в форте Таракань. Он довольно легко и быстро адаптировался к местным условиям: сгладились и смягчились шероховатости его резковатого бронксского выговора, который стал по-южному протяжным; Натан убедился, что самогон, обычно неразбавленный или смешанный с тем, что удавалось нацедить из ротного автомата с газировкой, можно пить с таким же удовольствием, как и виски со льдом; в барах он теперь балдел от музыки фолк-групп так же, как раньше тащился от Лестера Янга и Джерри Маллигэна в "Бёрдленде" . Ливайн был ростом шесть футов с гаком и широк в кости, но если прежде у него было худощаво-мускулистое телосложение, фигура пахаря, как выражались его сокурсницы в колледже, то за три года службы, всячески увиливая от нарядов на работу, он обрюзг и растолстел. Отрастил изрядное пивное брюшко, которым определенно гордился, и толстый зад, которым гордился значительно меньше и которому был обязан своим прозвищем.
Дневальный щелчком отправил окурок за дверь в песок.
- Глянь, кто идет, - сказал он.
- Если генерал, скажи, что я сплю, - отозвался Ливайн, зевнув, и закурил сигарету.
- Нет, это Копыто, - сообщил дневальный и снова прислонился к стене, закрыв глаза.
По ступеням протопали маломерные башмаки, и голос с виргинским акцентом произнес:
- Капуччи, погань безродная.
Дневальный открыл глаза.
- Отвали, - сказал он.
Ротный писарь Дуган, по кличке Копыто, вошел в казарму и, недовольно скривив губы, приблизился к Ливайну.
- Кому ты дашь эту порнушную книжку, когда закончишь, Ливайн? - спросил он.
Ливайн стряхнул пепел в пилотку, которую использовал в качестве пепельницы.
- Скорее всего, выброшу на помойку, - улыбнулся он. Губы у писаря скривились еще больше.
- Тебя лейтенант зовет, - сказал Дуган, - так что давай поднимай свой жирный зад и чеши в канцелярию.
Ливайн перевернул страницу и снова начал читать.
- Эй, - сказал писарь.
Дуган служил по призыву. Он вылетел со второго курса Виргинского университета и, как многие писари, имел садистские наклонности. Кроме того, у Дугана были и другие причуды. Он, например, нисколько не сомневался, что НАСПЦН - это коммунистическая организация, целью которой является стопроцентная интеграция белой и черной рас путем смешанных браков, или что виргинский джентльмен - это наконец явленный миру Übermensch , которому только гнусные интриги нью-йоркских евреев мешают осуществить свое высокое предназначение. Главным образом из-за последнего пункта Ливайн не ладил с Дуганом.
- Меня вызывает лейтенант, - сказал Ливайн. - Надо думать, ты уже выписал мне увольнительную. Черт, - он глянул на часы, - а еще только половина двенадцатого. Молодчина, Дуган. На пять с половиной часов раньше времени.
И Ливайн восхищенно покачал головой. Дуган ухмыльнулся.
- Вряд ли это насчет увольнения. Боюсь, оно тебе пока не светит.
Ливайн отложил книгу и погасил окурок в пилотке. Затем посмотрел в потолок.
- Господи, - пробормотал он, - что я еще натворил? Неужто меня опять собираются посадить на губу? За что?
- Всего пара недель прошла, как ты был там, верно? - ввернул писарь. Ливайн знал эти уловки. Он думал, что Дуган давно уже отказался от мысли подставить его. Но, похоже, такие типы только ждут подходящего момента.
- Я к тому, что хватит валяться на койке, - сказал Дуган.
"Валяться" он произнес как "ва-аляца". От этого Ливайн ощутил раздражение и, подобрав книгу, снова принялся читать.
- Ладно, - сказал он, отдавая честь. - Иди назад, бледнолицый.
Дуган посмотрел на него и наконец ушел. Очевидно, по дороге к двери он споткнулся о винтовку дневального, поскольку послышался грохот и голос Капуччи произнес: "Господи, ну что за хмырь неуклюжий". Ливайн закрыл книгу, сложил ее пополам и, перевернувшись на живот, засунул в задний карман. С минуту он лежал на животе, наблюдая за тараканом, петлявшим по невидимому лабиринту на полу. Зевнув, Ливайн с трудом поднялся с койки, вытряхнул окурки из пилотки на пол, потом надел пилотку, сдвинув ее наискось вниз. У выхода обнял дневального.
- Что стряслось? - поинтересовался Капуччи.
Ливайн прищурился, глядя на яркое марево снаружи.
- Ох уж эти парни в Пентагоне, - сказал он. - Никак не хотят оставить меня в покое.
Он поплелся по песку к зданию канцелярии, даже через пилотку чувствуя, как печет солнце. Вокруг канцелярии была узкая полоска травы - единственная зелень на всей территории роты. Чуть дальше слева в столовую уже выстраивается очередь. Ливайн свернул на гравиевую дорожку, ведущую к канцелярии. Он подозревал, что Дуган торчит где-то поблизости или, по крайней мере, наблюдает за ним из окна, но когда он вошел, писарь сидел за своим столом у стены и что-то сосредоточенно печатал на машинке. Ливайн облокотился о стойку перед столом первого сержанта.
- Привет, сержант, - поздоровался Ливайн.
Сержант поднял глаза.
- Где тебя черти носят? - спросил он. - Опять читал порнуху?
- Точно, сержант, - ответил Ливайн. - Учебник для сержантов.
Сержант бросил на него сердитый взгляд.
- Лейтенант хочет тебя видеть.
- Знаю, - сказал Ливайн. - Где он?
- В классе, - ответил сержант. - Остальные уже там.
- Что за буза, сержант? Что-то из ряда вон?
- Иди и все сам узнаешь, - проворчал сержант. - Черт возьми, Ливайн, пора бы знать, что мне никто ничего не рассказывает.
Ливайн вышел из канцелярии и направился в класс, расположенный с другой стороны здания. Через хлипкую дверь он услышал голос лейтенанта. Ливайн толкнул дверь. Лейтенант инструктировал десяток рядовых и спецов из роты Браво , сидевших и стоявших вокруг стола, на котором лежала карта, вся в круглых пятнах от кофейных чашек.