- Да, я. Все это ложь, с начала до конца. Дело было не в тайге, а здесь, на голом месте. Посмотрите, видите холмик с крестом? Это могила Николая. Здесь был его шурф, в нем его и убили. Меня при этом не было, я как раз купал в озере лошадей. Прихожу, а Николай лежит на дне шурфа с проломленным черепом. Никто в него не стрелял, я бы услышал! Я требую судебной экспертизы! Она покажет, что Николай убит не выстрелом, а ударом кайла в затылок...
Он нырнул в палатку и тотчас же вернулся с кайлом в руке.
- Вот это кайло! Смотрите, на нем следы засохшей крови.
Исправник взглянул:
- Это может быть и ржавчина.
- Экспертиза покажет! - воскликнул Шулим.
- Когда прикажете эксгумировать тело? - спросил Зотов.
- Какая эксгумация в эту жару... Да и врача с нами нету.
- Как так? Вы едете вести расследование на месте преступления, знаете, что там труп, и не берете с собой врача?
- Так нелепо получилось, наш врач был как раз в отъезде.
- Странно... Что же было дальше, господин Шулимов?
- Я наклонился над шурфом Николая, и тогда в меня выстрелили сзади, с этого гольца, из-за кустов, вон, видите? Но расстояние было большое, убийца не рассчитал, а может, просто не знал, на какое расстояние бьет двустволка, потому что это была двустволка Николая, которая лежала рядом с шурфом, во всяком случае, у пули уже не хватало пробивной силы, она пробила только этот ремень.
Он снял широкий кожаный ремень, достал из кармана пулю, извлеченную из тела Бронислава, и примерил к дырке в ремне.
- Вот она... Сидит как влитая.
Исправник взял ремень, пулю, проверил. Все точно. Он вытер платком вспотевший лоб.
- В общем, да... Но этого никто не видел. Ремень всегда прострелить можно.
- Зачем?
- Чтобы сказать, что ружье было в руках у другого.
- Это мне не нужно. Й так все ясно.- Он вошел в палатку и принес двустволку Николая.- Посмотрите на приклад, весь в крови. Потому что я в ответ на его пулю выстрелил из винчестера и попал ему в руку, а тогда он бросил ружье, побежал со своим дружком, сел на коня и ускакал. Окровавленную двустволку я нашел рядом с кустами.
- А это точно двустволка Николая Чутких? - засомневался исправник.
- Точно, могу подтвердить, - вмешался Бронислав.- Я два года с ним вместе промышлял пушнину и знаю.
- А вы кто такой? - с раздражением спросил исправник.
- Он мой работник,- сказал Зотов.- Всегда сопровождает меня в дальних походах.
- В каком качестве?
- В качестве личной охраны.
Зотов достал бумажник, застегнул, сказал Брониславу:
- Попадешь, все твое будет! - и подкинул вверх.
Бронислав выстрелил, бумажник дернулся, и, описав дугу, упал рядом с казаками и рабочими исправника.
Один из рабочих подбежал и принес бумажник Зотову. Тот показал его исправнику.
- Смотрите, он попал не в плоскость, а в корешок, толщиной в палец!
Затем протянул бумажник Брониславу:
- Бери. Я сказал: попадешь - он твой.
- Премного благодарен вашей милости,- сказал Бронислав, кланяясь, как пристало слуге.
- Ну, мне пора, я ведь к бурятам еду, там дело серьезное, а сюда просто по пути заглянул. По правде сказать, Бурлаку я не очень верю.
- А может, все-таки выкопаем тело? - предложил Зотов.- Это много времени не займет, а для того, чтобы определить, проломили ли человеку череп или застрелили, врачом быть не надо.
- Нет, санитарные правила запрещают,- ответил исправник, снова вытирая пот со лба.- Но убийц Николая мы найдем, не сомневайтесь.
- Не в убийце дело,- сказал Зотов.- Мы уже выяснили, что им был Степан Бурлак. Дело в сообщниках.
- Что вы имеете в виду? - встрепенулся исправник.
- Я говорю о тайных сообщниках убийцы. О тех, кто его сюда послал.
- Неужели такие имеются?
- Вне всякого сомнения.
- Почему вы так думаете?
- Если бы Бурлак действовал в одиночку, он бы, убив Николая и потеряв при этом руку, скрыл все дело и молчал. А он пожаловался. Причем наврал бестолково, не заботясь о правдоподобии. Был уверен, что ему все сойдет с рук.
- Неужели? Это очень интересно... Ну, будьте здоровы !
- Счастливого пути к бурятам.
Они смотрели, как он удаляется и подходит к ожидавшим его спутникам.
- Он даже вашу фамилию не спросил,- сказал Брониславу Зотов.
- А куда делся его коллега?
- Как увидел Зотова, так сразу драпанул.
- Не Гораздов ли это, часом? Кто знает в лицо Гораздова?
Никто не знал.
Кавалькада начала удаляться от палатки, где обменивались впечатлениями оставшиеся:
- Ну, я не завидую исправнику. Проделать такой путь и вернуться в Иркутск не солоно хлебавши, с пустыми руками!
- Если его сегодня кондрашка не хватит, то он будет пить мертвую!
Они зашли в палатку.
Бронислав достал из кармана бумажник и протянул Зотову. Тот отмахнулся:
- Нет, нет, я ведь вам его подарил!
- Это было в шутку, ведь я изображал вашего слугу.
- Бронислав Эдвардович, прошу вас, примите его на память о нашей победе над Долгошеиным.
- Ни в коем случае.
- Ну ладно, я найду способ вас отблагодарить,- Зотов взял бумажник.- По правде сказать, я рад, что он остается у меня. Смогу рассказывать, как вы его прострелили, показывая отверстие от пули, иначе никто не поверит.
Он спрятал бумажник в боковой карман своего летнего кителя.
- Вот что, господа, мы одержали над Долгошеиным крупную победу. Как только спадет жара, у нас состоится маленький банкет по случаю основания нового золотого прииска "Синица". Рабочий день сегодня только до обеда, в обед Мельгунов выдаст всем тройной "крючок"... Завтра с утра все принимаются за работу, а мы с вами возвращаемся в "Самородок" за машинами и людьми.
Зотов спрятал в портфель показания Шулима. В кабинет врывался шум динамо-машины, запущенной после ремонта. Молодые березки, посаженные под окнами, качались, отбрасывая ажурную тень на лица Шулима и Бронислава.
- Этот наглец Долгошеин был уверен, что у нас полиции все дозволено. Даже не потрудился логически обосновать ложные обвинения... Теперь ему воздастся сполна. Я очень уважал покойного Николая Савельича.
Он положил портфель и достал чековую книжку.
- Выписать два чека?
- Да, для нас с женой пятьдесят тысяч на мое имя, а второй чек, двадцать пять тысяч, на предъявителя.
Зотов писал. Любочкин приоткрыл дверь, заглянул и тихо закрыл ее снова.
- Вот, пожалуйста,- Зотов протянул чеки.- Можно вас спросить, господин Шулимов, что вы намерены делать с этими деньгами? У вас уже есть какие-нибудь планы?
- Нет пока. Переедем в город, а там посмотрим.
- В таком случае подумайте и над моим предложением. Я к вам присмотрелся. Такой человек, как вы, оборотистый, трудолюбивый, знакомый с торговлей, из породы купцов да еще с капиталом, может сделать в Сибири карьеру. Вам не хватает только знакомства с механизмами большой торговли. Я создаю сейчас русское акционерное общество по торговле с Китаем. Половина акций моя, двадцать процентов Клементьева, остальное - мелких акционеров. Главное управление - в Харбине. Вы знаете, Харбин, еще в недавнем прошлом жалкая деревушка, теперь превратился в крупный город, с китайским, русским, японским и американским районами, там находится управление Восточно-Сибирской железной дороги, имеется железнодорожное сообщение с Мукденом и Пекином. Председателем будет Клементьев, отличный торговец и знаток Китая, ему шестьдесят два года, но он согласился еще года три-четыре возглавлять фирму. И мне представляется, что вы бы подошли ему в помощники.
- Это для меня большая честь.
- Вы могли бы быть членом правления, акционером и чиновником для особых поручений при Клементьеве, с окладом в двести рублей в месяц плюс дивиденды. Через год вы стали бы секретарем Клементьева с окладом в пятьсот рублей плюс те же дивиденды, разумеется. Ну, а на третий год вы могли бы стать заместителем Клементьева, но это уже будет зависеть от вашего желания и умения. В случае же, если вы тогда захотите основать собственное дело, то вы сможете получить обратно свои пятьдесят тысяч и прибыль, пройдя к тому же хорошую школу большой торговли.
- Большое вам спасибо. Все это очень меня устраивает.
- Тогда поторопитесь. Сегодня девятое августа.
Завтра я еду в Иркутск. К концу месяца надо сформировать правление.
- Я только заскочу в Старые Чумы, велю жене собираться и приеду в Иркутск.
- Прекрасно... Да, чуть не забыл, у вас есть еще один недостаток. Вам не хватает светскости.
- Светскости?
- Да, да. Знания того, когда как одеться, как себя держать с разными людьми, с деловыми знакомыми, на приемах, с дамами, не лезть первому с рукопожатием, в общем, все такое. Манеры - большое дело... У меня в конторе служит некий Курдюмов, он тоже поедет в Харбин. Проиграл все состояние. Бывший богач, не дурак и милейший человек, вот только игрок... Подружитесь с ним. Он все знает про светские манеры, и вкус у него хороший. Прислушиваясь к его советам, вы всегда будете одеты сообразно обстоятельствам, будете держать себя, как надо, и избежите многих конфузов... А теперь вы, пан Найдаровский. Вы не смогли бы побыть в "Самородке" еще недели две, до моего возвращения?
- Если нужно, то, конечно, смогу.