- А ты разве не носишь один и тот же лифчик с восьмого класса? - спросил я. - Тот, в голубой цветочек?
- Да, - сказала она кивая. - Да ты слушай, вот она, значит, Стейси Бенсен, лицо закрыто ладонями, рыдает. И не знаю, я только раскрыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но черт, я не знала, что сказать, потому что, ну, Стейси Бенсен такая стройная и уверенная блин в себе и у нее такие идеальные длинные ноги, как у модели, которая нижнее белье рекламирует.
- Да, она что надо, - сказал я.
- Да не в этом дело. Она вся такая милая. Как она говорит, как улыбается - она милая.
- Н-да, - сказал я.
- Даже с фонарем под глазом и с чертовыми бинтами, она все равно такая милая.
- Наверное, - сказал я.
- Для меня радостью было просто на нее смотреть и воображать, как это - быть Стейси блядь Бенсен, хоть на минутку. Ты когда-нибудь думал об этом?
- Ну не Стейси Бенсен. Винсом Нейлом из Motley Crue, обычно я представляю себя им.
- Ну вот, я смотрела на нее и думала: Ну как можно быть такой хорошенькой? И знаешь, она наверняка уже занималась сексом, один или два раза, или даже несколько раз.
- Ты откуда знаешь? - спросил я.
- Она всегда так во всем уверена. И она никогда не задает вопросов, и не стесняется, и выставляет свое тело в раздевалке. Я слышала, она флиртует с учителями напропалую. В общем, я смотрела на нее и думала, она когда-нибудь чувствует себя уродиной? И как нарочно, она снова начинает плакать.
- Ну и?
- "Ты в порядке?" - спрашиваю. А она все плачет и плачет. "Ты уверена?" - снова спрашиваю, и тогда она говорит - только послушай, - "Похоже, я блин беременна".
- Правда? - спросил я. - Так и сказала?
- Правда, - сказала Гретхен. - И я спрашиваю, ну не знаю, может, учителя позвать, и она говорит: "Оставь меня блин в покое", ну и я быстро надеваю туфли, чтобы уйти, и снова слышу, как она плачет, и я оборачиваюсь и вижу, как Стейси поднимает голову, - вот тут-то и начинается самое странное, - и выглядит она, как церковная открытка, с серебряными слезинками в ковшике ладоней и как будто все слезинки хором произносят: ПОМОГИ МНЕ, ГРЕТХЕН, и я делаю шаг в ее сторону, и пытаюсь сообразить, что блин сказать, но Стейси кричит: "Оставь блин меня в покое!" А я хочу сказать: ты такая красивая, но я знаю, что, сказанное вслух, это прозвучит по-лесбиянски, хотя я ведь совсем другое имею в виду.
- Понимаю, - сказал я.
- Вот. Так что я посидела минутку, а потом встала и меня аж зашатало. Голова закружилась, и я вспомнила, что даже переодеваться не закончила. Она такая была красивая, даже когда плакала - даже еще красивее, - что я забыла блин переодеться! Что ты обо всем этом думаешь?
- Думаю, быть девчонкой - это просто безумие какое-то.
- Да уж, - сказала она. - Да уж. - Она доела хот-дог, вытерла уголки губ белой салфеточкой и сказала: - Ну что, хочешь проехать мимо ее дома?
Двадцать два
Ну вот, теперь мы знали невероятную прекрасную тайну, неизвестную больше никому. Стейси Бенсен беременна. Не кто иной, как Стейси Бенсен, с этими ее значками Вместе с Богом, воздержанием от выпивки и многочисленными брошюрами "Матери против вождения в пьяном виде". В общем, тем вечером мы проехали мимо ее дома не меньше трех раз, каждый раз сбрасывая скорость и вглядываясь. Из конца в конец квартала и обратно. Всякий раз у дома Гретхен сбрасывала скорость. Почему? Ну не знаю, может быть, надеясь увидеть быстрый взгляд, трепетание занавесок, насупленные брови в окне, какое-нибудь послание, какой-нибудь признак жизни, хоть что-нибудь. Честно, понятия не имею. Стейси Бенсен была единственной девчонкой, о которой мы наверняка знали, что ее трахнули. Во всяком случае единственной из наших ровесниц. В смысле, конечно, мы о таком слышали, по телевизору видели, но это - это по-настоящему имело значение. Мы снова замедлили скорость у ее дома. У Стейси Бенсен был большой квадратный дом, выстроенный из белого кирпича, раза в два больше моего или Гретхен. Над крыльцом был милый желтый навес, а позади - бассейн, в это время года уже накрытый. На подъездной дорожке, позади новенького черного седана, стоял чертов красный "мустанг"-кабриолет Стейси. Перед домом разбит крохотный садик, окрашенный в осенние бурые и тускло-зеленые тона и охраняемый разнообразными цементными зверюшками: улыбаясь, два синих кролика сидят на задних лапах, маленький эльф играет на мандолине, белый лебедь изогнул шею, а огромный бурый олень прильнул мордой к земле. Я заметил зверей, когда мы проезжали мимо в последний раз, и улыбнулся.
- Вот черт, ты видишь всех этих животных перед домом? Это к чему? - спросил я.
- Типа она Белоснежка хренова, - прошептала Гретхен.
- Да, похоже.
- Мы должны что-то с ними сделать, - сказала Гретхен.
- Давай, - сказал я, и все, до чего мы додумались - это остановиться перед домом в четвертый раз, оставить машину, не глуша мотор, схватить кроликов, потом эльфа, потом лебедя, быстро выставить их всех на крыльцо, позвонить в дверь и вернуться в "эскорт", чтобы удрать на бешеной скорости.
Двадцать три
В гараже у Бобби Б. на полную громкость был включен AC/DC, а сам он отчаянно пытался завести свой фургон. Я наблюдал, сидя на капоте неисправного "шевроле", чей черный хромированный нос выглядывал из-под бежевого пыльного брезента. Было часов восемь вечера, все еще тепло, бабье лето и все такое, но быстро темнело. У Бобби Б. был рабочий фонарь, подвешенный к выступу гаража, и он отбрасывал на пустые белые стены длинные, странные тени.
- Так, чертово радио работает, - пробормотал Бобби Б., почесывая затылок. - Значит проблема не в электричестве. Может, генератор?
Фиолетовый фургон упирался передним краем в поднятую дверь жестяного гаража. Каштановые волосы Бобби Б. были всклокочены и свисали на лицо, руки он вытирал о серую рубашку с надписью "Мегадет", рукава которой были обрезаны с целью явить миру его бицепсы. Он взял отвертку и принялся тыкать ею в аккумулятор.
- Да заводись ты, блин! - крикнул он. - Заводись давай.
Я издал короткий смешок, и он посмотрел на меня через плечо.
- Эй, чувак, ты над чем смеешься? - спросил он с обидой и угрозой.
- Ни над чем. Прости, - сказал я.
- Ладно блин, хватит ухмыляться, иди сюда и подержи отвертку.
Я соскочил с капота "шевроле", взял у него отвертку и прижал контактный провод к аккумулятору.
- Вот так и держи, чтобы фары горели. Хорошо, - сказал он, увидев, что фары снова зажглись. - Теперь блин прижми его.
Он залез на водительское сиденье, снова вытер руки о серую рубашку и включил зажигание. Послышалось странное механическое щелканье, и Бобби Б. стал материться.
- Чувак, ты ее держишь? - крикнул он.
- Да.
- Ну и что за черт? - сказал он, качая головой. - Давай еще разок.
Я с усилием нажал на отвертку, и от нее отлетела искра, когда он нажал на газ, поворачивая ключ, и затем - фрррр - гигантский мотор взревел, возвращаясь к жизни, задрожал прямо передо мной, и его ремни и лопасти завертелись с головокружительной скоростью.
- Да, черт возьми! - крикнул Бобби Б. - Похоже, сегодня я в конце концов подцеплю какую-нибудь телочку! - Он выпрыгнул из фургона, взъерошил мои грязные волосы и сказал: - Тебя куда-нибудь подбросить, чувак? Я ведь у тебя в долгу.
- Да нет, все круто, приятель, - сказал я. - Слушай, - и я снова уселся на капот. - Слушай. Вот, скажем, тебе нравится девчонка, значит, но ты не уверен, что нравишься ей. Что можно сделать, чтобы, ну, понравиться ей?
- Что ж, - начал Бобби Б. и взял паузу - открыл маленький красный холодильник в углу гаража, вытащил оттуда банку с лимонадом, щелкнул колечком, сделал жадный глоток а затем и осушил банку целиком. Банку он смял и выбросил через открытую дверь гаража. - Брайан Освальд, ты ни хера не можешь сделать.
- Чего?
- Чем больше тебе девчонка нравится, тем меньше нравишься ей ты. Наукой блин доказано.
- А как насчет тебя и Ким?
- А я о чем говорю, чувачок? Если я становлюсь милым и веду себя круто, и говорю всякие слова, и прихожу вовремя, она ведет себя так блин, как будто я ей неинтересен. А вот если я веду себя как полный урод, тогда она мне блин начинает названивать. Это идиотизм, потому что она действительно мне нравится и все такое, но когда я говорю ей всю эту романтическую поебень, она выходит из себя и говорит, что ей нужно блин побыть одной и все такое. Так что я веду себя так, как будто мне насрать. Это все так Господом задумано, - сказал он, кивая.
- Серьезно?
- Да что я блин знаю? - улыбнулся он. - Я только хочу сказать, что если бы мне нравилась телка, которой я не нравился бы, не знаю… Я бы на всякий случай вел себя как урод.
- А, - пробормотал я. - Ну спасибо, Бобби.
- Приходи еще, чувачок. Удачи тебе с этим дерьмом. Слушай, мне пора валить. Я с дамой встречаюсь.