Все было как всегда – вся разница была лишь в том, что, в отличие от предыдущих вечеров, этот вечер был последним – двери школы захлопнулись за Викой навсегда, одноклассники разбежались каждый в свою жизнь – чьим-то жизням суждено было пересекаться и в дальнейшим, чьим-то – нет, у каждого из них был свой путь, лишь она, Вика, была неудачницей, и окончание выпускного вечера означало лишь то, что школьные годы окончены – а значит, мечты ее о счастливой дружбе так и не сбылись и уже никогда не сбудутся. Шанс был безнадежно упущен. На учебу в школе было отведено целых десять лет, и за эти долгие годы она так и не смогла изменить свою жизнь к лучшему, и никто из ее одноклассников в дальнейшем даже ни разу не вспомнит о ней, или же воспоминания о ее образе будут вечно связаны с обликом серой мышки, закомплексованной, безнадежной неудачницы. И никому, никому из них даже в голову не придет, что все они были так сильно нужны Вике на протяжении всех этих лет, и ничего уже не изменить.
Несколько дней кряду Вика занималась лишь тем, что просто лежала в постели, тихо страдая от бессмысленности своего существования, от ощущения собственной неполноценности и никчемности своего существования. Сейчас одиночество как никогда тесно обступило плотной стеной, оглушив ее мертвой тишиной. Больше всего на свете ей хотелось умереть.
Но все же в юном сердце Вики еще плескалась последняя надежда. Она помнила о том, что ей предстоит поступление в университет. А что, если там все будет по-другому? Разве может она не воспользоваться этим великолепным шансом начать новую жизнь? В университете ее будут окружать новые люди, она встретится с теми, кто ничего о ней не знает, и у нее будет возможность начать жизнь с чистого листа. Еще пять лет – взамен бессмысленно ушедших десяти. Стоило попробовать.
Вика интересовалась историей на протяжении многих лет, поэтому поступление на исторический факультет не составило особого труда. Однако надежды Вики, разумеется, не оправдались. Новая обстановка, новые преподаватели, новые правила и новые люди кругом – резкие перемены вогнали Вику в стресс, и растерянность взяла свое, казалось, еще более усугубив ее неуверенность, которая подогревала и взращивала в ее душе комплексы и все то же ощущение собственной ущербности, корни которой уже давно крепко застряли в фундаменте ее робкой души.
Очень быстро она поняла, что проявлять усилия, которые нужны для того, чтобы завести с кем-то дружбу, было выше ее сил. Поначалу новые однокурсники проявляли к ней какой-то интерес, но очень быстро оставили затею подружиться с этой странной молчаливой девочкой, которая начинает дрожать всякий раз, когда к ней подходят, и стремится поскорее убежать прочь, увильнув от разговора. Что ж, не хочет разговаривать – так не хочет – так, наверное, решили ее однокурсники. Даже если они и замечали глубину ее закомплексованности, то все же, вероятно, не хотели с этим возиться. В сущности, какая им была разница до чужих проблем. Никому не было нужды брать на себя чужие хлопоты, тем более что о помощи их никто не просил. Отщепленность Вики от коллектива группы первокурсников имела мало значения – группа составляла около двадцати человек, и отсутствие одного в этой дружной компании не ощущалось остро и явно не представляло ни для кого проблемы. Ни для кого, кроме Вики.
Очень быстро потеряв надежду на приобретение друзей, Вика смирилась со своим положением в обществе. В конце концов, она столько лет прожила в одиночестве, что совершенно к этому привыкла, что же мешало ей продолжить жить так дальше? И Вика жила так дальше, посвятив обучение в университете прямому назначению, то есть учебе. Ей ничего не оставалось кроме как уйти с головой в историю, но страдать она не перестала. И было все как прежде – все то же унылое окно, и все тот же стол с тетрадками, с которыми она просиживала все вечера напролет, включая выходные дни, поскольку больше ей нечего было делать. Только, пожалуй, плакать она стала чуть меньше – но не потому, что ей стало уже не так больно, просто настолько она привыкла к чувству собственной ничтожности за все прожитые годы, совершенно разубедившись в возможности что-либо исправить.
Несмотря на то, что учебой Вика занималась весьма добросовестно, справляться с ней у нее получалось значительно тяжелее, чем в школе. В отличие от школьных учителей, университетские не были к ней так лояльны, зачастую беспощадно ставя ей двойки за молчаливость.
– Знаете вы или нет – а в любом случае человек должен уметь говорить! Нам вас жаль, но подумайте сами – как вы собираетесь работать, если вы совершенно не умеете общаться и никогда не можете высказать вслух ни одной своей мысли?
Вика не обижалась, подсознательно соглашаясь со своими преподавателями, понимая всю правоту их слов. В самом деле, какое имеет значение ее эрудированность, если она никогда не сможет применить свои знания в силу неспособности просто общаться? Будучи такой ущербной, ее социальная адаптация была невозможна.
Она смиренно пересдавала заваленные экзамены, имея уже весьма смутное представление о том, для чего ей высшее образование, к чему она идет. А учиться становилось все сложнее и сложнее – мотивация ее угасала вместе с интересами, цели все более теряли свою ясность, и все чаще хотелось просто лежать на диване и ничего не делать, чему она все чаще поддавалась. Кроме того, концентрация внимания так же была нарушена, как, вероятно, и память, и все сложнее Вике становилось читать свои учебники – она быстро уставала, а смысл прочитанных строк очень быстро ускользал от нее после прочтения.
Неужели так будет всегда? Сердце ее болезненно сжималось. Неужели она действительно всю жизнь так и будет одна, неужели она даже не сможет нигде работать, и ничто так и не переменится к лучшему?
Кое-как доучившись до третьего курса, ей в голову пришла вдруг неожиданная мысль: Интернет. Если ей так трудно общаться с людьми в реальности, почему бы не попробовать сделать это через компьютер? Это было значительно проще – в Интернете было не так страшно, тут не было видно глаз человека, не слышно было голоса, и ты мог оборвать создавшийся диалог в любую секунду, и это не повлекло бы за собой никаких последствий, поскольку человек, с которым ты всего-навсего переписывался в Интернете, даже не сможет узнать тебя, встретив на улице, ровно как и ты его.
Вика решила попробовать. Все равно в университет она уже почти не ходила – сил почти не было, да и желания тоже. Поэтому она набралась смелости, прислушиваясь к еще, оказывается, теплящемуся огоньку маленькой надежды на лучшее, и решительно пустилась в это путешествие, погрузившись в общение в чатах, в которых, возможно, было много таких же ущербных, как она, а потому, наверное, способных ее понять.
И такой человек нашелся. Звали его Иван.
Слово за слово, реплика за репликой. Письмо за письмом – так просто. Тоска Вики немного поутихла, в душе вспыхнул новый огонек надежды, горевший, однако, так неуверенно за счет предыдущего опыта всей ее никчемной жизни. Она прекрасно понимала, что не может сказать с уверенностью, что теперь ее жизнь в чем-то переменилась к лучшему, но все же, как ни крути, у нее появился друг – впервые в жизни.
С Иваном было так просто. Она могла написать ему в любое время и обо всем на свете – не надо было показывать для этого своего лица, не надо было прятать взгляд. Не было поводов стесняться. Можно было писать, свободно писать обо всем, что придет в голову и не бояться реакции другого человека – он был невидим и недосягаем.
Не в полной мере веря своему счастью, но Вика с упоением ринулась в эту спасительную переписку – в сущности, помимо нее, в ее жизни не было ничего. Она все писала и писала, писала ежедневно и много, писала и не могла остановиться – словно длительное время голодающий добрался наконец до пищи или жаждущий – до воды, так и Вика наконец смогла говорить, делиться своими мыслями, рассказывать о своих чувствах, ведь до этого – всю жизнь, страшно подумать – всю жизнь, ей было не с кем поговорить, а говорить так хотелось.
Она писала и не могла остановиться, она открывала письма от Ивана и замирала с улыбкой на губах, окунувшись, забыв обо всем на свете – впервые в жизни она почувствовала то, что она может быть кому-то интересной. В сущности, наверное, она могла бы быть интересной всегда – просто она не умела говорить, совершенно не умела выражать вслух свои мысли, а без этого общение даже с самым глубоким и интересным человеком не имело никакого смысла. Люди должны разговаривать друг с другом. Ну или на худой конец писать – это проще. А потому вполне подходит для таких ущербных и закомплексованных, как она.
Но продолжалась их переписка недолго. Буквально через пару недель Иван настоял на встрече, и Вика не смогла ему отказать, признавая всю справедливость его слов – действительно, не могли же они всю жизнь только переписываться? Может, в этом и было что-то романтичное, но перспективы такие отношения не имели никакой. Виртуальное не имело смысла – может, подобное общение можно было назвать дружбой, но построить семью таким образом было абсолютно невозможно.
Недолго думая, Вика согласилась. Обмирая от ужаса, она пошла на встречу с Иваном. Вдруг она не понравится ему, вдруг с ним будет все, как прежде, и так же, как и со всеми другими людьми, она просто будет молчать и не сможет сказать ни слова?