* * *
Еще двое суток продолжался этот пир - дикая оргия. Тимур занемог, но некогда - под его пятой империя, масса дел, с чего начать - не знает. Как спасение, требует в первую очередь зачитать письмо Саида Бараки из Самарканда. И будто знал духовный наставник, следующее написал:
"Знай, о Великий Эмир, что бренная жизнь и то, что накоплено людьми в миру из порочного ради наслаждения и удовольствия и будет предъявлено им на том свете, как это бывает с человеком, который переел жирной и сладкой пищи до такой степени, что его пищеварение расстроилось, и заболел желудок. Потом он осознал всю глубину своего позора по боли в желудке и неприятному запаху, исходящему из него, а также по большому количеству испражнений, и раскаялся после того, как прошло наслаждение, и остался один лишь стыд. Чем больше человек наслаждается земной жизнью, тем мучительнее будет его кончина. И этим же он будет наказан во время отнятия его души и выхода ее из тела, потому что каждый, у кого было много богатства - золота, серебра, рабов, рабынь - его мучения во время ухода души будут тяжелее, чем у того, кто не имел ничего, кроме малого. И воистину то, что мучение и наказание не проходят после смерти, а, наоборот, увеличиваются, потому что привязанность людей к земной жизни - свойство сердца, а сердце само по себе не умирает".
- О-о! - лежа на диване, стонал Тимур.
У него болит сердце, нестерпимо ноет все тело. Он кается, его мучает стыд. Пора бы самому задуматься о душе, пора грехи замаливать, да некогда. Надо решать государственные дела, а он не в состоянии думать. Но такое с Повелителем не в первый раз.
- Шахматы! - вот что мысли его в порядок приводит. - И этого строптивца Моллу Несарта сюда.
- Брошен в зиндан, - ответ визиря.
- Кто посмел, моего святошу?!
- Твой указ, тебе перечил.
- Хм, - этого Повелитель совсем не помнит и своих решений не меняет. Но тут особый случай: другого такого соперника нет. - Срочно Моллу ко мне.
В сырой и вонючей яме, под открытым небом, снегом и дождем за пару суток старый Молла совсем зачах. Да лекари Тимура знают свое дело: Моллу скорым образом отмыли, возбуждающим дурманом пропарили, каким-то зельем напоили, приодели, выставили пред Повелителем, и теперь, хмельной, он пуще прежнего осмелел, ставит свои условия:
- Выиграю - пощади, отпусти юнца - Малцага.
- Этого рыжего? А где он?
- В зиндане, со мной был.
- Хе, - призадумался Тимур. Он силится вспомнить, кое-что в памяти всплывает. - Согласен. Только играем по моим правилам, без контроля времени, а проиграешь - эта "солнечная" башка рядом с башкой братца окажется, - доволен он своим решением.
Как известно, в шахматах, изобретенных Тимуром, как и в его жизни, все грандиозно: в два раза больше, значит много ходов, и эта баталия может длиться и день, и два. За это время он будет делать все что угодно: и есть, и, если захочет, спать, и решения принимать, а главное, правильно думать.
С первых же ходов напряжение. Вот это ему как раз необходимо, ведь он воин-боец, и лишь сражение его стихия. Играя в шахматы, он умеет одновременно принимать неординарные решения. И эта комбинация еще во время пира осуществлялась, а теперь ее продолжение - дипломатия!
Первыми приглашаются посол мамлюков Сирии и Египта и сын султана - Фарадж.
- Я сожалею, и в то же время очень рад, что волею судьбы мы так близко сошлись, - Тимур придерживается этикета, строг. - Верю, что меж нами впредь будет только мир и согласие - это в наших интересах - нужно обезопасить и склонить на свою сторону столь могущественную силу, как мамлюки.
- Передай Высокочтимому отцу Великому султану Баркуку мои скромные дары. А это тебе и послу. - Дары, несомненно, баснословные. Это не столько откуп за плен, а более демонстрация его силы, богатства, щедрости.
Следом уже не приглашаются, а вызываются посол Византии и другой пленник - принц Иоанн.
- Его Величество император Византии Мануил II, - отойдя от шахматного стола, властным голосом обращается Тимур к вошедшим, - просил меня, и я слово дал, что принц Иоанн более света Божьего не увидит. Я свое слово держу.
В те времена почти при всех дворах были мастера по ослеплению (а при Тимуре - это искусный уйгур), которые весьма быстро справлялись с этим почти что повседневным делом.
- Вот, передайте императору мой обещанный дар, - на золотом подносе два светло-карих глаза. - И пусть в порту Константинополя поднимут, как представительство, мой туг, и впредь ту дань, что платят самозванцу Баязиду, выдавать мне.
Затем очередь посла того же Баязида.
- Султан Османов Баязид - прославленный полководец, и я горжусь, что мы с ним одних тюркских кровей. Мир велик, так что есть где ему, а где мне миром править. Просьбу султана я уважил: вот ему Иоанн, как и было обещано, живой. А что без глаз - на чужую власть зариться не надо, всем заговорщикам урок. Хе-хе, а чтобы султан особо о слепце не печалился - шахиншахский дар - весь мир знает, что Баязид питает слабость к красивым женщинам, коллекционирует в своем гареме - Шадому отдаю.
В тот же миг Сабук бросается на колени:
- О Великий Властелин, Шадому ты мне подарил, не разлучай, люблю!
- Ха-ха, что значит "люблю"?! Любить надо Бога и меня. Ты за меня жизнь отдашь? Вижу, что отдашь. А какую-то девчонку не уступишь?.. Идем на Кавказ, здесь таких - здоровья не хватит.
Следующий на очереди - посол Золотой Орды. При его появлении Тимур двинулся навстречу.
- Передай Великому хану Тохтамышу мои сожаления, - усыпляет он бдительность врага. - Это все коварный Едигей и его брат Иса-бек натворили. С ними я разберусь. А хана, как чингисида, как сына, люблю, ценю и уважаю. Вот ему от меня дары в знак искренности моих чувств. В добрый путь!
Вслед за ним перед Повелителем предстал посол Грузии. Тимур вновь восседает на троне, тон его властен и груб:
- В течение трех дней выдать мне всю положенную дань, не то - сотру все с лица земли, всех в полон угоню.
- Позвольте, о Великий Эмир! - в три погибели согнулся посол, - ведь ты грамоту дал.
- А кому я грамоту дал?
- Азнауру Тамарзо.
- Хе-хе, ты видел башку Тамарзо? Вот если она воскреснет, то я данное ему слово сдержу. Вон! Исполнять!
От этих встреч Тимур изрядно устал, но настроение у него приподнятое. Да приемы надо закончить.
- Теперь, где этот сыночек царя страны Сим-Сим? - и пока его доставляют, он обращается к Молле Несарту: - Как этого ублюдка зовут?.. А-а, Тума, - тот уже в зале, целует край ковра. - Иди сюда, иди, мой родной Мухаммед. - Повелитель его по-отечески обнимает: - Приняв истинную веру, ты даже лицом похорошел. Молодец! А как тебе мой подарок? Береги золотого ягненка из Багдада, ему более тысячи лет.
- Да благословит Бог твой щедрый закат, - доволен Мухаммед.
- Это не все. Еще получишь дары, ты ведь будущий правитель всего Кавказа, - при этом он отводит его от шахматного стола, шепотом, - направляйся на Северный Кавказ, готовь почву для нашего наступления. Всех призывай в нашу веру, под мои знамена, расскажи, как я щедр, силен и справедлив, в отличие от этого выродка Тохтамыша. Для этого у тебя будут деньги, люди, оружие. В бой, под знамена веры!
Следующим вызывается Едигей.
- О-о! Идико! Славно сослужил, славно. Идем на Тохтамыша! Ты в авангарде войск. Твой брат Иса-бек не подведет?
- Повелитель, есть закладная. А мы, мангыты, люди слова и чести.
- Верю, доказал.
- Золотая Орда - моя?
- Твоя. Только не забудь, половина барыша моя. После всех встреч Тимур дал знак обедать. Тут же возле шахматного стола накрыли и обеденный. Блюд не сосчитать, но Повелитель, по традиции кочевника, налегал в основном на молодую конину, запивая кумысом.
- Ешь, Несарт, не стесняйся, где ты еще такой еды попробуешь? Так. А на что мы играем?
- Юноша, Малцаг.
- Ах, да. Но башки ему не видать. Шах!
- Мат! - ответил Молла Несарт.
- М-да, - после раздумья ответил Тимур, - за болтовней не уследил. Но я слово держу. Пойдем освобождать, заодно и я проветрюсь. Коней!
Солнечный день шел к закату. Был легкий мороз. С севера, с кавказских гор дул холодный ветер. Всюду снег, бело, лишь Кура змейкой уходит, да лес вдоль нее и сад с виноградником темнеют.
Тимур лихо сел на подведенного гнедого коня, с насмешкой смотрит, как то же самое пытается сделать и Молла Несарт. Однако конь норовист, и Молла не может даже до стремени больную ногу поднять.
- Ах ты, бедняга! - сердоболен Тимур. - Может, тебе осла подарить? Хе-хе, а может, денег? А хочешь, вот ту отару овец или тот сад с виноградником?
- Дай денег, - в тон ему ответил Молла Несарт, - да столько, чтобы я их уложил в кушак, сел на подаренного тобой осла, погнал перед собой пожалованных овец в дарованный тобой сад, чтобы там прожил остаток дней в благоденствии, не видя тебя.
- Ха-ха-ха! Ну наглец, ну старый хрыч! Благодари Бога, что я сегодня в хорошем настроении.
- Буду вечно благодарить, если Малцага отпустишь.
- Ну-ну, слово - святое! А осел тебе подходит, заслужил.
Молла Несарт на все согласен, осел и впрямь сподручней.