- Она у меня была сломана. С конем упал зимой на препятствии…
- Этой зимой?
- Ну да, в феврале… Готовился к конноспортивным соревнованиям.
- Так она же у тебя не срослась как следует!
- Да нет, вроде срослась… Из-за этого и демобилизовали.
- Слушай, Захар, ты варвар по отношению к себе! - искренне возмутился Каргополов. - Да какой же черт понес тебя на Дальний Восток, да еще на сплав, в таком состоянии?
- Такой же, как и тебя, - улыбнулся Захар.
- Да-а, вот это дело! Тебе, брат, нужно беречься. Ты сказал звеньевому?
- А зачем? Что он, врач?
До нижнего склада, где лес принимали кадровые сплавщики леспромхоза, было пять километров.
На первом километре все шло благополучно, но дальше стремнина подворачивала вплотную к берегу, а там как раз под обрывом лежала коряга, распростершая длинные корни, как щупальца спрута. Бревна ударялись в нее, но не успевали развернуться, их прижимали к берегу и к коряге вновь подплывающие лесины, угрожая затором.
Иванка-звеньевой первым бросился выталкивать бревна из залома; ему на помощь кинулись остальные.
- Вот так, вот так! - кряхтя, приговаривал Иванка-звеньевой, с ожесточением наваливаясь на багор.
Залом быстро разобрали.
- Ну кто, робятка, тут останется? - спрашивал Иванка, поглядывая на молодых сплавщиков раскосыми глазами.
- Мы останемся с Жернаковым, - выступил вперед Каргополов.
- Управитесь? Мотрите мне! - важно хмурясь, предупредил Иванка-звеньевой. - Однако нет, не сдюжите. Вот ты, как тебе фамилия?..
- Гуверниевилевский!
Все грохнули от неожиданной выходки Гурилева.
- Ты че, ровно юродивый? - нахмурил рыжие брови Иванка-звеньевой. - Работать надо, а не юродничать.
- Слушаюсь, вашство! - гаркнул Гурилев, дико выкатив глаза.
- Мотри, вот я тя вышибу из звена! - пригрозил Иванка, потом суматошно спохватился: - Что же это мы, а? Бегом, бегом, робятка…
Оставшись втроем, Гурилев, Каргополов и Захар некоторое время молча отталкивали бревна от коряги. Работать баграми приходилось непрерывно: стоило немного зазеваться, как у коряги начинал образовываться затор. А поток бревен все увеличивался: вверху, на складе, должно быть, приноровились их сбрасывать.
Гурилев работал с большим усердием. Красивое, продолговатое лицо его, усеянное мелкими веснушками, начинало лосниться от пота. Наваливаясь рядом с Захаром на багор, он спросил:
- Тебя как зовут-то? А тебя? - посмотрел он на Каргополова. - А меня - Мишка. С одного места оба? А я из Москвы, шофером там работал. Учился, понимаете, на вечернем рабфаке. Еще бы год - и окончил. И вот черт дернул, взбаламутило меня на городском собрании актива. "Объявляю себя мобилизованным", - передразнил он. - Вот и объявил! Лето полазишь по этим дебрям, так и забудешь, где у автомобиля зад, а где перед.
- Не-ет, а нам с Захаром нравится тут, - возразил Каргополов.
- Нравится? - с насмешливым удивлением покосился Гурилев. - Да что тут хорошего? Там, в деревне, хоть Амур, пароходы, а тут как в медвежьей берлоге. Вот погляжу-погляжу, да и дам туда тягу. Пускай дают работу по специальности.
- А кто же будет сплавлять лес? - спросил Захар.
- Это дело Иванки-звеньевого да таких, как он. В самом деле, - Гурилев стал горячиться, - придумали какой-то глупый принцип: у кого сапоги, тот и на сплав должен идти. Ведь не сапоги сплавляют, а человек! А человек этот ни разу в глаза не видел, как сплавляют лес, хоть на нем и сапоги. Подобрали бы бригаду из горьковчан, они ведь в лесу там выросли…
- У них половина в лаптях, - заметил Каргополов.
- Выдать им сапоги! Что ж, сапог во всем Дальпромстрое нет?
- А видел в Хабаровске баржу, груженную лаптями? - усмехнулся Захар. - Целая скирда лаптей. Это для нас. Вот тебе и сапоги…
- Слушайте, братцы, а вы не замечаете, что мы делаем мартышкин труд? - воскликнул вдруг Каргополов. - Смотрите! А ну, Михаил, зацепи и придержи тот конец у коряги, а я подтяну этот конец к берегу.
Огромное бревно легло по диагонали между дальними корнями коряги и берегом, образовав треугольную заводь. Подплывающие лесины ударялись о бревно, соскальзывали как бы рикошетом и, попав снова в стремнину, легко уносились дальше. Теперь не нужно было тратить больших усилий, достаточно лишь крючками багров поддерживать бревно в таком положении.
- Два конца веревки бы теперь, - говорил Каргополов, - привязать бревно, и пусть работает за нас.
- А что, давайте я сбегаю на склад? - предложил Гурилев.
- Правда, валяй, - поддержал его Каргополов.
Гурилев вернулся через полчаса с веревками. Лицо его раскраснелось, он был возбужден.
- Понимаете, на целый клубок змей наскочил, - выпалил он, разглядывая правый сапог. - Одной наступил невзначай на хвост, и она, смотрите, что сделала…
На голенище сапога можно было разглядеть две крохотные царапинки и пятнышко жидкости вокруг них.
- Яд, - объяснил Гурилев. - Вот сволочь, а! Понимаете, целый клубок на валежине, на солнцепеке. Жуть, мерзость! Я как полосанул по нему, они и закишели, бросились врозь. Тут невзначай и наступил на одну. Ах, сволочь! - разглядывал он сапог. - Спасибо, кожа крепкая у голенища, а то бы…
- Здешние гадюки не опасные, я спрашивал: укус их не смертелен, - сказал Захар.
- Да? Это еще ничего. Но все равно мерзко, - с отвращением поморщился Гурилев.
Вскоре бревно было закреплено на месте; и теперь молодые сплавщики любовались тем, как ловко проносилась на стрежне мимо коряги вереница бревен сверху.
- Однако наш Иванка-звеньевой порядочный дурак, - рассуждал Гурилев, вытирая пот с красного лба. - Уж нам простительно, мы первый раз на сплаве. А он же говорит, что с детства сплавляет лес. А до такой простой вещи не мог додуматься! Ну что ж, отдохнем маленько да двинем к звену?
Они догнали свое звено неподалеку от нижнего склада. В том месте Силинка разделялась на три рукава, но только два из них могли пропускать бревна. Берега были здесь низкими, с тихими заводями и отмелью перед рукавами. Бревна кое-где цеплялись за дно, останавливались на мели, создавая угрозу затора. Много леса уже собралось в прилегающих заводях, и теперь на главном фарватере становилось все теснее.
Иванка-звеньевой сбросил свой домотканый армячок, суматошно бегал по бревнам от одной заводи к другой, выталкивая из них бревна на течение. Понукаемые его окриками, то же делали и остальные. Над рекой в солнечной тишине стояли шум, ругань, а в общем, все делалось явно бестолково, в работе не было порядка и согласованности.
Каргополов вскоре сообразил, в чем дело, и, неуклюже прыгая с бревна на бревно, подбежал к звеньевому.
- Слушай, Самородов, на кой черт выталкивать эти бревна? Пусть они себе стоят пока здесь, а всем ребятам встать на застрявшие у рукава бревна и баграми проталкивать в проток те, которые подплывают сверху, не давать им расходиться здесь по заводям. Пробка же скоро получится!
Иванка-звеньевой ко всему прочему оказался человеком своенравным.
- Вот ты шибко грамотный, а я ровно ничего не знаю, - окрысился он на Каргополова. - Делай, что я велю, я здесь старшой!
Как бы там ни было, а во второй половине дня в этом месте образовался затор. А бревна все прибывали да прибывали, они уплотнялись, затор начинал расти вверх и превращаться в залом. Только тогда сообразил Иванка-звеньевой, что дело плохо, нужно посылать за помощью на верхний склад да предупредить, чтобы там больше не сбрасывали бревна в воду.
Перед закатом солнца к затору привалила вся бригада во главе с Алексеем Самородовым. Звено Иванки сидело вокруг костра, сплавщики сушили портянки, носки. Не подходя к костру, бригадир осмотрел затор, побегал по бревнам, потом, вернувшись на берег, позвал брата.
- Ты чего ж это наделал, растебай? - закричал он на Иванку, грозно приближаясь к нему. - Ай ты не видел, что может затор получиться? Ты почему не послал сразу за мной? Вот тебе, растебай вшивый! - и отвесил Иванке одну оплеуху, потом вторую. - Я тебя научу, как работать!
Братья сцепились. Иванка ухватил Алексея за грудки, но старший брат был явно сильнее: он одной рукой защищался, другой оторвал от себя Иванку и оттолкнул.
- Иди, хватит! Наперед будешь умнее.
Иванка заревел от злости, пытаясь снова ударить Алексея, но тот уже успокоился и только отталкивал его от себя.
- Вот напишу отцу, как ты обходишься со мной, черт рыжий! - ревел Иванка, размазывая по щекам слезы.
- Во-во, напиши, как ты тут роботаешь. Может, он тебя поблагодарит. За этим посылал тебя отец, чтобы заторы тут делать?
- Ну и черт с тобой, уеду завтра. Оставайся тут один!
Сплавщики смотрели на всю эту сцену, удивленно посмеиваясь, но, когда братья подошли к костру, все умолкли.
- А драться-то негоже, - первым молвил Гурилев, косясь на бригадира. - Сегодня звеньевого отлупил, а завтра начнешь раздавать оплеухи рядовым сплавщикам.
- Это мы по-свойски, по-домашнему, - примирительно сказал Алексей. - Он у нас лентяй и бестолочь, ну, отец и велел, чтобы я за ним присматривал. У нас дома никто плохо никогда не работал. А этот вот, лопоухий, всегда отлынивает.