Следователь Коренев, заглянув в лицо шефу, заметил, как тот напрягся. В течение всего разговора Оборотнев не произнес ни слова и только бледнел, в то время как абонент попросту орал, это было слышно и Михаилу. Вот этот попутный стресс привел к тому, что Игорь Иванович, в конце концов, не справился с управлением. Передвигаясь в пробке, он неудачно стартанул в тот момент, когда едущая впереди "Ока" с надписью на бампере "Вообще, я джип, пока расту!" внезапно остановилась. Чтобы не сплющить малютку, Игорь Иванович стремительно вырулил вправо и точненько угодил правой фарой в каток припаркованного у тротуара асфальтоукладчика.
– Что? – участливо спросил Михаил, вовсе не имея в виду столкновение.
– Да всё твои шутники работают, – зло ответил Игорь Иванович, выключив трубу. Двигатель заглох сам. – Никакого захвата вертолета не было… учения были у вояк… Про БТР вообще ничего не понял… То ли наш, то ли не наш, но обещали пригнать. А мешок с деньгами сначала в свой штаб повезли… Для пересчета, что ли? Вот пока так, Миша… А разбираться-то нам… Некому больше. Уважаемый руководитель в гневе… Собирать надо всех и допрашивать, допрашивать, допрашивать!
На фару "волги" было жалко смотреть. К машине подошел дорожник в ярко-желтом комбинезоне. Пальчиком потрогав каток автоукладчика в месте удара и, естественно, ничего не обнаружив, дорожник, тем не менее, постучал в стекло "волги" рукавицей и беззубо сообщил сотрудникам ФСБ:
– Мужики, вы попали! Триста долларов с вас!
– Я бы сейчас коньячку нюхнул, – устало сказал Оборотнев Михаилу.
– Я бы сейчас коньячку нюхнул… – сказал Василий. – Для храбрости!
Они втроем сидели на крыше областной больницы, где в реанимационной палате закончил свою грешную деятельность бывший директор ресторана и безвозвратно покойный ныне Паша. По крайней мере, думал, что закончил.
– Успеем еще нюхнуть, – успокоил его Николай. – Сначала о деле.
– Да уж! Вечно ты, Вася, вместо того, чтобы серьезно подумать о том, как…
– Фу, Стас! Хватит! Я это образно сказал "нюхнуть", а на самом деле как раз собирался спросить, с чего мы начнем обрабатывать Пашкину душу?
– Давайте мы сначала на эту душу поглядим, может, её и нету! – Николай со значением поднял призрачный палец. – Может, такие, как твой Пашка, сразу в тартар проваливаются! Может, им и не положено никаких дней – ни сорока, ни девяти. Вот где он сейчас, тут, или где?
Внизу копошилась медицинская жизнь. К паперти больницы то и дело подъезжали машины скорой помощи, откуда санитары выносили, выводили и вывозили то кандидатов в пациенты, то кандидатов в призраки.
– А ну-ка, уважаемая Информация, – Василий зажмурился, – скажи-ка нам, где сейчас Пашкина душа обитается?..
Информация, видимо, тут же выдала сантехнику все адреса и телефоны свежего клиента.
– Ага. Говорят, дома Пашка… Полетели. Только надо бы за ним издаля понаблюдать. Стасика-то он не знает, а тебя, Колек?
– Меня не видел, только слышал, – припомнил Николай, – он же с Данилкой общался.
– А вот меня, может, и узнает. Я его, было дело, разок в пузо стукнул…
– А он? – тут же уточнил Николай.
– А он, гад, царство ему небесное, мне тогда палец сломал…
Многооконная квартира на пятом этаже "сталинского" дома в центре города обладала еще и просторным балконом, выходящим не на шумно пахнущую улочку с трамвайным движением, а в старинный парк. Три голубя "прибалконились" на широкие перила, когда уже сгустились сумерки.
Балконная дверь была открыта, сквознячок волновал ближайший тюль, и, когда тюль плавно уходил в сторону, три духа могли видеть большую комнату с безвкусно бронзовым узором обоев. На просторной кровати рыдала молодая женщина. Над ней стоял и по-детски, в голос, рыдал Паша с крылышками на спине. Просто стоял, глядел на супругу и громко ревел.
Привидения смутились. Переглянувшись, они отодвинулись в простенок, чтобы Паша их нечаянно не заметил.
– Вот ведь… – почти со слезой сказал Василий. – Никчемный товарищ, а всё равно жалко… Что делать-то будем?
– Скоро успокоится, – неуверенно предположил Николай. – Не будет же он всю ночь рыдать.
– Надо продумать, как нам с ним себя вести, – рассудил Стас, – если мы, вообще, хотим как-то использовать… его девять дней.
– Да! Что-то мы рассупонились! Все равно надо помнить, что он злодей, иначе у нас ничего не выйдет… – Василий шмыгнул носом. – Я думаю… Опоньки!.. Точно!.. Я, мужики, вот что придумал… Только… Господи, прости нас, самозванцев… – И лицо сантехника озарил очередной, несомненно, гениальный план.
Паша понемногу успокаивался. Супруга села на постели и вытерла мокрое от слез лицо краем простыни. Свежий призрак уже, наверное, в который раз убедился в невозможности как-то участвовать в материальном мире – протянул прозрачную ладонь к её голове с тем, чтобы погладить, и "промахнулся".
– Зайка… – сказал Паша и всхлипнул. – Погубили меня злодеи, Зайка. В расцвете сил погубили, Зайка!
Женщина встала и прошла сквозь душу мужа к зеркалу на стене. Скинула с плеч черную узорную шаль, набросила на зеркало, вышла из спальни. Паша не шелохнулся. И именно в этот момент перед ним, по ту сторону широченной кровати, явились двое из трёх покойных кормильцев – Николай и Стас. Паша оторопело глядел на них секунд десять, пока не спросил довольно агрессивно:
– Вы кто?
Николай взял на себя основную роль и, не обращая почти никакого внимания на вновь представившегося, довольно равнодушно обратился к Стасу:
– Ну?.. Куда его определять-то будем, в рай? В ад? Думаю, второе, потому что грехов на нем… – И Николай, что-то неразборчиво бормоча, стал поочередно загибать пальцы на обеих ладонях.
– Да, – сказал Стас, – грехов на Павле достаточно.
Играл Стас плохо – нервничал, бегал глазами, переступал с ноги на ногу, то есть, врать он по-прежнему не умел, однако его творчества вполне хватало для избранных кормильцами ролей. Тем более, для Паши, который теперь, снедаемый страшными догадками, просто остолбенел.
– Ну, собственно, и всё, – с ленивыми нотками закончил Николай. – Сегодня же и отправим. Вниз. На девятый уровень.
– Где котлы кипящие? – поддержал игру Стас.
– Где котлы. 598-й котел в 846-м ряду.
– Так он же занят! Там же этот… граф… как его…
– Ну, и что? Переведем мы куда-нибудь Дракулу. Найдем местечко попрохладней, не всё ж ему в смоле кипеть, пора бы уступить и более увесистому негодяю…
Изображая полное равнодушие к обсуждаемой персоне, Николай досужливо оглядывал интерьеры спальни.
– К… Как в смоле?! – прорвало, наконец, Пашу. – Как же так, господа… господа архангелы! Ваши… Ваши… Ваши святейшества! Я ж… Мы ж… Я ж только на благо людей и старался!.. Вот Зайка не даст соврать! – И, обернувшись в сторону кухни, Паша вдруг гаркнул: – Зайка! Иди сюда, золотце! Тут меня хотят…
Осознав бессмысленность своих призывов, дух Паши застонал. Между тем, самозванцы-архангелы уже направились было к балкону, на котором, в восторге потрясая кулаками, хохотал крылатый сантехник.
Паша бросился на колени:
– Погодите! Да погодите же! Ну, не губите же, господа товарищи хорошие! Ну, я ж искупил всё, если я что-то где-то и… Ну, я ж всё искуплю!
Николай остановился:
– Успеет он что-нибудь искупить?
– Вряд ли.
– А что у него из последних грехов?
Стас сделал вид, что что-то припоминает:
– Да вот деньги чужие присвоил. Да. Что-то около полутора миллионов долларов.
– Да ты что? – искренне удивился "архангел" Николай. – Вот какой нехороший! Небось, у честных людей уворовал?
– Исключительно у честных. Люди сейфы делали для порядочных коммерсантов, а он такое дельце наладил, аж стыдно говорить!
– Да это ж не я… не я это… не я…
Паша не верил своим призрачным ушам. Более того, он стремился одновременно глядеть в глаза обоим своим крылатым гостям, поскольку никак не мог понять, кто из них главнее, и на кого надо больше уповать – на толстого, или на долговязого?
– И потом он просто вор, – с сожалением констатировал Стас. – Нет, ничего не получится. Вниз, вниз…
– Да. Ну, пойдем-ка, нас ждут.
Кормильцы уже почти растворились в колеблющемся тюле, когда сзади раздался душераздирающий вопль покойного ресторанщика:
– Дайте шанс!!!
Николай обернулся и сделал вид, что чуть-чуть посоображал:
– …Ладно. Отдыхайте пока, раб божий Павел… Так и быть, утром залетим.
– Так и быть, – поддакнул Стас, и оба покинули комнату.
Паша растекся по полу.