– Ну, вот! – облегченно проговорил Сергей. – Вот и хорошо, мамуль, давай, подымайся.
Мать поднялась и тут же присела на стул. Её взгляд снова уперся в строки на мониторе, подписанные усопшим мужем.
– Сергунь… это что?
– Это папа, мам.
– Сергунь… папа вон на серванте, в вазочке, Сергунь… – Наталья никак не хотела брать в толк суть происходящего.
– На серванте – прах, мама, а вот тут его душа. Мамуль, мы уже не первый раз с ним разговариваем, вот хочешь, спроси его что-нибудь, он слышит и он тебе ответит! Попробуй.
Недоверчиво поглядев сыну в глаза, Наталья подумала и вдруг заорала на всю квартиру:
– Стас!! Ты меня слышишь?!!
Сергей, в этот время отвернувшийся, чтоб закрыть бутылочку с нашатырем, аж присел от неожиданности.
– Мама, можно и тихо говорить, он услышит… Если еще здесь.
– Где это "здесь"? – Наталья опять напряглась.
Но в этот момент клавиши самопроизвольно запрыгали, и на мониторе появилась строка:
– "Не волнуйся, Ната, всё хорошо. Я тебя слышу".
– Не верю… – коротко сказала вдова, прочитав строку. – Это какой-нибудь твой дружочек где-нибудь сидит, подслушивает и печатает…
Сергей вздохнул. А со стола в воздух вдруг медленно поднялась шариковая ручка и прямо на обложке технического журнала вывела автограф Станислава Валериановича, которым он расписывался, получая на военном заводе скромную зарплату.
Наталья еще с минуту глядела на автограф мужа, на ручку, прокатившуюся по глянцу журнальной обложки, затем медленно поднялась со стула, с интересом взглянула в лицо Сергея и, не говоря ни слова, ушла на кухню, к заветному холодильнику. Там, нацедив себе стакан водки, она с отвращением выпила, поискала на столе потенциальную закуску, но не нашла. Так, с гримасой отвращения на лице, она просидела за столом минуты две и, наконец, медленно и с негодованием сказала:
– Родной сын!.. Родной сын так и норовит обмануть!.. – Наталья нашла на полке над столом полконфеты и быстро отправила её в рот. – Чего уж тут тогда о собесе говорить!
Василий следовал за спецназавцем около получаса. Сначала тот шел пешком, потом несколько остановок проехал на троллейбусе 6-го маршрута, и затем еще пешком около двух кварталов, пока не позвонил в звонок, торчащий меж кирпичей у черной металлической двери. Дверь с глазком принадлежала двухэтажному техническому строению в глухом дворе позапрошлого века.
Открыл приземистый парень в черной куртке. Кивнул, усмехнувшись, Витьку, пропустил его внутрь, быстро обозрел двор и закрыл дверь. Внутри шершаво скользнул засов.
В прокуренном зале за длинным столом сидели шесть мужчин – все незатейливого вида, но почти в одинаковых куртках черной кожи и приблизительно одного возраста – около 35 лет. Войдя, Витек снял парик, вывернул куртку, водрузил на лысеющую голову джинсовую панаму и сел.
– Ну, что, артист? – коротко спросил его парень с косматой шевелюрой.
– А ничего… Засыпался он, я другого и не ожидал… – ответил спецназовец. – Чмо! Ментов вон приволок дюжину.
– Как ты отбился-то?
– Да… – Витек пренебрежительно сплюнул на пол… – Котята.
Василий молча изучал присутствующих сквозь сизую пелену табачного дыма.
– Ну и?.. Бабки-то где?
– Пока, Лёник, не знаю.
– Что значит "не знаю"?
– Я думаю, у ментов бабки. Или кто-то спёр. А может, менты взяли того, кто спёр у Пашки, в общем, не знаю пока. Он мне тогда утром звонил и спрашивал, куда они делись? В общем, опоздали мы.
– Может, Пашка пуржил?
– Может… Только я гляжу, его уже тогда вовсю пасли.
За все время их беседы остальные парни не произнесли ни слова и только хмуро наблюдали.
– В общем так… – косматый Лёник поднялся и подошел к окну, выходящему прямо в стену соседнего дома. – Мне это не нравится… Вообще, зачем ты ему сумку-то отволок? Сюда бы принес – не обидели бы!
– Я, Лёник, не жлоб. Его наводка, его бабки, он мне двадцать кусков дал, мне хватит… Извини, Лёник, это просто моя халтура. Он попросил – я сделал. Мне это ничего не стоило… То, что ты меня просишь, я делаю. То, что он попросил – я сделал. Взвесил риск, взял зелень, получил расчет – всё!.. Вот ты мне велел теперь у него эти бабульки изъять. Все. Без крови. Я подписался. А мог бы и оказаться. Втихую бы уволок и всё. Нет, Леник, я не жлоб… А бабки уже у Пашки к тому времени простыли… Опоздал. Не знаю, где они. Может, и пуржит… Может, испугался потом, да напуржил, что денег уже нет… Не знаю. Он же информацию о сейфе уже от Данилки получил, уже из сизо, Лёник, прикинь! А Данила Пашу, наверняка, сдал, если на него нажали… А может, и не сдал – надеется, что Паша его оттуда вытянет. До сих пор надеется. Он же не знает, что…
– Что?
– Да я только что Пашку подмочил. Не уверен, что на все сто, но подмочил. А что было делать?..
– Ну, ты, Витек, даешь! – косматый сел на свой стул. – Такой бизнес подрезал.
– А он так и так подрезался. Данилка сидит, конструктор этот, как его… полководец… в земле, короче. Паша, скорее всего, в "скорой помощи" загнется. Сейфовому цеху этому кранты. Всё! По меченым сейфам теперь не полазаешь, Лёник, кончились игрушки… Надо снова фантики печатать, да на бабульки менять… А с этими Пашкиными бабками нас кто-то опередил. Знать бы, кто…
– Кто-то! – не без гордости сказал покойный сантехник. – Ясно кто! Стасик, Колек и я! Краснознаменная компания!.. Ну, братишки, нечего тут у вас делать! Деньги будут – зовите.
На кухне Наталья опрокинула в рот еще полстакана водки. Из её большого организма на лицо вновь всплыло отвращение. Вдова судорожно закусила водку черствым пряником, найденным в хлебнице, вернулась на табурет и проговорила в сторону потолка:
– Прости меня, Господи.
Стас потерянно наблюдал за ней, сидя напротив. В кухню вошел Сергей.
– Мам… Сегодня ж девять дней…
– Ой! И правда!.. Как же мы… А на что отмечать-то, ты вон все деньги буржуям отнес!
– Я ж хотел как лучше.
Наталья обвела кухню растерянным взглядом.
– "Как лучше"!.. А!.. помяну с соседкой, да и… а что толпу-то собирать, верно? Пьяниц всяких…
Сергей пожал плечами и ушел в комнату. Стас задумчиво погладил спящего на столе Барсика. Кот коротко муркнул во сне, чуть приоткрыл глаза и приветливо потянулся под невидимой рукой духа. Наталья встала, прислушалась к звукам из комнаты, открыла холодильник и достала бутылку.
– Ну, давай! – коротко скомандовала Ольга и поднесла к носу стопку с водкой. – Не чокаемся. Земля ему пухом и царство небесное!
Люся кивнула в ответ и выпила.
Они опять сидели на кухне в квартире Василия и поминали.
– Хороший у тебя мужик был…
– Ты это уже говорила.
– Да? – Оля нахмурилась. – Ну, я вчера напузырилась!
– Да я тоже… – Люся взяла зубами кусочек черного хлеба и невольно посмотрела в сторону плиты. Синяя стена пустовала. Мелок покоился на полке…
Василий плыл по коридору огромной больницы областного значения.
– Девушка, а скажите, пожалуйста, где тут у вас реанимация? – кокетливо обратился он к миловидной медсестре, на длинных ногах несущей куда-то рентгеновские снимки.
Девушка стремительно пронесла сквозь него высокий бюст и букет замечательных запахов. Василий усмехнулся, глядя ей вслед, но вдруг приметил в конце коридора товарища милиционера. Если бы тот шел или стоял, Василий бы не обратил на него внимания, но сержант в камуфляже сидел на стуле возле одной из дверей и на коленке решал кроссворды.
– Опа! Ты, служивый, не Павлика ли нашего стережешь?
Василий просочился сквозь дверь охраняемого помещения и убедился, что это именно реанимационная палата. И именно лицо директора ресторана с трубочкой во рту желтело на белоснежной подушке. Женщина в халате цвета морской волны и в такой же шапочке подошла к Паше и поправила капельницу.
– Живучий, а? – весело осведомился покойный сантехник. Женщина не ответила. В кабинет торопливо вошел солидный доктор всё в той же зелено-синей экипировке:
– Ну?.. Как он?
– Ничего.
– Вот именно. "Ничего". Пару часов протянет, дальше не гарантирую.
Доктор тут же вышел.
– Ах, даже вот та-ак! – протянул Василий. – Два часа… Ладно. Через пару часов я тебя, Пашок, проведаю. Принесу яблок и свежих газет…
– Привет, Колян! – услышал Николай над ухом. – Ну, и что у нас с процветанием наследников? Девятый-то день к концу идет!
Николай даже обрадовался появлению в банке Василия:
– Да вот… Нагреб немножко, теперь не знаю, как наружу вытащить.
– "Нагрёб"! Всё-таки грабим, а? – Василий хохотнул. – Ну и где? Не вижу.
– Нагрёб… – раздраженно повторил конструктор сейфов. – А что делать? Одно успокаивает – банк частный, а его владельцы не святые, я знаю. Так что я себя уже почти простил.
– Стасик не простит, – заметил Василий.
– А мы ему не скажем. Скажем, на улице нашли.
– Точно! А то ноет, ноет, ноет, "не буду красть"! Надоел!
Посетителей в банке уже не было. Охранники обходили заведования и проверяли систему слежения.
– Вон видишь, контору закрывают. Если до закрытия пропажу не обнаружат, можно вытащить, только придумать надо – как.
Когда движение в банке прекратилось, а охранник занял место за стойкой с дюжиной мониторов, Николай проводил сантехника в хранилище и кивнул на металлический шкаф приборщиков.
Василий деловито заглянул внутрь:
– И сколько там?
– Сумма для нас традиционная. Я не считал, но что-то около двух.
– И в мешочке! – Василий потер ладони.
– Давай, думай, Вася…