Он читал прекрасные книжки и мечтал о первой любви. Но роковые 1940-е решительно перевернули страницу жизни и открыли ее новую главу. Она начинается под стук вагонных колес состава, который везет на войну венгерского мальчишку. Уже не слышен ритм стихов и танцев. И музыка первой любви разорвана хаотичными взрывами бомб и свистом пуль. Режет ледяной воздух, падая, самолет. Его самолет…
История, рассказанная Наталией Никитиной, родилась более чем через полвека после войны. В блеске стали кортика неизвестного венгерского летчика, найденного следопытами, отразилась судьба трагического поколения, которое хотело верить и любить… А время заставило их мстить и ненавидеть.
Наталия Никитина
Далекое имя твое…
Всем советским и венгерским солдатам, офицерам и генералам, сложившим свои головы в боях и сражениях Второй мировой войны посвящается.
Ястреб, лениво кружась в безоблачном небе, похоже, охранял тишину безлюдной городской окраины. Предвечернее солнце умиротворенно любовалось им, пока он, как бы нехотя шевельнув послушными крыльями, не отвалил в сторону и не исчез из поля зрения. Сухая тропинка казалась теплой. Она словно бы испытывала удовольствие от легких шагов Имре. Наконец-то он посетил дальних родственников, вроде бы отдал давний долг, и теперь, довольный, возвращался в город.
В густых кустах возились, попискивали малые птахи, стрекотали цикады. Было отчего-то так радостно и здорово на душе, что хотелось петь. Это редко случалось с Имре по причине элементарного отсутствия слуха.
Какая-то корявая палка подвернулась, он схватил ее и, сделав два-три ловких выпада, как если бы она оказалась мечом, зашвырнул куда-то в глубину кустов. Еще и оглянулся: не увидел ли кто.
- Да пустите же меня! Вы ломаете мне пальцы! - донесся плачущий девичий голос.
Имре остановился. Хорошее настроение словно ледяным ветром сдуло. Глянул в сторону голоса. За поворотом, у кустов боярышника, рыжий рослый малый с ехидной улыбкой пытался удержать белокурую девицу. Та уже панически рвалась от него. Завидев Имре, она закричала еще громче в расчете на помощь.
Имре не раз приходилось вмешиваться в подобные конфликты. Уже и зарок давал не совать нос, куда не просят. Не сдерживался. А подобные сцены будто кто нарочно подсовывал.
Однажды из гостей возвращался. Простился с приятелями; в переулке возле дома - какая-то борьба. Тьма вокруг, ничего не видно. По бормотанию понял: цыгане, женщина со своим мужем. Кто кого куда тащит - не разберешь. Имре хотел мимо пройти, как, видел, многие делают. Вдруг крик услышал: "Нож убери, убери нож!.."
Ну, совсем плохи дела, если парень - с ножом на жену. Сейчас полоснет, а протрезвеет - локти кусать будет.
Решил нож отобрать, а там - кувыркайтесь, как хотите.
Ну, и полез! Схватился с малым: "Отдай нож, чудак! И проваливай".
А у того и вправду нож в кулаке, вовсю размахивает. Имре схватился с ним и женщину просит:
- Помогите нож отнять!..
А та то "Караул!" кричала, а вдруг против Имре повернула. Тьфу ты, дьявол!
Тут прохожий, видный такой. Имре оторвался от пьяного - к этому прохожему:
- Нож у пьяного. Женщину грозится порезать. Давайте отнимем…
Потом-то Имре понял свое дурацкое положение и как он в это положение попал, но что толку? Прохожий, конечно, прошмыгнул, как крыса. Во тьме исчез. А Имре, появись полицейские, попал бы в историю. Пришлось самому спасаться от веселой парочки.
С тех пор - все, решил! Ни в какую историю меня на аркане не затащишь. И вот - на тебе! Такой день, такое настроение…
- Слушай, брат, оставь ее в покое, - стараясь, по возможности, не затрагивать самолюбие парня, остановился Имре. А у самого внутри что-то защемило неприятно: опять ввязался, словно ботинком в лужу попал.
- Малый, зажмурься покрепче и проходи. Тебя мамочка дома ждет.
Ну, это он напрасно, конечно. Хоть и покрупнее Имре и даже, может, постарше. Но Имре же тебя никак не хотел обидеть. Это ты сам с девчонкой связался и думаешь, тебе все можно, пока вокруг ни души.
- Сожалею, ваше благородие, но вам придется прервать свое варварское занятие, - еще полушутя заметил Имре, надеясь, что у парня хватит юмора оценить ситуацию и закончить дело миром. "Тем более, - догадался Имре, - не убивать же он собирается эту востроносенькую бабочку, которая неизвестно как залетела сюда. Одна бы, пожалуй, ни за что здесь не оказалась".
- Чего, чего?.. Повтори, что ты сказал…
Рыжий мгновенно отцепился от своей жертвы и переключился на Имре. Это уж совсем ни к чему…
Несостоявшаяся жертва меж тем вспорхнула напуганной птичкой и, не обременяя себя желаньем оставаться свидетельницей назревавшего скандала, побежала по тропинке к высившимся домам пригорода. Только задком завихляла.
- Ну, все. Конфликт исчерпан, - усмехнулся Имре.
- Ни хре-ена! - процедил рыжий. - Теперь ты не уйдешь отсюда. Понял?
Имре пожалел, что зашвырнул палку. "А если еще нож у него, дело совсем худо".
- Послушай! Шел бы ты, парень… - перестал иронизировать Имре.
Но тот вцепился в новую курточку Имре: отдирать будешь, куртку порвешь. Досадно было вернуться домой в изодранной. А дело шло к тому. Рыжий напрягся со злорадной улыбочкой.
- Брат, иди домой, - умиротворяюще произнес Имре. - Сам видишь, что неправ.
- Что-о?
- Ничего…
Для рыжего слова Имре, как керосин в костер. Принял его за мешок с картошкой.
- Иди домой, малый! Вижу, что сильный, - рассердился Имре.
- Ничего ты еще не видишь…
- Вижу, вижу, отцепись же!
Но тот будто не слышал. Глазищи вытаращил и вправду задушить готов.
- Ах, так!?
Имре перехватил его руку и сделал ложный выпад.
- Ой! - вскрикнул парень, - пусти!
- Ну, что? На колени поставить? Иди к чертям! - оттолкнул Имре, отряхиваясь и поправляя ворот куртки.
- Ты мне чуть руку не сломал. Ты что? - конфузливо заныл малый.
И злорадная улыбочка сразу куда-то исчезла, и голос вроде нормальным сделался. Человек - человеком. Будто воздух спустился из резинового шарика.
- Ну, все? - на всякий случай спросил Имре.
- Конечно, если ты всякие там приемы знаешь.
- А если бы не знал?
- Ну, если бы не знал… - не нашелся, что ответить рыжий. - Мало ли, кто не в свои сани лезет? Может, ты сам с ней хотел познакомиться.
- Это с какого же бодуна? Иду, никого не трогаю, как говорится. И вдруг - крик. Гляжу, ты ей руки выкручиваешь. Ты бы что на моем месте сделал? Вот скажи? Сделал бы вид, что не заметил?
- Да что я мог с ней сделать? - рыжий был в замешательстве. - Что мог сделать, ты ж не знаешь, как я к ней отношусь. Я, может, сам за нее… Эх!..
- Ладно, давай познакомимся, - протянул руку Имре, радуясь, что дело миром закончилось.
- Габор, - выдавил рыжий. - Я ей все сразу сказал, а она, подумаешь, - будущая балерина… С простым работягой ей неудобно. Сразу начала говорить, что ей некогда со мной встречаться. А что, если у меня на руках больная мать да трое сестер. Разве я виноват, что отец - не управляющий банком, а простой аптекарь, и то не живет с нами. Я же честно признался, что не богач какой-нибудь. Вот у меня приятель говорит: чего ты им всем свою биографию выкладываешь? Они от твоей биографии - как воробьи от кошки. Ты, говорит, с меня пример бери. Я, как начну им про себя расписывать, что и в кино начинаю сниматься, и папаша коммерсант, и мама знаменитая актриса, девицы только рты раскрывают. Они - как мошкара вокруг него. Когда-то правду узнают…
- Что, тоже - простой рабочий?
- Конечно! - как-то торжественно воскликнул Габор. - Такой же, как я, простой плиточник. Так же в богатых домах по полу на коленях елозит. Что ж этого стесняться? Я ж не ворую. Это кто ворует, пусть стыдятся…
Они уже шли рядом по той самой тропинке к городу и разговаривали, будто сто лет знали друг друга. Имре помнил еще вытаращенные глаза Габора и готовность растоптать его. И Бог знает, что могло случиться, если бы Имре оказался слабее. Чем больше Габор рассказывал о себе, тем понятнее становился Имре его характер. В общем-то, он был простодушным, простым парнем.
Имре стало жаль Габора, как подобранного котенка. Конечно, всех не пережалеешь. Тем более что какой-нибудь час назад этот котенок пытался вцепиться в тебя и разорвать на части. И девчонка эта еще не смогла разглядеть в нем хорошего человека. Впрочем, кто знает, что нужно этим девчонкам.
Они пересекли железнодорожное полотно, пошли вдоль шоссе. Все так же безмятежно светило солнце, клонясь к западу. Лишь в той стороне, где виделся город, откуда-то собрались легкие неподвижные облака.
- Ну, пока, - дружески протянул руку Имре, - может, еще увидимся. На одной земле живем.