В книгу включены два произведения итальянского писателя: исторический политический детектив, основанный на документах, - "Палермские убийцы" и жанровая зарисовка жизни современной Сицилии "Винного цвета море".
Содержание:
Две повести Леонардо Шаши 1
Палермские убийцы 1
Винного цвета море 17
Об авторе 22
Примечания 22
Леонардо Шаша
Палермские убийцы
Две повести Леонардо Шаши
В мае 1981 года пало очередное правительство Италии, возглавлявшееся христианскими демократами. Его падение не привлекло бы особого внимания (за послевоенный период в Италии сменилось около сорока правительств, державшихся у власти в среднем по шесть-семь месяцев каждое), если бы не одно чрезвычайное обстоятельство. Уход правительства в отставку был связан с разоблачением незаконной деятельности масонской ложи "Пропаганда-2" (П-2), ставившей своей целью создание влиятельной подпольной группы, готовой предпринять самые решительные действия в случае победы в Италии демократических сил. Среди членов ложи оказались представители правящих партий: три министра, высшие чины вооруженных сил и службы безопасности, сенаторы и депутаты буржуазных партий.
Началось расследование, нашлись серьезные улики, кое-кто из замешанных в этом деле высокопоставленных лиц поспешил подать в отставку, другие на время отошли от политической жизни. Не прошло, однако, и полугода, как большинство из скомпрометированных деятелей стало вновь появляться на телеэкранах, выступать с парламентской трибуны, словом, все пошло, как в предлагаемой вниманию читателей повести Леонардо Шаши "Палермские убийцы": "…виновен князь, виновны и "все остальные", но все идет как шло всегда, иначе и быть не может".
Книга Л. Шаши "Палермские убийцы" посвящена, казалось бы, далеким от наших дней событиям. Ограничено локальными рамками Сицилии и место ее действия. И все же эта небольшая хроника событий, развернувшихся в 1862 году в Палермо (речь идет о серии немотивированных убийств, свершившихся в один день и в один час на улицах города), не теряет актуальности и интереса в наши дни. Причин тому много. Продолжая линию итальянской историко-философской повести, наиболее типичным примером которой является, пожалуй, "История позорного столба" А. Мандзони (о ней, кстати, автор "Палермских убийц" вспоминает в своей повести при характеристике организатора преступлений князя Ромуальдо Тригоны Сант'Элиа), Л. Шаша не только серьезно и глубоко исследует прошлое, но постоянно имеет в виду и современность. Этико-политические проблемы сегодняшней Италии неизменно остаются в основе его художественного проникновения в мир былого. Однако при всей политической тенденциозности и заостренности книга Л. Шаши - не однодневка, написанная на злобу дня.
Непосредственным поводом, побудившим автора обратиться к анализу этого, по сути дела, второстепенного эпизода из истории Палермо, послужила так называемая "стратегия напряженности", проводившаяся в жизнь правоэкстремистскими силами в Италии в 70-х годах в целях достижения сдвига вправо всей оси политической жизни страны. Аналогия палермских событий 1862 года с серией террористических актов, потрясших Италию в 70-х годах, кульминационным пунктом которых явилось убийство председателя христианско-демократической партии А. Моро, нарочито приближенный к современной политической терминологии язык повествования (в своей хронике XIX в. Л. Шаша прямо говорит и о "стратегии напряженности") - все это превращает повесть Л. Шаши в книгу-памфлет, в "литературу действия", по определению известного итальянского критика и литературоведа М. Раго.
И все же содержание книги "Палермские убийцы" не ограничивается обличением частного, пусть даже очень важного момента политической жизни Италии. Этому способствует четкая в тот период классовая позиция писателя (позднее политические зигзаги Леонардо Шаши приводили его то к "левакам", то к так называемым "новым философам", стоявшим на ошибочных, антимарксистских позициях).
Без колебаний и компромиссов обличает Леонардо Шаша в повести "Палермские убийцы" мир, построенный на власти денежного мешка, на попрании сильными мира сего всех основ правосудия. "Словом, - пишет он, - дела в этом мире шли так, как и всегда: Кастелли, Кали и Мазотто вступали в Капеллу приговоренных к смерти, князь Сант'Элиа вступал в королевскую Капеллу "Палатина" как представитель Виктора-Эммануила II, короля Италии. "Именем Виктора-Эммануила II, божьей милостью и волею народа короля Италии"- смертный приговор уличному сторожу, продавцу хлеба и позолотчику; "специальное полномочие" представлять короля - князю".
Вот почему, когда в конце октября 1981 года, выступая в Анконе, президент Итальянской Республики А. Пертини заявил, что недопустим возврат к политической жизни всех тех, на кого легла тень преступной деятельности масонской ложи П-2 ("Никто не должен быть оправдан, - сказал он, - из-за недостаточности доказательств или на основе подобных же формулировок"), это заставило многих вновь обратиться к проблематике, столь смело затронутой Л. Шашей в 1979 году, когда он писал о "внешнем блеске и чванности", которые скрывают действительную жизнь "этой несчастной страны", где "совершаются ужасающие преступления и давным-давно неизвестно, что такое правосудие".
Л. Шаша - ищущий писатель, ко многим произведениям которого ("День совы", "Смерть инквизитора", "Каждому свое", "Контекст", "Исчезновение Майораны" и др.) по праву можно отнести эпиграф из его повести "Палермские убийцы" - "Так утвердилось зла первоначало" (Боярдо. "Влюбленный Роланд"). Действительно, раздумья писателя в этих произведениях обращены к таким крупным темам современности, как преступления мафии, которую Л. Шаша, по словам итальянского критика Г. Мариани, "неизменно отдает на суд справедливости и разума", бесчеловечность капиталистического общества, чьи персонажи "зачастую выступают у него в почти гротескном виде" (М. Раго), ответственность представителей науки за создание оружия массового уничтожения - об ученых, задумавших атомную бомбу, разработавших и создавших ее и без всяких условий и гарантий вручивших политиканам и военным, говорится в повести Шаши "Исчезновение Майораны".
Шаша - художник многогранного таланта. Наряду с политически "ангажированными" романами и повестями, он автор произведений, рассказывающих о Сицилии, о ее людях и обычаях. Не случайно в списке его книг - очерки о сицилийских писателях, наброски киносценариев и даже альбом фотографий о религиозных праздниках на Сицилии. К числу беглых зарисовок "южан" с его родного острова можно отнести маленькую лирическую повесть "Винного цвета море" (1973). Это рассказ о поездке на Сицилию вместе со случайными попутчиками, о человеческих характерах, о детской психологии, о мимолетном чувстве зарождающейся любви. Одним словом, о тех "блаженных тенях мгновенного дня", о которых когда-то писал В. Брюсов в стихах о непознанной любви. Читатель с удовольствием принимает участие в этой поездке, ему, как и герою, интересно в компании сицилийцев, и он с такой же грустью расстается с полюбившимися ему симпатичными персонажами повести.
Л. Шаша продолжает свою деятельность. Как и прежде, в его творчестве превалирует тема кризиса системы, "основанной на коррупции, взяточничестве, кражах" (интервью газете "Джорнале" от 7 марта 1980 года). Правда, сам писатель скептически относится к возможности скорого преодоления нынешнего положения в Италии. "Я не думаю, - отмечал он в том же интервью, - что мы близки к окончательному подведению итогов". На его взгляд, в Италии слишком мало людей "принимает близко к сердцу" существующее положение вещей. Отсюда и его дискуссии с итальянскими коммунистами. Впрочем, Л. Шаша не считает себя пессимистом. "Моя позиция, - подчеркивает он, - это даже не пессимизм. Это простая констатация существующего положения, того, что Макиавелли называл "действительной истиной". Спор этот, видимо, невозможно решить теоретически. Здесь слово за жизнью, за теми смелыми и честными людьми, которых с такой симпатией изображает итальянский писатель.
Г. Смирнов
Палермские убийцы
Так утвердилось зла первоначало.
Боярдо. "Влюбленный Роланд".
"Вплоть до конца 1860 года я был адвокатом в Ивреа. Королевским указом от 17 декабря 1860 года назначен заместителем адвоката по делам неимущих в Модене с годовым жалованьем в три тысячи лир. Указом от 25 мая 1862 года назначен заместителем королевского генерального прокурора при Апелляционном суде в Палермо с окладом в пять тысяч лир".