Может быть, именно поэтому до Мамерто не сразу дошел смысл сказанного Джоанной. Ему пришлось даже переспросить, и она снова принялась объяснять вежливо и терпеливо. Пеонам действительно должны теперь дать землю, сказала она, потому что эта революция не такая, как были в Гватемале до сих пор, а настоящая. Раньше президентами бывали генералы, им нужна была только власть и деньги, а о пользе страны и народа они вовсе не думали; а теперь президентом стал очень умный и образованный человек - школьный учитель, только не из той школы, где учат детей, а из большой школы для взрослых, в которой учатся на врача или на адвоката. Этот новый господин президент сам написал много книг, и во время диктатуры его за это хотели посадить в тюрьму, поэтому ему пришлось убежать из страны и жить за границей, где он тоже писал книги и учил людей. Теперь, сказала нинья Джоанна, когда президентом Гватемалы стал учитель, здесь будут открывать много новых школ - для всех детей, кем бы ни были их родители, хотя бы пеонами.
Мамерто подумал о своей Нативидад и недоверчиво ухмыльнулся. Так он и поверил, что кто-то станет открывать школу для дочери пеона!
Но на свете случаются иногда самые странные вещи. Предсказание сеньориты исполнилось, и четыре года спустя Мамерто, притихший и торжественный, в новых сандалиях и чисто выстиранном и заплатанном комбинезоне, сам отвел дочку в школу. Своей земли у него тогда еще не было - с этим обещанием нинья Джоанна, видно, поторопилась, - и он продолжал работать в "Грано-де-Оро", но уже был членом аграрного синдиката, получал целый кетсаль в день, и патрон обязан был платить ему сверхурочные.
А в прошлом году он получил, наконец, и землю, он и многие другие. Двести мансан отличной пустующей земли правительство откупило у патрона и еще около тысячи - у владельцев соседних плантаций, и вся эта земля была роздана пеонам и индейцам из кофрадии святого Бартоломео. Церемония выдачи титулов на владение землей состоялась в соседнем местечке Коатльтенанго. Площадь заполнилась народом с самого рассвета, утро выдалось знойным, но толпа ждала молча и терпеливо. Индейцы пришли всей кофрадией - со статуей Сан-Бартоломео, с серебряными дисками-регалиями на высоких шестах, со своим колдуном, своими барабанщиками и своим пиротехником. Перед зданием кабильдо был сколочен помост, где за столом, покрытым бело-голубым флагом, сидели члены муниципалитета и представители Института аграрной реформы. Незнакомый сеньор в очках сказал речь, потом учитель дон Мигель Асеведо повторил ее на языке тсутуиль; индейцы выслушали его по обыкновению молча и с достоинством; потом начали вызывать по спискам на помост и вручать титулы.
Мамерто тоже получил свой участок - пятнадцать мансан отличной плодородной земли, совершенно бесплатно и в вечное пользование. Долго ни он сам, ни его жена Каталина не могли освоиться со своим счастьем. Да и страшновато было: падре Теодосио сказал, что небесная кара испепелит всякого, кто осмелится работать на украденной у хозяев земле. Правда, потом из Коатльтенанго приехал учитель дон Мигель и напомнил новым землевладельцам, что падре обещал те же небесные кары тем, кто осмелится вступить в синдикат, - а пока что они все живы и здоровы. Это успокоило Мамерто, а работа на собственной земле очень скоро и вовсе излечила его от страха перед небесными карами…
В этот вечер к Мамерто пришли двое приятелей - дон Чус и дон Анаклёто, когда-то работавшие вместе с ним в "Грано-де-Оро" и теперь ставшие его соседям "по участкам. Дон Анаклёто днем вернулся из Эскинтлы с хорошей новостью: цены на кофе нового урожая поднялись до пятидесяти трех долларов за квинтал.
- Скажи ты, Мамерто, а ведь скупщик из "Магдалены" предлагал по тридцать семь, и то говорил, что это самая последняя цена и выше никто не даст, - сказал дон Чус. - Может, он сам не знал, а, Мамерто?
- Как ему не знать! - негромко отозвался тот. - Хотел надуть, вот чего он хотел.
- Это они умеют, - согласился Чус. - Хороши бы мы были, если бы послушались.
- Не говори…
Они помолчали. С ближних холмов, мягкие очертания которых уже расплывались в вечернем сумраке, тянуло свежестью. Дон Анаклето достал из кармана пачку купленных в городе сигарет, угостил приятелей.
- Знаете, кто мне там встретился? - сказал он. - Старый Куике вместе с Тибурсио Асейтуно, помнишь, Чус? Они еще работали на финке вместе с другими индейцами, а после получили участки в Кебрада-дель-Манадеро.
- Как не помнить старого Куике, еще бы! Интересно, сколько они этот год сняли… в Кебрада можно взять хороший урожай. Они что, продавать туда приехали?
- Где там продавать, они привезли в командансию оружие. Нашли много оружия, в двух местах.
- Возле Коатльтенанго третьего дня тоже нашли, - кивнул Мамерто, сплюнув и растирая плевок босой пяткой. - Целую связку. А индейцы много нашли?
- Похоже, что много. Асейтуно говорит, пять раз по десять и еще четыре. Такие, говорит, маленькие ружья, что стреляют быстро и помногу.
- Пулеметы, - определил дон Чус, в молодости отбывавший воинскую повинность. - Маленькие новые пулеметы, как у полиции. Опасная штука. В мое время таких не было.
- Чего теперь не придумают!
- Это уж будь спокоен.
- Асейтуно говорит, что молодой Гарсиа с финки "Эль-Прогресо" предлагал за оружие большие деньги - чтобы не сдавали в командансию. Большие деньги, говорит Асетуйно. В золотых песо.
Мамерто курил, осторожно держа в негнущихся пальцах непривычно маленькую сигарету.
- Зачем это господам понадобилось оружие, хотел бы я знать? - сказал он.
- Может, для охоты?
- Кто станет охотиться с пулеметом, ты шутишь! Для охоты нужна хорошая эскопета, ничего другого для охоты не нужно.
- У господ все не как у людей. А вообще-то, если идешь на пуму или на ягуара, то пулемет не помешает. Господа хотят, чтобы все было наверняка. Это уж всегда так.
- А может, они боятся?
- Кто?
- Господа, кто же еще!
- А чего им бояться?
- Падре говорил, что индейцы и кумунисты хотят их перерезать и забрать всю землю. Землю и женщин, а самих убить.
- Не верю я, чтобы он так говорил. Сроду индейцы никого не убивали. А что это за кумунисты?
- Это такие, в городе, - неопределенно объяснил Анаклето. - Которые умеют читать. И вообще механики.
- Что ты знаешь! - сказал дон Чус. - Учитель в Коатльтенанго тоже кумунист. Что он, механик? Кумунисты были за аграрную реформу, если хочешь знать. А на что она механикам? Она нужна тем, кто живет землей.
- Господам - нет, - заметил Мамерто. - А они тоже живут землей.
- Землей… Потом нашим, вот чем они живут! Жили, сейчас-то уже нет. Но и сейчас они сами не работают.
- Не верю я, чтобы индейцы собирались их убивать, - сказал Мамерто. - Не мог падре этого говорить.
- Вот говорил.
- Сроду индейцы никого не убивали.
- Может, это-то и плохо.
- Грех так говорить, - покачал головой Мамерто. - Большой и тяжкий грех. Никто не может убивать никого.
- Что ты понимаешь а грехах! Это пускай кура разбирается, грех или не грех.
- Ладно вам, - вмешался Анаклето, - никто и не собирается никого убивать. Кому это надо? Сдается мне, что господа сейчас тоже вовсе об этом не думают. Сейчас они думают о большой выпивке, вот что.
Мамерто посмотрел на него непонимающе.
- О какой выпивке?
- О большой, я ж тебе говорю. Завтра у Монсонов будет большая фьеста, потому что приехала сеньорита.
- Нинья Джоанна? - переспросил Мамерто. - Я слыхал, она училась в большой школе у янки. Приехала, говоришь? Пошли ей небо много счастья, хорошая она девушка.
- Еще бы ей не иметь много счастья! - проворчал дон Чус. - Сколько денег, столько и счастья, а уж ей-то жаловаться на бедность не придется…
Глава 3
Дом был построен в старом колониальном стиле: белые стены, красная черепица крыш, увенчанных башенками-мирадорами, выложенные синей майоликой террасы и кованые завитки оконных решеток. На площадке перед домом стоял уже десяток машин, и другие то и дело подкатывали по главной аллее.
Гости начали съезжаться к семи часам. В холле их встречала сама виновница торжества, сеньорита донья Джоанна Аларика - сияющие глаза, улыбка, чуть тронутые легким загаром плечи и ослепительный вечерний туалет. Она казалась окруженной сиянием, видимым и невидимым, эта вернувшаяся из Штатоз наследница лучшей плантации в департаменте.
Гостей было много, их поздравления и провинциальные комплименты были слишком однообразны, и Джоанна уже начинала тяготиться своей ролью. К счастью, ее выручала тетка.