Мой приятель вглядывался в лица входящих. "Что это с ним?" - забеспокоился я: он по-прежнему не говорил ни слова. Стоял ужасный галдеж, и вокруг нашего столика, как и во всем заведении, стало так тесно, что не продохнуть.
То и дело слышался странный звук - то ли затяжной кашель в попытке изрыгнуть застрявшую в горле кость, то ли тяжкий полухрип, с каким собаки принюхиваются к добыче.
Очередная молния сверкнула так яростно, что озарила помещение изнутри, и наконец-то грянувший гром едва не разнес в щепки крышу. От испуга мы вскочили на ноги, и я вдруг увидел, что вся публика в битком набитом трактире смотрит на нас; у каждого вместо лица - не то собачья, не то лисья морда, и все эти звери одеты по-европейски, а некоторые уже облизывают губы длинными мокрыми языками" .
На этом Тэнго посмотрел на отца и объявил:
- Конец.
История закончилась. Никакой реакции.
- Ну и как тебе? Отец не ответил.
Иногда Тэнго читал отцу отрывки из романа, которые сочинялись с утра. Прочитав, брал шариковую ручку, правил, где казалось нужным, - и зачитывал исправленное. А если в мелодике текста по-прежнему слышались диссонансы, правил еще, пока не зазвучит как следует.
- Ну вот, теперь вроде лучше, - говорил он отцу, будто испрашивая одобрения. Но тот, конечно, никакого мнения не высказывал. Ни "стало лучше", ни "оставь, как было", ни "что так, что эдак, все едино", - вообще никакого ответа. Отец лежал недвижно, и его ввалившиеся глаза были плотно запечатаны веками, словно запертые ставни дома, в котором никому не хотелось жить.
Время от времени Тэнго вставал со стула, разминал плечи, подходил к окну и смотрел наружу. Последние несколько дней было пасмурно, а однажды после обеда пошел дождь. Сосновая роща тут же потемнела от тяжкой влаги. В тот день рокота волн было совсем не слышно. Даже ветер не дул; просто падала вода с неба, и все. Черные птицы, собравшись в стаю, улетели куда-то сквозь этот дождь. Наверно, их души точно так же набухли и потемнели от сырости. Даже в палате все стало влажным - подушка, книги, столешница. Но при любой погоде - в сырости или ветре, в шуме ли волн - отец оставался недвижен. Паралич обволакивал его, как жалкое рубище - тело бедняка. Отдохнув немного, Тэнго читал дальше. В этой тесной сырой палате он все равно ничего больше не мог.
Когда же читать вслух совсем надоедало, он просто сидел и молча смотрел на отца, пытаясь представить, что же творится в голове старика. Во что превратилось сознание внутри этого черепа - твердого, точно старая наковальня? Или, может, никакого сознания там уже нет? И эта голова теперь - словно брошенный дом, из которого вынесли всю утварь, не оставив и духа человеческого жилья? Но даже если так, на стенах и потолке должны были осесть какие-то следы прошлого. Ведь если что-нибудь долго и в поте лица возделывать на одном месте, оно не должно так быстро кануть в небытие. И кто знает - возможно, пока отец лежит здесь, на казенной кровати в больнице у моря, в его подсознании проплывают события и картины, не видимые более никому.
Молоденькая краснощекая сестра, войдя в палату и улыбнувшись Тэнго, измерила отцу температуру, проверила капельницу и катетер. Результаты вписала в дневник состояния пациента. Ее руки двигались автоматически - видимо, в точности по инструкции. Следя за этими отлаженными движениями, Тэнго думал о том, каково этой девушке жить такой жизнью: в городишке у моря ухаживать за выжившими из ума стариками безо всякой надежды на исцеление. А ведь еще совсем молодая, здоровая. Грудь под накрахмаленным халатом не маленькая, но компактная - что называется, в самый раз. На гладкой шее поблескивал золотистый пушок. Табличка на отвороте халата сообщала фамилию: "Адати".
Что же привело эту девочку в царство старческого забытья и медленной смерти? Тэнго уже понял, что Адати - очень способная и старательная медсестра. Энергичная, умелая. Запросто ведь могла бы перейти на другую работу по специальности - туда, где больше жизни, где интересней. Отчего же выбрала такое печальное место? Что за причины и обстоятельства держат ее именно здесь? Если спросить напрямую, наверняка ответит честно. По крайней мере, впечатление честной девчонки она производит. Но Тэнго решил не спрашивать. Все-таки он в Кошачьем городе. Рано или поздно придется сесть на поезд и вернуться в обычный мир.
Выполнив все, что положено, медсестра вернула на место планшет и неловко улыбнулась Тэнго.
- Особых изменений не наблюдается, - сообщила она. - Все как всегда…
- В общем, ситуация стабильна? - уточнил Тэнго, стараясь говорить как можно жизнерадостней. - Если точнее.
Она снова улыбнулась, уже слегка виновато, наклонила голову. И заметила книгу на коленях Тэнго.
- Это вы отцу читаете? Тэнго кивнул.
- Хоть и сомневаюсь, что он меня слышит…
- Все равно это очень полезно, - сказала сестра.
- Полезно или нет, не знаю. Просто ничего другого в голову не приходит.
- Но кроме вас, этого больше никто не делает.
- Может, потому, что все нормальные люди, в отличие от меня, заняты обычной человеческой жизнью?
Медсестра хотела что-то ответить, но запнулась и промолчала.
- Берегите себя, - только и сказала она.
- Спасибо, - отозвался Тэнго.
Когда сестра Адати вышла из палаты, он немного подумал - и стал читать дальше.
Под вечер, когда отца на койке с колесиками увезли на обследование, Тэнго спустился в столовую, прошел к телефону-автомату и позвонил Фукаэри.
- Ничего не изменилось? - сразу же спросил он.
- Ничего, - ответила она. - Все-как-всегда.
- Вот и у меня ничего. Выполняю день за днем одно и то же.
- Но-время-продвинулось.
- Это верно, - согласился Тэнго. - Время каждый день продвигается вперед на целые сутки. И назад его уже не вернешь…
- Тут-опять-ворона-прилетала, - сообщила Фукаэри. - Большая-ворона.
- Эта ворона каждый вечер прилетает на мой подоконник.
- Выполняет-день-за-днем-одно-и-то-же.
- Точно, - сказал Тэнго. - Так же, как и мы с тобой.
- Но-она-про-время-не-думает.
- Да, вороны о времени не задумываются. Понятие времени доступно только людям.
- Почему.
- Людям свойственно рассматривать время как прямую линию. Ну или как длинную палку, на которой они ставят засечку. На одном конце - прошлое, на другом - будущее. А мы сейчас посередине - вот здесь и ставим засечку. Я понятно говорю?
- Вроде-бы.
- Только на самом деле время - совсем не прямая линия. Оно никак не выглядит. Время вообще не имеет формы, ни в каком смысле. Но поскольку это никак не укладывается у нас в голове, нам удобнее представлять, что время - прямая линия. На такую подмену понятий способен только человек.
- Но-мы-можем-ошибаться.
Тэнго немного подумал.
- Ты хочешь сказать, мы можем ошибаться, думая, что время - прямая линия?
Она не ответила.
- Конечно, такое не исключается, - сказал он тогда. - Возможно, мы ошибаемся, а ворона права. Возможно, время - совсем не прямая, а какой-нибудь перекрученный пончик. Но именно с таким пониманием человек прожил уже десятки тысяч лет. Воображая, что время - бесконечная прямая линия, и исходя из этого в своих действиях. До сих пор такое представление не порождало особых неудобств или противоречий. Потому его и принято считать правильным. Принцип эмпирики.
- Принцип-эмпирики, - эхом повторила Фукаэри.
- Любое предположение считается верным, если оно периодически подтверждается на практике.
Фукаэри надолго умолкла. Поняла она слова Тэнго или нет, сказать было трудно.
- Алло? - позвал Тэнго, проверяя, на месте ли собеседник.
- Ты-там-надолго, - спросила она - как всегда, без знака вопроса.
- Надолго ли я в Тикуре?
- Да.
- Не знаю, - честно ответил он. - Побуду здесь, пока не пойму, что происходит. А непонятного пока хватает. Нужно посмотреть, как развиваются события.
Фукаэри в трубке опять замолчала. Когда она замолкала надолго, казалось, ее самой больше нет.
- Алло? - снова позвал он.
- Не-опоздай-на-поезд, - сказала она.
- Да уж, - отозвался Тэнго. - Постараюсь не опоздать. У тебя там все в порядке?
- Недавно-приходил-человек.
- Какой человек?
- Из-эн-эйч-кей.
- Сборщик взносов за телевидение?
- Сборщик-взносов, - переспросила она.
- Ты с ним разговаривала?
- Не-поняла-чего-он-хочет.
Она даже не знала, что такое "Эн-эйч-кей". Определенно, девочке не хватает фундаментальных знаний для выживания в этом мире.
- По телефону всего не объяснишь, но если коротко - это огромная организация, в которой работает целая куча людей. Их люди по всей Японии каждый месяц звонят другим людям в двери и собирают деньги. Только мы с тобой им платить ничего не должны. Потому что мы ничего от них не получаем. Но главное - ты ему не открывала, верно?
- Дверь-не-открывала. Как-ты-сказал.
- Ну и молодец.
- Он-сказал-что-я-вор.
- Не обращай внимания.
- Но-мы-ведь-ничего-не-украли
- Разумеется. Мы ничего плохого не сделали. Фукаэри снова умолкла.
- Алло? - позвал Тэнго.
Фукаэри долго ничего не отвечала. Похоже, разговор окончен, решил было Тэнго, но в трубке вдруг снова послышался какой-то звук.
- Алло? - опять позвал Тэнго, уже погромче. Фукаэри чуть слышно кашлянула.
- Он-хорошо-тебя-знал.
- Кто? Сборщик взносов?
- Да. Из-эн-эйч-кей.