- Этот домик принадлежит супруге господина Огаты, да-да… А раньше его сдавали. Зачем его выкупил господин Огата, не знаю. Уж он-то не из тех, кто жил со сдачи квартир. Может, селил там свою прислугу, точно сказать не могу. А сейчас там, кажется, какой-то монастырь для беглых жен, которых мужья поколачивают…
В общем, нашего брата риелтора такая развалюха не прокормит, это уж точно!
Не открывая рта, старик залился смехом, напоминавшим дробь дятла в лесу.
- Вон как… Монастырь, говорите? - переспросил Усикава, протягивая дедуле "Севен старз". Тот охотно взял сигарету, прикурил от предложенной зажигалки и затянулся так смачно, словно и сигарета получала от его затяжки не меньшее удовольствие.
- Ну, в общем, там прячутся жены, сбежавшие от мужей, которые им намяли бока или расквасили физиономию. За постой, понятно, с побитых не берут…
- Значит, хозяйка занимается благотворительностью? - уточнил Усикава.
- Ну да, вроде того. Домишко пустует, вот она и решила помогать тем, кто нуждается. А что? С ее-то деньгами все эти расходы - пыль дорожная; чем хочет, тем и занимается. Не то что мы, простаки…
- Но почему госпожа Огата занялась именно этим? У нее что, какие-то личные мотивы?
- Да кто ж их, богатых, разберет. Может, она так развлекается.
- Ну, если она развлекается тем, что спасает людей, это дело хорошее, верно? - широко улыбнулся Усикава. - Не всякий богач станет тратить лишние деньги на помощь тем, кто в беде.
- Ну, если так рассуждать - наверно, и правда дело хорошее. Я-то свою женушку, каюсь, тоже поколачивал, бывало. Не то чтобы со всей силы - так, по-легкому…
И старик, открыв беззубый рот, засмеялся так, будто поколачивать собственную жену было отдельной радостью его жизни.
- Сколько же народу там сейчас обитает? - спросил Усикава.
- Вообще-то я каждое утро мимо прохожу, но снаружи ничего не видать. Но по нескольку женщин живет постоянно. Видать, мужиков, которые бьют своих жен, на этом свете пока хватает…
- Людей, которые этому свету вредят, всегда больше тех, кто ему полезен.
Старик, раскрыв рот, опять засмеялся.
- Это верно! Тех, кто делает зло, всегда больше тех, кто творит добро.
Как ни странно, старику Усикава, похоже, чем-то понравился. Но сам Усикава все не мог успокоиться.
- А что, вообще, за женщина эта госпожа Огата?
- Жена господина Огаты? Да толком не разобрать… - Старик вдруг насупился и стал похож на призрак засохшего дерева. - Уж больно неприметно живет. Я здесь много лет контору держу, но видел ее очень редко, да и то издалека. Из усадьбы она выбирается только на машине с шофером, а за покупками для нее ходят девчонки из прислуги. Еще у нее на службе мужик - секретарь, что ли. Заведует ее делами. А сама она - дочка богачей, настоящая богема. С нами, нищебродами, общаться ей не пристало…
Старик сморщился - и уже из морщин подмигнул Усикаве. Очевидно, записав в армию "нас, нищебродов" как себя, так и своего собеседника.
- И давно она укрывает избитых жен? - спросил Усикава.
- Ох, точно не скажу. Я ведь сам про этот монастырь для беглых жен от других услышал. Как давно, говорите? Помнится, жизнь там зашевелилась года четыре назад… Ну, может, лет пять, где-то так. - Старик взял чашку и отпил холодного зеленого чая. - Поставили большие ворота с засовом, двор начали охранять. Да оно и понятно. Все-таки укрытие. Разве укроешься там, куда может зайти кто попало?..
На этих словах старик как будто очнулся и пытливо взглянул на Усикаву.
- Так вы, что же, ищете доступное жилье?
- Совершенно верно.
- Тогда вам лучше поискать где-нибудь еще. Здесь вокруг сплошь особняки. Если что и сдают, так только дорогие апартаменты для иностранцев, которые в посольствах служат. Раньше-то в этих местах обычные люди жили, совсем не богачи. И сдавали, и снимали. Так и работалось помаленьку. А теперь все не так… Теперь, боюсь, контору нашу закрыть придется. В центре Токио цены на землю - хоть волком вой; таким муравьиным конторкам, как мы, просто не выжить. Если у вас нет лишних денег, лучше поищите в других районах.
- Так и сделаю, - кивнул Усикава. - Лишних денег у меня, к сожалению, нет. Придется поискать где-нибудь еще…
Старик затянулся, задержал дыхание - и мощной струей выпустил дым изо рта.
- И когда госпожа Огата помрет, особняк ее сразу исчезнет. Сынок-то у нее - человек серьезный, не станет держать столько земли впустую забавы ради. Тут же снесет все до основания, да построит элитный многоквартирный дом. Наверняка уже сейчас все планы да чертежи приготовил.
- И вся эта благодать, что здесь прямо в воздухе разлита, сразу исчезнет, верно?
- А то как же! Ничего не останется.
- А чем ее сын занимается?
- В основном недвижимостью. Тем же, что и мы. Только разница между нами - как между небом и землей. Или между "Роллс-Ройсом" и самокатом. Фирма у него огромная, местной землей вертит так, что снимает с супа весь навар. А нам, простым работягам, даже объедков с их стола не достается. Куда катится белый свет?
- Я там недавно проходил мимо. Красивая усадьба - невольно залюбуешься…
- Да, пожалуй, это самый благородный дом в округе. Как подумаю, что такие прекрасные ивы посрубают под корень, прямо сердце сжимается. - Старик с горечью покачал головой. - Так что дай бог госпоже Огате пожить подольше…
- И не говорите, - согласился Усикава.
Усикава позвонил в "Консультацию для женщин - жертв бытового насилия". К его удивлению, именно такое название значилось в телефонном справочнике. Коллектив этой некоммерческой организации состоял из нескольких опытных адвокатов, да еще с десяток добровольцев помогали вести дела. Приют госпожи Огаты взаимодействовал с ними напрямую, принимая женщин, которые сбегали из дома, но не знали, куда идти. На сей раз Усикава попросил аудиенции от имени своей настоящей конторы - "Фонда поддержки искусства и науки новой Японии", ибо нутром чуял, что разговор может запросто коснуться вопроса о материальной поддержке. И договорился о времени встречи.
При встрече он тут же передал собеседнику свою визитку (такую же, какую вручил Тэнго) и сообщил, что его Ф0НД занимается поощрением организаций, работающих на благо японского общества. И что в их список кандидатов попала "Консультация для женщин - жертв бытового насилия". Хотя сам Усикава не вправе раскрывать имя спонсора, стипендиат, получивший эти деньги, может распоряжаться ими по своему усмотрению - и помимо того, что в конце года напишет краткий отчет, никакими обязательствами не скован.
Собеседник Усикавы - молодой адвокат - оглядел его с головы до ног и не пришел в восторг от увиденного. Да, внешность Усикавы к доверию не располагала. Но средства были скромные, и приходилось улыбаться любому, кто предлагал хоть какую-то помощь. Отставив личные сомнения в сторону, адвокат пригласил Усикаву за столик для посетителей.
- Прежде всего, - сказал Усикава, - хотелось бы узнать подробнее о деятельности вашей организации.
И адвокат поведал ему, как была создана их "Консультация", чем она занимается и каким образом они, адвокаты, перешли сюда, оставив другие хлеба. Слушая все это, Усикава в душе невыносимо скучал, но продолжал делать вид, что страшно интересуется рассказом. Прищелкивал языком, кивал, строил сочувственную мину. В результате адвокат понемногу успокоился и, как видно, решил, что Усикава - человек вполне достойный, несмотря на внешний вид.
И тогда Усикава аккуратно перевел разговор на тему приюта.
- Куда же деваются бедные женщины, которым некуда больше идти? - поинтересовался он. С таким выражением, словно искренне беспокоился о судьбах тех, кого жизнь завертела, точно палые листья на холодном осеннем ветру.
- Для этих случаев у нас открыты специальные прибежища, - ответил ему адвокат.
- Прибежища? В каком смысле?
- Временные приюты, если угодно. Их немного, но все они предоставлены различными благотворителями. Один из наших спонсоров даже пожертвовал для этого небольшой многоквартирный дом.
- Многоквартирный? - якобы удивился Усикава. - Неужто в нашем обществе еще встречаются такие добрые самаритяне?
- О да! Когда о нашей "Консультации" упоминают в газетах или журналах, нам начинают звонить люди, которые предлагают помощь. Без их помощи наша организация, к сожалению, просто не выжила бы. Ведь мы существуем исключительно на добровольные пожертвования.
- Мне кажется, вы делаете очень большое и нужное дело, - проникновенно сказал Усикава.
По лицу адвоката расплылась наивно-беззащитная улыбка. И Усикава напомнил себе, что лучший момент для маневра - когда противник убежден в своей правоте.
- И сколько женщин проживает в этом многоквартирном доме?
- Бывает по-разному, но в среднем человек пять, - ответил адвокат.
- Кстати, насчет спонсора этого дома, - напирал Усикава. - Что заставило его это сделать? У него были какие-то особые мотивы?
Адвокат покачал головой:
- Не могу знать. Но подобной благотворительностью этот человек занимался и раньше - исключительно по личной инициативе. Как бы то ни было, нам остается только с благодарностью пользоваться его щедростью. Нам ничего не объясняют, мы ничего не спрашиваем.
- Очень разумно, - кивнул Усикава. - И адрес этого приюта, конечно, тоже не разглашается?
- Разумеется. Бедным женщинам необходима полная безопасность. Да и спонсоры, как правило, желают оставаться анонимами. Все-таки мы имеем дело с последствиями актов насилия.