Но какой смысл передавать печаль своим современникам и последующим поколениям? Это связано с местью или с жестокостью. Наиболее пессимистично настроены люди шизоидного типа: белое они называют черным, они рассуждают как пессимисты, а живут как оптимисты. Ведь к чему писать, сочинять, заниматься живописью, производить на свет детей, заботиться о них, обучать, если ты веришь лишь в небытие, а существование воспринимаешь лишь как предсмертную судорогу.
После нескольких месяцев, проведенных с Бетховеном, я смог сформулировать то, что он мне внушил.
Это было кредо.
Кредо гуманизма.
КРЕДО СОВРЕМЕННОГО ОПТИМИЗМА
Я оптимист, так как считаю, что мир жесток, несправедлив, равнодушен.
Я оптимист, так как считаю, что жизнь слишком коротка, ограниченна и полна страданий.
Я оптимист, так как ношу траур по познанию: отныне я знаю, что мне не суждено узнать.
Я оптимист, так как заметил, что любое равновесие непрочно и временно.
Я оптимист, потому что не верю в прогресс, точнее, я думаю, что не может быть автоматического прогресса, прогресс без моего участия, без нас, нашей воли и тяжкого труда.
Я оптимист, так как опасаюсь самого худшего, но сделаю все, чтобы этого избежать.
Я оптимист, так как это единственное разумное предложение, на которое меня вдохновил абсурд.
Я оптимист, так как только это отвечает тому, что мне нашептало отчаяние.
Да, я оптимист, потому что таково авантюрное пари: если судьба докажет, что я был прав, доверяя ей, я выиграю; если судьба докажет, что я ошибся, я ничего не потеряю, но зато прожитая мною жизнь будет лучше, благороднее, чем жизнь пессимиста, принесет больше пользы.
"Подумать только: Бетховен умер, а столько кретинов живы…"
До нас вновь доносится послание Великого Глухого, хотя мы было забыли о нем. Теперь оно звучит сильно, ново, отчетливо, удивительно и задорно. Он будит нас.
По сути, скончался не он, а мы.
Смерть мозга. Духовная кома. Мы убили веру в человечество, основанную на благородных поступках, на добровольном порыве, на героическом оптимизме.
Не знаю, жива ли мадам Во Тхан Лок или же присоединилась к ангельскому хору, но, как бы там ни было, мне хотелось бы этими строками поблагодарить ее и еще сообщить благую весть:
- В конце концов, Бетховен, возможно, не умер. И я сомневаюсь, что кретины живы…
Послания, отправленные Бетховеном
1. Увертюра "Кориолан". До минор, ор. 62
Колумбийский симфонический оркестр под управлением Бруно Вальтера - 7’57
2. Пятая симфония до минор, ор. 67,
I часть. Allegro con brio
Нью-Йоркский симфонический оркестр под управлением Бруно Вальтера - 6’11
3. Девятая симфония ре минор, ор. 125 (с хором), IV часть.
Presto - Allegro та non troppo - Vivace - Adagio cantabile - Allegro - Allegro mod era to - Allegro
Элизабет Шварцкопф, Эльза Кавельти,
Эрнст Хефлигер, Отто Эдельман.
Хор фестиваля в Люцерне,
Филармонический оркестр под управлением Вильгельма Фуртвенглера - 25’30
4. "Фиделио", op. 72. II акт: фрагмент финала "О Gott! О Welch ein Augenblick"
Леонора - Биргит Нильссон Флорестан - Ханс Хопф Дон Писарро - Пауль Шофлер Рокко - Готлиб Фрик Марцелина - Ингеборг Венглор
Хор и оркестр Кельнского радио под управлением Эриха Клайбера - 7’28
5. Четвертый концерт для фортепиано с оркестром соль мажор, ор. 58, II часть.
Andante con moto
Солист Эмиль Гилельс
Оркестр Ленинградской филармонии под управлением Курта Зандерлинга - 5’05
6. Пятнадцатый квартет ля минор, ор. 132,
III часть: Canzone di ringraziamento,
Molto adagio: "Heiliger Dankgesang eines Genesenen an die Gottheit, in der lydischen
Tonart"
Голливудский струнный квартет - 15’50
Кики ван Бетховен
Эта повесть была написана за несколько месяцев до эссе "Подумать только: Бетховен умер, а столько кретинов живы…" Она в художественной форме повествует о том, что рассматривается в эссе в концептуальном виде. Премьера этой комедии-монолога состоялась 21 сентября 2010 года в театре "Лабрюйер" (режиссер Кристоф Линдон, в главной роли Даниэль Лебрен).
Несмотря на различие жанров, я предпочел соединить в одном издании пьесу и размышление - как дань уважения к первоисточнику: взыскательному, пламенному гуманисту Людвигу ван Бетховену.
Все началось, когда на блошином рынке я очутилась перед маской Бетховена. Зеваки сновали вокруг, не замечая ее, скользя по ней взглядом, я сама едва ее не пропустила.
Я подошла ближе, и тут, пока я ее рассматривала, случилось нечто невообразимое, неправдоподобное, просто скандал. Как такое стало возможным? Что же произошло?
Чтобы проверить, я купила эту маску. Еще одна неприятная неожиданность: маска стоила сущие гроши.
- И давно она у вас продается? - спросила я у продавца.
Он понятия не имел. Третье потрясение.
Без промедления я вернулась к себе и позвала приятельниц на чашку чая.
- Смотрите.
В центре круглого стола возвышалась маска Бетховена.
Кэнди (ее трудно с кем-то спутать - круглый год с нее не сходил загар: зимой - оранжево-красный, весной цвета карамели, а летом начиная с июля - цвета копченой скумбрии) удивилась:
- Какой бледный…
Зоэ провела по маске пухлыми пальцами, не осмеливаясь ощупать ее как следует. Я подбодрила ее:
- Знаешь, это только маска, она не догадается, что ты ее ласкаешь…
- Жаль, - прошептала вечно жаждавшая любви Зоэ и резко отдернула руку.
Рашель, вздернув подбородок, сухо спросила:
- И к чему ты приволокла нам это?
- "Это"?! Прошу проявить немного уважения. "Это", как ты выразилась, маска Бетховена.
- Я прекрасно знаю, что это маска Бетховена: у моей бабушки была точно такая! К чему ты выставила ее перед нами на чайный стол с таким видом, будто это нечто исключительное? Ты что, решила, будто лично выдумала эти маски? Надеюсь, нет. Помню, в детстве они были повсюду; бедняки, за неимением фортепиано, довольствовались маской Бетховена.
- Будьте повнимательнее, - сказала я, - наклонитесь и приглядитесь.
Они покорно склонились над маской.
- Ну, слышите что-нибудь?
У Кэнди сделалось недовольное лицо, Зоэ теребила слуховой аппарат, Рашель нахмурила брови и откашлялась.
- Девочки, сосредоточьтесь! Слышите что-нибудь? Да или нет?
Застыв, с поджатыми губами, они настороженно затихли над объектом. Зоэ поправила в ухе свой аппарат и горько вздохнула. Рашель покосилась влево, будто следя за жужжащим комаром, и вновь обратила взгляд к маске. Кэнди призналась:
- Ничего не слышу.
- Я тоже, - поддержала Рашель.
- Ох, вы меня успокоили! - выкрикнула Зоэ. - Я уж думала, что только мне ничего не слышно.
Рашель взглянула на меня подозрительно:
- А ты, дорогая, ты что-то слышишь?
- Ни звука.
Все стало понятно. Произошло грандиозное, волнующее событие, и мы оказались настолько старыми и проницательными, что осознали это.
В моем детстве из бетховенских масок звучала музыка. Достаточно было взглянуть на них, чтобы услышать возвышенные, потрясающие мелодии; возле них всегда звучал симфонический оркестр, который исполнял гимн, пламенные взлеты струнных, страстные звуки фортепиано… Если у вас была маска Бетховена, комната наполнялась музыкой.
- Прежде, в родительском доме, - сказала Кэнди, - на мраморной консоли у камина стоял бюст Бетховена. И я его слышала, слышала лучше, чем радио.
- Мой учитель музыки поставил такой бюст на рояле, - подхватила я. - Великолепный бюст, воодушевлявший меня. Когда пальцы путались в клавишах, его взгляд побуждал меня выразить свои чувства. Зато от другого бюста не было никакой помощи. Это был бюст Баха.
- Ах, эти ужасные, терроризировавшие нас бюсты! - подтвердила Рашель. - Мой отец водрузил Баха возле метронома: тот взирал на меня с суровым видом - Бах в прокурорском парике судил и выносил мне приговор, он ставил мне в вину фальшивые ноты. А вот Бетховен, напротив…
- Вот это был настоящий мужчина, - уточнила Кэнди, - мужественный.
- А еще казалось, что он бесконечно страдал, - шепнула Зоэ.
- Следует признать, - примирительно сказала Рашель, - это было прекрасно - и музыка, и чувства, которые она пробуждала.
- Итак, девушки, почему мы больше ничего не слышим?! - воскликнула я. - Почему бетховенские изваяния умолкли? Что произошло?
Мы вчетвером воззрились на маску Бетховена, которая и впрямь молчала. Это было жестокое, язвительное, оскорбительное молчание.
- Кто же переменился - он или мы?
После паузы Рашель, которая охотно отпускала неприятные замечания, пробурчала:
- Разумеется, мы.
- В таком случае что случилось с нами? Как мы умудрились настолько измениться, сами того не заметив? Ведь потеря такой иллюзии не могла остаться незамеченной?
- Кики, я поразмыслю над этим, - пообещала Кэнди.
- Я тоже, - кивнула Зоэ.
- Почему бы не подумать, - заметила Рашель, пожав плечами.
Ну вот, заметив первые симптомы, мы решили определить причину болезни, чтобы найти пути к выздоровлению.