Прошлое Евграфа Тюрморезова
Ко всем его мукам и ужасным ощущениям прибавилось еще одно: он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, случайно, против своей воли угодившим в какое-то страшное, непонятное для него место. Он никогда не испытывал особой привязанности к матери и отцу и никогда не искал у них защиты. Но в эти мгновения ему захотелось, чтобы они были рядом, чтобы он мог спрятаться за них. Чтобы они увели его отсюда.
Никогда прежде Тюрморезов не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Вся его прежняя дурная энергия, вся его хитрость, вся изворотливость разом исчезли – стоя у лестницы на второй этаж в коттедже Бердниковых, он превратился в другого человека.
Он сломался. Самолет разогнался по взлетной дорожке, колеса шасси оторвались от земли, машина некоторое время набирала высоту, пока не оказалась под самыми облаками. И в этот момент пилот с ужасом обнаружил, что оба мотора под крыльями и крутившиеся до сих пор пропеллеры – все под действием чудовищного колдовства испарилось! Только свист в ушах и надежда на то, что крылья не дадут самолету рухнуть камнем вниз и он просто спланирует на землю.
Евграфа, который еще вчера ходил по столице, больше не существовало. В этот момент Тюрморезов не мог понять суть происходившего. Похоже, в последнее время все с ним было даже хуже, чем он предполагал. И шок, который устроил ему профессор, подействовал на него чрезвычайно эффективно. Но только не в сторону избавления его от всех его психических бед, а наоборот… Полученный удар привел к тому, что Тюрморезов достиг того места в своей душе, в котором прежде никогда не бывал. В том, что увиденное им сейчас является делом рук Дмитрия Николаевича, Евграф не сомневался.
От страха и беспомощности он некоторое время стоял не шевелясь. Потом развернулся и сделал шаг прочь от лестницы… Но тут представил, как идет по совершенно пустым комнатам: один-одинешенек… Потом дверь, двор. Вот он минует железную калитку, выкрашенную черной краской, и идет к воротам поселка. Тюрморезову показалось, что там, на открытом пространстве, он будет еще более беззащитен, открыт для всех ударов.
Он развернулся.
А наверху – за лестницей и этими торчащими ногами – быть может, там Дмитрий Николаевич?.. Евграф спросит его: зачем профессор все это совершил? Быть может, Бердников умеет отматывать магнитную ленту жизни назад? Евграф попросит его сделать это. Ведь шоковая терапия привела ровно к обратному эффекту. Этого нельзя так оставить. В душе Церковного Психа шевельнулась надежда.
Он сделал несколько шагов вверх по лестнице. Странно, но он до сих пор не задумался, чьи это ноги и почему человек лежит там не шевелясь. А может, он просто панически боялся этих мыслей?
Теперь взгляд Тюрморезова был прикован к телу, по-прежнему не проявлявшему признаков жизни. Медленно, точно опасаясь, что правда откроется его глазам слишком резко, он поднялся наверх. Человек уткнулся лицом в паркет. Из под головы натекла лужа крови. Лица не было видно.
Надежда, что все это спектакль, – ведь профессор предупреждал его о шоке, – стремительно оставляла Тюрморезова. "Он по-настоящему мертв! Его убили… Надо бежать отсюда!"
Но что здесь произошло? Неужели это и есть тот шок, о котором предупреждал Бердников? Да, без сомнения! Но кто этот человек?
Повинуясь внезапному импульсу, он схватил лежавшего за ухо и повернул его голову к себе. На шее под нижней челюстью была страшная рана.
– Илья!.. – воскликнул Евграф. В следующую секунду с ним что-то произошло. Точно некая сила отбросила его в сторону от тела… Скорее всего, он просто от испытанного потрясения, как от удара по голове, мгновенно потерял сознание и упал.
Когда очнулся, первым, во что уперся его взгляд, была люстра под потолком: гнутые медные трубки и на них массивные подвески из хрусталя. Тюрморезов не сразу вспомнил, где он находится. Единственное, что осталось в памяти из событий, предшествовавших "удару" – чувство невероятной тоски, горя.
Он медленно приподнялся на локтях. Все, что было до момента, как он потерял сознание, постепенно вспомнилось ему. Евграф повернулся к мертвому. Застывший, остекленевший взгляд еще раз подтвердил, что с Ильей все кончено.
"Да ведь профессор – псих. Вот так методы лечения!.. Дмитрий Николаевич – такой же сумасшедший, как и я. Поэтому-то он и лечит нашего брата, что сам к нему принадлежит". И следом Евграф подумал: "Мне надо было вылечиться раньше. И сделать это без всякого профессора Бердникова. Если бы я сделал это, Илья был бы до сих пор жив. Это я виноват во всем. Я – один из проклятых психов, которые во всем виноваты!"
Тюрморезов разрыдался. Ему показалось: еще мгновение – он умрет. Столь чудовищным и непереносимым было чувство вины, которое он испытывал сейчас, стоя над мертвым слугой. Следом он решил, что должен сам наказать себя: он повесится.
Евграф метнулся в комнату, дверь которой была к нему ближе других. Ему нужна была веревка или какой-нибудь ремень. И тут, едва перешагнув порог, он увидел хорошо знакомый ему предмет – старый широкий тесак для разделки мясных туш.
В съемной квартире, где жил Евграф вместе с другими сумасшедшими, был именно такой. От одной из двух деревянных накладок, прикрепленных к металлической полосе рукояти, был отломан большой кусок, – после того, как тесак мыли в воде, влага оставалась на деревянной рукояти и та гнила. Подгнившая часть деревяшки отломилась. Оставшийся кусок – он болтался на одной из массивных металлических клепок – когда-то давно примотали синей изоляционной лентой. Она стала отклеиваться и разматываться. И тогда Евграф, найдя в ящике кухонной тумбы ролик изоляционной ленты другого – красного – цвета, по новой замотал ей ручку.
Теперь узнавал хорошо знакомый предмет. Тесак – в крови. Убийца, нанесший смертельный удар Илье, бросил орудие преступления на пол… Мысли в голове Тюрморезова путались. Еще вчера вечером тесак лежал в ящике кухонной тумбы.
"Да, точно, я видел его там". Сегодня утром… Евграф не помнил, выдвигал ли он ящик… Нет, ведь он вообще не заходил на кухню! "Но ведь и вчера…" Точно ли он видел тесак на привычном месте?
"Во всех случаях, Дмитрий Николаевич даже не знает адреса квартиры. Даже если б знал: он что, вскрыл дверь, проник на кухню и вытащил из тумбы тесак?! Невероятно!"
Тюрморезов сел на пол. Он был не в состоянии понять, что произошло. Разнообразные версии, одна невероятнее другой, – например, что профессор сговорился с его приятелями из квартиры, – возникали в его голове. В какой-то момент они перестали казаться ему неправдоподобными. "Ведь мы все – психи! Проклятые сумасшедшие!" – думал он с ненавистью.
Желание повеситься уже выскочило из головы. Сумбурные мысли оттеснили его куда-то на периферию сознания. Евграф хотел поднять тесак с пола. Но потом остановился, не стал этого делать. И удержала его вовсе не мысль об отпечатках пальцев. Он испытал отвращение и ужас перед вещью, с помощью которой оборвали жизнь Ильи.
Тесак в это мгновение словно бы предстал перед Евграфом материальным символом его собственного сумасшествия. И оно вызывало у него ненависть.
Ему припомнилось кроткое выражение, которое всегда было у Ильи на лице. Следом вспомнил про модели, которые тот склеивал и коллекционировал. Увлечение Ильи показалось теперь столь трогательным, а образ слуги приобрел характер такой беззащитности и детскости, что из глаз Тюрморезова опять брызнули слезы. Никогда ему не будет прощения за то, что он принадлежит к миру ужасных людей, погубивших Илью!
"Чудовищный, черный мир! Бедный Илья!" – думал он, ощущая только одно желание – вырваться из кошмара, в который попал. Из этого тоскливого ада.
Торопливо, стараясь не смотреть на мертвеца, он сбежал вниз по лестнице. Его не интересовало, увидит ли его кто-нибудь, есть ли в доме еще люди. Хотелось скорее очутиться за воротами поселка. Преодолеть короткую дорогу в сосновом лесу и выйти на большую трассу. В обе стороны по ней мчит множество машин. В них катят нормальные люди. Там, среди них, ему будет просто затеряться. И миру психов станет непросто разыскать и настичь его.
Тюрморезов покинул дом и зашагал к калитке. Взгляд его не искал по сторонам людей. Их Евграф не боялся. Панический страх вызывал лишь приступ тоски, который чуть ослаб в последние минуты, но, – это Тюрморезов знал наверняка, – вот-вот вернется обратно.
Резким движением распахнул металлическую калитку, вышел за пределы участка Бердниковых. Дальше то широким шагом, то трусцой достиг главных ворот коттеджного поселка. Пока шел, мимо него проехал попутный автомобиль – большой черный джип.
Все тот же охранник стоял у шлагбаума и смотрел вдаль – на асфальтовое полотно в обрамлении высоких сосен.
Евграф вынырнул у него из-за спины, но охранник не обратил на него никакого внимания. Тюрморезов быстрым шагом двинулся вдоль шоссе. До поворота, за которым его уже было не видно со стороны поселка, он добрался меньше, чем за минуту.
Шоссе, петлявшее через сосновый лес, казалось ему частью того же тоскливого мира, к которому принадлежал и коттеджный поселок. Евграф побежал.
Бег принес ему некоторое избавление от душевных страданий. К широкому шоссе, по которому в обе стороны в любое время дня и ночи двигалось множество автомобилей, он прибежал запыхавшись. С непривычки перед глазами реяли разноцветные круги. Но в душе появилась маленькая надежда. "От всего этого можно избавиться. Главное, оказаться от всех этих тоскливых мест, людей и обстоятельств подальше…"