"Белые зубы" Зэди Смит - один из самых ярких и успешных дебютных романов, появившихся за последние годы в британской литературе. Блестящее комическое повествование, в котором рассказывается о дружбе, любви, войне, землетрясении, трех культурах, трех семьях на протяжении трех поколений и одной очень необычной мыши.
"…самобытный талант, знающий язык улицы и университетских аудиторий, дерзкий и философствующий одновременно…" - New York Times.
Содержание:
АРЧИ - 1974, 1945 1
САМАД - 1984, 1857 24
АЙРИ - 1990, 1907 51
МАДЖИД, МИЛЛАТ и МАРКУС - 1992, 1999 80
Примечания 106
Посвящается маме, папе и Джимми Рэману
Прошедшее - пролог.
Шекспир. Буря. Акт II, сцена 1
Я благодарю Лизу и Джошуа Аппинанези за то, что они подыскали для меня комнату, когда она была мне так нужна. Большое спасибо Тристану Хью и Ивонне Бейли-Смит, оказавшим теплый прием этой книге и ее автору. Кроме того, я многим обязана Полу Хилдеру - другу и единомышленнику, Николасу Лэрду - такому же idiot savant,[2] как и я; Донне Поппи, педантичной во всем; Саймону Проссеру - такому благоразумному редактору, о каком можно только мечтать; и, наконец, моему агенту Джорджии Гаррет, от внимания которой никогда ничто не ускользает.
АРЧИ
1974, 1945
Каждый пустяк почему-то кажется сегодня чрезвычайно важным, и если о чем-то говорят, что "отсюда ничего не следует", это звучит как богохульство. Никогда не знаешь - как это выразить? - какое наше действие или какое бездействие не повлечет за собой никаких последствий.[3]
Э. М. Форстер. "Куда боятся ступить ангелы"
Глава 1
Необычный второй брак Арчи Джонса
Начало дня, конец столетия, Криклвуд-бродвей. 1 января 1975 года в 6:27 утра Альфред Арчибальд Джонс, одетый в вельветовый костюм, сидел, опустив голову на руль, в наполненном газом автомобиле и надеялся, что суд над ним не будет слишком строгим. Он лежал ничком, открыв рот и раскинув руки, как падший ангел; в левой он сжимал армейские медали, в правой - свидетельство о браке: свои ошибки он решил забрать с собой. Зеленая стрелка светофора вспыхнула у него перед глазами, обозначив правый поворот, который он никогда не сделает. Он смирился. Он приготовился. Так выпала монетка, и он не отступится. Обдуманное самоубийство. В сущности, новогодний зарок.
Но даже когда его дыхание стало судорожным и свет перед глазами померк, Арчи знал: многим покажется странным, что он выбрал для самоубийства Криклвуд-бродвей. Покажется странным прохожему, который заметит через ветровое стекло его осевшее тело, полицейскому, который будет составлять протокол, журналисту, которому поручат написать в местную газету полсотни слов, ближайшим родственникам, которые их прочтут. Зажатый между мощным бетонным киноцентром с одной стороны и огромной транспортной развязкой - с другой, Криклвуд был неподходящим местом. В таком месте не умирают - сюда приезжают только для того, чтобы, постояв на светофоре, мчаться дальше по трассе А 41. Но Арчи Джонс не хотел умирать в каком-нибудь тихом лесу или на краю обрыва, поросшего вереском. Арчи считал, что сельские жители должны умирать на природе, а городские - в городе. И это правильно. В смерти как в жизни… Тут был определенный смысл: раз уж все, к чему он пришел, - это одиночество в сорок семь лет и однокомнатная квартира над полупустым продуктовым магазином, то он умрет здесь же, на этой мерзкой улице. Арчи не из тех, кто тщательно готовится к самоубийству - предсмертные записки, указания по поводу похорон, - не из тех, кто стремится все обставить красиво. Ему нужно только немного тишины, чтобы вокруг не галдели, нужна возможность сосредоточиться. Он хочет, чтобы было абсолютно тихо и спокойно, как в пустой исповедальне, как в тот момент, когда мысль пришла в голову, но еще не выразилась в слове. Он хочет покончить с этим до открытия магазинов.
Над головой стая местных крылатых паразитов сорвалась с невидимого насеста и начала пикировать, как будто целясь в машину Арчи, чтобы в последний момент, двигаясь как единое целое, с грацией подкрученного мяча, заложить крутой вираж и сесть на мясной магазин "Хуссейн-Ишмаэл". Но Арчи был уже слишком далеко, чтобы испугаться: с теплой нездешней улыбкой он наблюдал, как они гадят на белую стену, оставляя на ней синеватые полосы. Он смотрел, как они вытягивают шеи, заглядывая в сточную канаву вдоль "Хуссейн-Ишмаэла", как они следят за медленно стекающей кровью цыплят, коров и овец, развешанных вокруг магазина, будто пальто на вешалках. Неудачник. У этих голубей чутье на неудачников… и они пронеслись мимо Арчи. Потому что, хотя он этого не знал и шланг пылесоса, лежащий на пассажирском сиденье и подсоединенный к выхлопной трубе, наполнял газом легкие Арчи, в то утро удача его не покинула. Она обволакивала его, как роса. Пока он лежал, то теряя сознание, то приходя в себя, расположение планет, музыка сфер, взмах прозрачных крыльев бабочки-медведицы в Центральной Африке - все то, благодаря чему Какое Только Дерьмо Ни Случается, решило дать Арчи еще один шанс. Где-то там кто-то решил, что он будет жить.
Магазин "Хуссейн-Ишмаэл" принадлежал Мо Хуссейну-Ишмаэлу, огромному детине с прической как у Элвиса Пресли: кок и хвостик, похожий на утиный. Что касается голубей, Мо считал необходимым устранять не последствия, а причину: не экскременты, а самих птиц. Настоящее дерьмо (такова была мантра Мо) - это голуби, а не их дерьмо. То утро, когда Арчи чуть не умер, началось для Хуссейна-Ишмаэла как любое другое: Мо водрузил свой огромный живот на подоконник, высунулся из окна и стал размахивать мясницким ножом, пытаясь остановить поток стекающей бело-синеватой массы.
- А ну кыш! Пошли вон, срущие твари! Ура! ШЕСТЬ!
Это был крикет - некогда английская игра, ныне усвоенная иммигрантами, а шесть - максимальное число голубей за один взмах.
- Варин! - крикнул Мо, победоносно подняв окровавленный нож. - Тебе отбивать. Готов?
Внизу на тротуаре стоял Варин - молодой толстый индус, направленный сюда из соседней школы для прохождения практики по какой-то дурацкой программе. Он был похож на большую печальную точку под вопросительным знаком Мо. Вся работа Варина заключалась в том, чтобы подняться по лестнице, собрать слипшиеся куски голубятины в маленький пакет с надписью "Куик-Сейв", завязать его и выбросить в мусорный бак в конце улицы.
- Пошевеливайся, мистер Жиртрест, - вопил один из поваров Мо и бил Варина по заднице шваброй, как будто ставил тире после каждого слова. - Поднимай - сюда - свой - жирный - индусский - зад - Ганеш - Слонопотам - и - прихвати - голубиное - месиво!
Мо вытер пот со лба, фыркнул и оглядел Криклвуд: поломанные кресла и ошметки ковров - гостиные местных бомжей, игровые автоматы, жирные ложки, такси - все покрыто голубиным пометом. Мо верил, что однажды обитатели Криклвуда поблагодарят его за эту ежедневную войну; настанет день, когда ни мужчине, ни женщине, ни ребенку с Бродвея не придется смешивать одну часть моющего средства с четырьмя частями уксуса, чтобы счищать эту мерзость, которая покрывает весь мир. Настоящее дерьмо, торжественно повторил он, это голуби, а не их дерьмо. И только он. Мо, это понимает. Он оглядывал район, и в его взгляде, вполне в духе дзен-буддизма, светились умиление и доброжелательность, но только до тех пор, пока в его поле зрения не попала машина Арчи.
- Аршад!
Тощий парень жуликоватого вида, с усами как руль велосипеда, одетый во все коричневое, вышел из магазина с окровавленными ладонями.
- Аршад! - Мо, едва сдерживаясь, ткнул пальцем в сторону машины: - Мальчик, я спрошу только один раз.
- Да, Абба? - отозвался Аршад, переминаясь с ноги на ногу.
- Это что такое? Что еще за машина? В шесть тридцать приедут поставщики. В шесть тридцать здесь будет пятнадцать коровьих туш. Мне надо их затащить внутрь. Это моя работа. Понятно? Мясо приедет. Так что я даже не знаю… - Мо изобразил озадаченную невинность. - Я думал, там ясно сказано: "Место доставки". - Он указал на старый деревянный ящик, надпись на котором гласила: "Стоянка запрещена для всех видов транспорта ежедневно". - Ну?
- Я не знаю, Абба.
- Аршад, сынок. Я не для того тебя нанял, чтобы ты не знал. Варин может ничего не знать, - он высунулся из окна и треснул Варина, который осторожно, как по канату, переходил опасную канаву. От такого подзатыльника бедняга чуть не слетел с дощечки. - А тебя я нанял, чтобы ты все знал. Собирал информацию. Проливал свет на великую и неизъяснимую тайну вселенной.
- Абба?
- Выясни, какого черта там стоит эта машина, и чтоб через минуту ее там не было.
Мо исчез в доме. Вскоре Аршад вернулся. Теперь он был готов все объяснить:
- Абба!
Голова Мо снова высунулась из окна, как злобная кукушка из швейцарских часов.
- Он травится газом, Абба.
- Чего?
Аршад пожал плечами.
- Я постучал в стекло и сказал ему, чтоб убирался, а он ответил: "Я травлюсь газом, отстаньте от меня", или что-то в этом роде.