- А один раз зарежь! Кхе-хе-хех… - нервно засмеялся бывший физрук Семен Семенович, затем неожиданно выхватил из кармана нож, щелкнул кнопкой и вонзил выскочившее узкое лезвие в деревянный косяк двери.
- Мягче надо, Семен Семенович, - заметила бывшая медсестра Зоя Федоровна. - Резать человека надо умеючи. Ведь если, к примеру, спящего колоть, то заорет непременно. Надо сперва потормошить и сразу же, пока не проморгался, всаживать в левый бок. Нож под ребра как в маргарин входит.
- Н-да, с практикой у нас хреновато, - сокрушенно вздохнул Семен Семенович. - А времени на подготовку в обрез.
- По-моему, так надо прямо сейчас пойти и грохнуть без всяких подготовок! - резко перебила красавица Нина, бывшая артистка Народного театра. - Прямо в спальне, голенького…
- А охрана? - разумно напомнил Лев Евгеньевич.
- Охрану передушить по-тихому, - сказал бывший сторож Васюк и, красуясь перед Ниной, резко сжал обеими руками себя за горло, после чего высунул язык и выкатил глаза, показывая будущий результат. - Тут главное - внезапность.
- Вот именно! - обрадовалась поддержке Нина. - Если всем миром дружно навалиться. Да не дергайте же меня за рукав, Лев Евгеньевич! Что вы все канючите, глядеть на вас тошно. Тварь вы дрожащая. Выпейте вон водки для храбрости.
- Да пил уже! Пил! - отчаянно выкрикнул Лев Евгеньевич. - И водку пил, и валерьянку пил. И-э-эх!.. Может, до понедельника все-таки?.. Я ведь, братцы, никогда еще людей не убивал.
- Надо же когда-нибудь начинать, - спокойно сказала красавица Нина. - Получается же как-то у других.
- Говорят, тошнит сильно. После первого-то, - сказал Васюк, взвешивая в руке продолговатый сверток. - С непривычки.
- А вы не глядите, - посоветовала Зоя Федоровна. - Примерьтесь, а потом, зажмурившись или отвернувшись…
- Может, отложить все-таки, а?.. Чего горячку-то пороть? Тем более что суббота. Неловко как-то знаете все-таки. Не убий…
- Не убий! Вот вы, Лев Евгеньевич, всегда влезете в серьезное дело со своими предрассудками и пустяками! - не выдержав, раздраженно воскликнула Зоя Федоровна - и собиралась сказать еще что-то едкое, но Семен Семенович зашикал и замахал на нее руками:
- Ах, Зоя Федоровна, сколько раз повторять, что здесь не бывает пустяков и мелочей! Тут необходимо все учесть скрупулезнейшим образом… Это ведь не бомжа подзаборного замочить…
- А я вот все-таки настоятельно предлагаю отложить, - снова влез бледный Лев Евгеньевич. - А уж потом, подумавши, семь раз отмеривши…
- Тут важна всякая мелочь, - не слушая увещеваний Льва Евгеньевича, в который раз повторил излюбленную фразу Семен Семенович, щелкая лезвием выкидного ножа и с размаху втыкая его в измочаленный дверной косяк. - На мелочах-то больше всего и попадаются.
- Семен Семенович! Да прекратите вы щелкать этим ножичком, черт вас возьми! - не выдержала наконец бывшая заведующая районо Вера Сергеевна, которой поручено было подготовить целлофановые мешки в достаточном количестве. - Нельзя же вот так щелкать и щелкать, у всех уже в ушах гремит от вашего щелканья!
Семен Семенович закрыл выкидной нож и спрятал его в карман, но, не удержавшись, огрызнулся:
- Если вы из-за таких пустяковин психуете, то что же с вами будет там, когда до настоящего дела дойдет? Он ведь сопротивляться будет, кричать, биться в ваших руках. Что вы тогда скажете, если лезвие застопорится? Зубами за кадык, что ли? Тогда поздно уже будет идти на попятную.
- А гантеля на что? - Васюк показал Семену Семеновичу продолговатый сверток. - Бац по черепушке…
- Идиот! Гантеля к мешкам привязывается, чтобы грузило было! - взорвался Семен Семенович. - Вы что ж, хотите, чтобы труп сверху плавал? Сколько раз уже говорено! Нет, этот кретин снова все перепутал.
- Прекратите ссориться, братцы, я вас умоляю! - проблеял Лев Евгеньевич. - Так и до драки недолго, нехорошо… Поглядите лучше, какое утро выдалось замечательное. Это хорошая примета, вот что я вам скажу!
Все, оставив на минуту свои занятия и приготовления, подняли головы и поглядели в окно. Лев Евгеньевич быстро подошел к нему, широким движением раздвинул пыльные, темные шторы, отчего золотые столбы солнечного света обрушились на веранду, ударили косыми широкими лучами в цветные стекла витражей, засияли на полу разноцветными пятнами - изумрудными, рдяно-алыми, лазурными…
- Ах, как хорошо! - вырвался вздох умиления у красавицы Ниночки. - Какая погода нынче замечательная! Лев Евгеньевич, распахните рамы, будьте любезны.
Лев Евгеньевич завозился с медными шпингалетами, дернул раз, другой… Наконец, громко затрещав высохшими бумажными полосками, окна распахнулись в сад и свежая прохлада летнего утра хлынула в просторное помещение. Оглушительный птичий хор мощно ворвался в комнату, и все поглядели друг на друга, растерянно улыбаясь, словно с трудом узнавая самих себя.
- Какая роса! Поглядите, какая роса! - закричала Ниночка, кидаясь к распахнутому окну. - Обратите внимание, Лев Евгеньевич, какая роса!..
- Хрусталь! - восхитился и Лев Евгеньевич, высовывая наружу руку и осторожно трогая цветущую ветвь яблони. - Горный хрусталь, честное слово. Тут даже радуга небольшая, взгляните…
Все стали вглядываться, но никакой радуги не заметили. Однако каждый кивнул головой.
Долго стояли, сгрудившись молчаливым табунком у раскрытого в роскошный сад окна.
- В тюрьме нехорошо сейчас, беспредел, - вдруг рассудительно произнес Васюк, и горестная складка обозначилась в углах его рта. - Там, брат, вот так окно не распахнешь. Там чуть что - дубинкой по почкам!
Снова повисла напряженная тишина, в которой звенело веселое птичье пение.
- А может, ну его? А? Как вы, братцы? - быстро проговорил Лев Евгеньевич. - Пусть живет…
- Да я как все… - нерешительно оглядывая собравшихся, сказала Зоя Федоровна.
- И я как все! - крикнул Васюк. - Из-за одного козла всем страдать, что ли? Да пропади он пропадом!
- Давайте-ка лучше нажарим шкварочек, выпьем водочки, погуляем от души… Вон какой денек-то! Тут и столик имеется. Вон он, под липой. И качели, и гамачок…
- А и в самом деле, черт с ним! - радостно крикнул Лев Евгеньевич. - Эту нечисть ничем ведь не изведешь. Пока она сама себя не выест.
- Это так. Всех не перебьешь. А наш-то и без нашего вмешательства все равно подохнет рано или поздно. Не век же ему жить.
- И ему не жить, и нам в тюрьме не сидеть! - подытожил Васюк, и фраза его прозвучала крепко, ладно, весело.
И всем вдруг стало легко и отрадно на душе, точно они только что сделали очень хорошее, очень благородное, очень доброе дело.
А всего-то - они не захотели убивать негодяя.
Не захотели убивать.
Не захотели.
Сборщик мяса
По-видимому, отсчет этих событий следует начать с того мгновения, когда, возвращаясь в свое жилище, Зайцев увидел безмятежно спящего человека под стеной десятиэтажного дома.
Это было в конце марта. После морозной ночи вдруг выдался славный денек, солнечный, безветренный и жаркий. Такой день всегда случается весной, и всегда бывает так, что застигнутые врасплох люди мучаются на городских улицах в отяжелевших зимних одеждах… Сам Зайцев шел в тот день со службы в дубленке нараспашку, в сдвинутой на затылок ушанке, все время вертя головой и вытягивая мокрую вспотевшую шею, пытаясь освободить ее от ставшего вдруг неприятно колючим мохерового шарфа.
Человек лежал на боку, подложив под щеку ладонь, подтянув одну ногу к животу и выпрямив другую, и вся фигура его напоминала позу бегуна, которого изображали когда-то на значке ГТО.
Само собою разумеется, что по всем законам человеческого общежития, Зайцеву следовало немедленно остановиться, растолкать бедолагу, расспросить о жизни, привести домой, обогреть и накормить, выделить из своего скромного гардероба что-нибудь подходящее - ту же рубашку, к примеру, или брюки, а затем, снабдив гостя толковым житейским советом, проводить его, куда тому нужно… Или же, на худой конец, коли не было охоты долго возиться, просто дать сто рублей и уйти с успокоенной совестью. Ничего не сделал Зайцев.
И только уже пройдя мимо, он вдруг остановился, пронзенный внезапной мыслью: "А вдруг и со мной что-нибудь случится, что тогда?"
В то же мгновение он подумал: "А почему же со мной должно что-нибудь случиться?"
"Но с другими же случается! Вот с этим, к примеру…"
"Но я-то тут при чем?"
"При том!" - эта куцая мыслишка прозвучала как-то особенно нагло и глупо, а потому поспешила добавить: - "А вдруг пожар или что-нибудь, что тогда?"
А потом уже началась настоящая толчея: "А почему бы и нет? Ты что, лучше других?"
"Я не утверждаю, что лучше, но не случалось же со мною ничего до сих пор!"
"Ах, не случалось!.. Ну-ну… Вот и сглазил! Поздравляю…"
И вот тут Зайцеву стало страшно. Это, впрочем, был первый и короткий приступ беспричинного страха, который вскоре рассосался.
Придя домой, он напился чаю, посмотрел новости по телевизору и как-то довольно скоро отвлекся и почти окончательно успокоился. Несмотря на то что новости были самые неприятные: убийство журналиста; смерть от шальной пули любопытной старушки, которая выглянула в окошко поглядеть, что это там за стрельба на улице; взрыв в кафе "У Юры" с человеческими жертвами; пожар в Подольском драмтеатре…
Все это было, безусловно, пострашнее спящего бомжа, но бомж-то был живой и реальный, а убийства, взрыв и пожар все-таки понарошку, по телевизору.