- Я ей говорю: ну как я тебе здесь две поллитры возьму, ебена мать? У них здесь так не разливают. У них, в основном, по литру все, а красное - вообще по полтора, ну я его, правда, не пробовал - у них водяра нормальная, но слабже нашей и чище… - Голос на родном языке прозвучал откуда-то сзади.
Алик обернулся. Мужики сливали черное изъезженное Аликово масло и, не спеша, продолжали беседу. Говорил первый, который постарше, а второй, помоложе, внимательно слушал и запоминал.
- Ну ты тут быстро разбересся, не бойся. Дело хорошее. Главное - налоги не платить, но и не высовываться. А так - нормально. А вот что хуево тут у них - везде лайсенсы на все надо. Куда ни плюнь - лайсенс. Бизнес какой захочешь если - лайсенс, рыбу ловить - тоже лайсенс, посрать надо - думаешь: а лайсенс-то я получил?
- А это за деньги, что ли, или как? - заинтересованно выспрашивал второй.
- Да ты чего, парень? - искренне удивился опытный. - Да тут все за деньги… - Он с раздражением потряс в воздухе кулаком. - За деньжищи!..
Последняя капля масла булькнула в корыте, мужики закрутили сливную пробку и потащили корыто в сторону. Алик улыбнулся и внезапно почувствовал, что у него нет привычного раздражения по отношению к бывшим соотечественникам. "Как трогательно, - подумал он. - Интересно, что происходит?"
Хлопнула боковая дверь, и в боксе появился тот, русоволосый, который помогал толкать Аликов "Понтиак".
- Ну, как у вас тут? - спросил он у тех двоих.
- Да, нормально, Толь, щас закончим уже… - бодро ответил, который постарше. - Чего ему лить-то, кастрола?
- Лей кастрол, а то ждет клиент, - по-деловому ответил Толик. - Быстрей давай…
- Ничего, я не спешу, - сказал Алик, обращаясь к Толику. - Все в порядке…
- Так ты свой, значит? - широко улыбнулся Толик. - То-то я смотрю… - он немного помялся, подбирая нужное слово, - толкает… Ты у меня не чинился еще? А то у меня многие наши чинятся. Толик я. Сам-то откуда?
- Из Москвы.
- Из самой? - переспросил Толик. - А то тут все, кто от Калуги до Владимира, - тоже из Москвы себя считают. Сейчас тут много оттуда, все больше русские, наши, ну в смысле натуральные русские, по нации.
- А у тебя что, только русские чинятся? - спросил Алик, нащупав вдруг интересную тему.
По спине у него пробежала легкая дрожь и слегка подернулось в анусе. Такое происходило с ним всегда, когда он знал точно - получилось или же вот-вот… И не было судьи у него строже в эти минуты и ценителя выше, чем его чуткое очко.
- Русские - по большей части, но и все другие тоже… - охотно ответил Толик и продолжил: - Они, понимаешь, приезжают когда, сразу к русским не идут. Потому что боятся, что их наебут, - ну как в Союзе все друг друга наебывали, а по нашему-то делу - сам знаешь. Они в "Канадиен Тая" идут чиниться поначалу - к канадцам, то есть. Ну а те их наебут еще больше, а денег возьмут - втрое против моего. Вот и считай… Ну, они сразу сюда тогда лыжи вострят чиниться. Я сразу вижу, кто после канадцев приканал, - он с улыбочкой такой, как виноватый вроде. Ну и я его чиню - не вопрос, и еще подскажу, как на потом сэкономить.
Алик заволновался:
- Ну, а канадцы, например, идут к тебе на сервис?
- Тут вот как интересно, - почесал затылок Толик, - если попадет кто, то по случайности разве, а так они к своим только, на канадский сервис едут. Но зато кто попал ко мне - сразу все просекает и потом уже к своим - ни ногой, - хули он там после меня увидит. А канадцы, натуральные которые, деньги знаешь как считают - наши рядом не валялись.
- Ну, а еще кто как чинится, знаешь, а, Толь?
- Кто как, говоришь? - он снова машинально почесал затылок. - Ну, вот итальянцы, например, к своим чиниться никогда не пойдут - не верят никому своим. И даже если, к примеру, их у себя там не наебут, то они все одно знают - наебут в другой раз непременно. И они лучше ко мне придут, сюда то есть. А те итальянцы других наебывают, кто про них не знает…
- Постой, постой, Толя, а кто про них не знает-то?
- Да и то, правда, - согласно кивнул Толик, поняв вопрос по-своему, - нет таких мудаков уже, кто про них не знает…
"Какой сюжет! - восторженно подумал про себя Алик. - Небольшой, конечно, но - сюжет!"
Толиков помощник выкатил из бокса "Понтиак" и протянул ключи Алику:
- Готово!
Алик рассеянно протянул за ключами руку. Он волновался, как охотник, который может упустить добычу.
- Скажи, Толя, а кто же к своим-то ходит? Какая нация?
Толик, не раздумывая ни секунды, тут же среагировал:
- Так китайцы же! Они только к своим и ходят. И не наебывают. Про других не знаю, а своих не наебывают - точно! Они без наебки друг друга держатся - по-хорошему и сильно дружат… И, вообще, я заметил, они ломаются плохо, ездят, как заговоренные.
Алик хотел еще и еще…
- А кто еще к своим ходит? Ну, вот индусы, например, куда идут?
Толик поморщился:
- Чего не знаю - того не знаю, не скажу… Но воняют они чем-то сладким очень все время. А так, не знаю… - Он посмотрел на часы. - А тебе зачем?
Алик как бы невзначай взял Толика за локоть - чтобы не выскользнул - и ответил:
- Понимаешь, я написать про это хочу. Ну, кто есть кто, вроде…
- А-а-а, ну это дело, - неуверенно произнес хозяин сервиса, взглянув на часы. - Про них надо…
Разговор увядал, времени выяснить, кого Толик имел в виду, не оставалось - не был задан еще один вопрос, возможно - главный…
- Ну, а евреи? Евреи к кому ходят чиниться, Толь? - Вопрос прозвучал слегка провокационно. Толик подозрительно глянул на Алика и ответил со всей слесарной прямотой:
- Знаешь, парень, я лично против ваших ничего не имею, но больно уж они… - он помялся, - дотошные. Они сначала по газетам все обзвонят, выспросят, прикинут, сравнят, все подсчитают и перепроверят, а уж потом только идут чиниться. Им все одно куда идти. Но все равно ко мне попадают, потому что у меня без наебки - как у китайцев, но еще и дешевле… - Он победоносно посмотрел на Алика и, воодушевленный произведенным разоблачением, добавил: - А вообще, я вот тебе скажу чего, писатель: нет на свете народа лучше русского - он самый добрый, самый щедрый и самый несчастный, в смысле угнетения… Вот!.. Поэтому все равно, как ни крути, к нему все пойдут… Кроме китайцев… - Толик сплюнул на асфальт и добавил: - Блядь… - Он протянул руку: - Ладно, давай четвертной и будь здоров…
Алик постоял еще немного, переваривая услышанное, затем сел в заправленный "Понтиак" и поехал на юг, в даунтаун, туда, где он жил вдали от русских и евреев, их сервисов и риэлтеров, магазинов и газет, врачей и адвокатов. Он ехал на юг, и сердце его переполнялось тихой радостью.
"Правильно… Все он сказал правильно, этот слесарь, - думал Алик. - Почему же мы все так не любим друг друга, не щадим и не желаем друг другу добра. И неправда, что русские не любят евреев. Просто они хотят уважения и… чтоб у них чинились… - улыбнулся он про себя. - Прав был Витька - просто надо жить по совести. Завтра об этом напишу. Нет, приеду и напишу сегодня…"
…Толик сунул деньги в карман и вернулся в бокс.
- Ну, чего ты там с этим так долго? - спросил его первый, который постарше.
- Да-а… - отмахнулся Толик, - свалился на мою голову… Писатель, херов. Морда жидовская. Все выспрашивал - что, да как… Про тех… Про этих… Копает что-то, гад. Я их сразу чую - умников. Ну, я его на пятерик нагрел, чтоб не очень умничал…
- А я ему кастрола почти литр не долил, - похвастался второй, который помоложе. - У него тачка все равно почти убитая - пусть теперь попишет…
- И то ладно… - равнодушно ответил Толик и зевнул во весь рот…
Опоясывающий лишай
Пьяных вокруг было море, но среди них, как отдельные маяки, эпизодически возникали и трезвые. И по колено это пьяное море приходилось именно этим трезвым, а не тем, пьяным. Потому что дело имело происхождение и разумность смысла только там, где атмосферность ночной прохлады не влияла на расположение звезд и карнавальность шествия изнутри наружу. И подкравшийся незаметно к толпе лишай не стал опоясывать ее сразу как подкрался, а решил немного выждать и проследить за тем, как градус хмеля самолично приготовит организмы к предсмертной упаковке, после чего опоясать их будет намного сподручней, - плевое просто дело…
Сам я относился к трезвым… Или думал, что отношусь. Или был уверен, что думаю так… Значения это большого теперь не имело, так как в этот момент мне приспичило по нужде: по большей из малых или наименьшей из больших - я понимать не собирался, поскольку вероятность саморазрешения ее была неограниченно велика. Все должно было решаться по месту прибытия к ее исполнению. Это и спасло меня от притяжительной силы морской тяги, втаскивающей своим отливом участников карнавального шествия назад, ближе к центру, в пучину неотлаженного гульбища… Так или иначе, но отступя по нужде к наружному краю вольного собрания, я успел засечь приготовительное намерение лишая в виде его же упруго присевшего к земле чешуйчатого хвоста. Доверившись в долю мгновения воле, но не разуму, я с независимым видом перешагнул через напрягшийся для решительного броска лишайный хвост и, продолжая доверять этой, незнакомой мне, воле, пружинистым бегом понесся в ближайшую от карнавального света темь, туда, куда пьяные силы морского притяжения уже почти не доставали, и откуда вынести такого трезвого, как я, индивида им было уже совершенно невозможно. Так мне, казалось, чувствую…