* * *
У кухонного очага, в старой качалке, сидела мать Джона Уэста и вязала носки для Джо, близко, сквозь очки, приглядываясь к вязанью.
Миссис Уэст любила свою старую качалку и ни за что не соглашалась расстаться с ней - даже теперь, когда щедрость сыновей, в особенности Джона, позволила бы ей приобрести самое лучшее кресло во всей Австралии.
Старая потрепанная качалка, старуха со спицами в руках казались случайно уцелевшими реликвиями минувшего века. На столе горела керосиновая лампа, огонь в очаге ярко пылал, но старуха накинула на плечи старый, траченный молью платок, потому что хоть мебель в квартире была новая, но сквозь щели по-прежнему проникал холодный ветер. Миссис Уэст шел еще только седьмой десяток, но лицо ее бороздили глубокие морщины, глаза ввалились и подернулись желтоватой пленкой - она была почти слепая. Тонкие бескровные губы были плотно сжаты, уголки рта скорбно опущены.
На заднем крыльце послышались шаги. Вошел Джо, снял шляпу и положил ее на стол.
- Здравствуй, мама, - сказал он негромко, усаживаясь на стул напротив матери.
- А где же Мэртл, Джо?
- У малыша насморк, она побоялась выносить его в такой холод.
- Верно, верно, Джо. Надо беречь нашу крошку.
Все три сына миссис Уэст теперь были женаты: Джо взял "славную, простую девушку", и свекровь очень ее любила. К Нелли Моран у нее не лежала душа: уж очень важная, никогда и не заглянет к одинокой старухе. Про жену Артура тоже ничего хорошего не скажешь: крикливая, грубая. Только раз пришла к свекрови, да и заявила напрямик: "Уж и сокровище мне досталось! Когда я увидела в первый раз рубцы у него на спине, я не знала, что сказать, ну и засмеялась. А он схватил меня за горло и говорит: "Перестань смеяться - убью". И убил бы. Вот оно как - собственного мужа пуще огня боюсь".
Старуха молча вязала, покачиваясь в кресле; молчал и Джо.
Наконец она спросила:
- К чему присудили служащих Джона за тухлые яйца?
- К штрафу по сто фунтов с рыла. Джек заплатил за всех.
- Как ты думаешь, Джон когда-нибудь прикроет тотализатор и клуб?
- Вряд ли, мама. Разве что пройдет новый закон и его заставят прикрыть их.
- Дал бы бог, Джо. Тогда Джон избавится от Борова и от всех других разбойников, займется другими своими делами. Вот хорошо бы!
Джо промолчал. Он сочувствовал матери, понимал, как ее мучает долгая связь Джона с уголовниками. Но, с другой стороны, должность управляющего тотализатором, которую занимал Джо, была легкая и приятная. Полиция больше не причиняла никаких хлопот. Плохо ли получать хорошее жалованье и почти ничего не делать? Под его началом было двадцать человек, среди них Пэдди Каммин, Франт Алек, Трясучка, Билл-Скелет и другие "славные ребята". Из головорезов остался только Горилла - без вышибалы не обойдешься.
Миссис Уэст всегда была рада приходу Джо. Она любила посидеть с ним у очага в этой кухне, где она столько долгих лет воевала с бедностью. Теперь эта война кончилась. Джон положил ей конец. Но старуха с сожалением вспоминала о далеком прошлом, когда сыновья еще были маленькими и по всему дому - грязному и тесному - раздавался их звонкий смех или сердитый плач. Хорошее это было время, когда Артур еще не попал в беду, а Джон не занимался букмекерством.
Она так и не сумела сблизиться с Арти после его выхода из тюрьмы, и в последние годы редко видалась с ним. Он был все такой же угрюмый и озлобленный, чужой какой-то; но она по-прежнему болела за него душой и все еще пыталась помочь ему. Вот если бы ему попалась хорошая жена, может все и обошлось бы. А так - бог весть, чем он кончит. Он надеется на заступничество Джона - не натворил бы чего. А тут еще люди говорят, будто Дик Брэдли из тюрьмы вышел!
- Джо, правда, что Дика Брэдли выпустили?
- Что? Не знаю. Откуда мне знать?
- Знаешь, Джо. Правда или нет?
- Правда.
- Арти видел его?
- Видел. - Джо упорно смотрел в огонь, смущенно шевеля пальцами.
- Спаси господь и помилуй! Поговорил бы ты с Джоном. И так уж бомбы бросают, избивают людей, скандалят. А теперь, когда Брэдли на воле, и не знаю даже, что будет!
- Джон не станет с ним связываться. Брэдли просто дурак. На что он Джону?
- Зато он Арти нужен. Ты сам это знаешь, слышал, как Арти про него говорит. Ты скажи Джону. Ах, если бы он закрыл и тотализатор и клуб, выгнал бы всех своих арестантов и пристроил Арти к делу, ну хоть на скачках или бегах! Непременно поговори с Джоном. Прошу тебя, Джо, ради всего святого, поговори с ним!
Джо поднял глаза и с тоской посмотрел на мать. Все еще надеется, все еще терзается, просит, подумал он. Зачем? Поздно об этом говорить. Пора бы уж и примириться.
Беспечный по натуре, Джо и к матери относился без глубокого чувства, хотя и любил ее. Но что он мог поделать? Он давно уже решил, что самое лучшее - принимать жизнь, как она есть. Скрыть что-либо от матери братьям Уэст никогда не удавалось; она знала о них все, но цеплялась за надежду, что когда-нибудь Арти и Джон станут хорошими людьми.
- Ты должен поговорить с Джоном, - повторила миссис Уэст.
- Он сказал, что, может быть, зайдет сегодня.
Они снова умолкли. Слышалось только тиканье часов на полке да гудение огня в очаге. Потом во дворе раздались шаги.
В комнату вошел Джон Уэст.
- Добрый вечер, мама, - сказал он весело, снимая шляпу. - Как у тебя тепло! А сегодня такой мороз.
Не снимая пальто, он подошел к огню погреться. И дорогое пальто, и ловко сшитый темный костюм выдавали в нем человека со средствами, который любит и умеет одеваться. Дешевенький костюм Джо, потертая шаль старухи, старая качалка, очаг и закопченные стены - все это было здесь к месту; а щегольство Джона Уэста и новая купленная им мебель принадлежали другому миру. Миссис Уэст отлично это чувствовала.
Джон Уэст откинул со лба прядь рыжеватых волос, и для матери он снова стал маленьким мальчиком, ее любимым сыном. Но этого ей было мало.
- Я только на минутку, мама, - сказал Джон. - Дела не ждут. Как твои глаза?
- Да все так же.
- Надо обратиться к другому врачу, Твой врач, по-моему, никуда не годится. А как насчет финансов?
- Денег мне не нужно, Джон. - Миссис Уэст наклонилась вперед и схватила сына за руку. - Джон! Почему ты не закроешь тотализатор и клуб? Почему не разгонишь всю шайку? Ведь я же так просила тебя!
Джон посмотрел матери в лицо, и его холодные серые глаза чуть потеплели.
- Я прошу тебя, Джон, ради меня, ради твоей родной матери. - Миссис Уэст показалось, что во взгляде сына промелькнуло что-то, напомнившее ей те далекие времена, когда она плакала в этой самой кухне оттого, что нечем было накормить семью, а Джон утешал ее: "Я вырасту большой и наживу много денег. Я буду заботиться о тебе, мама. Тебе будет хорошо".
- Устрой Арти на работу и не давай ему водиться с Диком Брэдли.
Джон Уэст выпрямился; взгляд его снова стал непроницаемым и бесстрастным.
- Так это тебя беспокоит? Ну что ж, поговори с Арти. Меня это не касается.
- С Арти говорить бесполезно. Ты отлично это знаешь, Джон.
- Все равно, мама, это не мое дело. Не разорваться же мне! И с какой стати я закрою тотализатор и клуб? Рабочие любят поиграть на скачках, и что же в этом плохого? Я же говорил тебе, не верь ты глупостям, мало ли что пишут в газетах. Это все вранье.
- Не все, Джон.
Джон Уэст вынул из кармана конверт и сунул его матери в руку.
- Возьми мама. Купишь себе что-нибудь - новое платье, что ли.
Миссис Уэст хотела было отказаться, но передумала. Какой смысл? Даже любовь-к родной матери выражалась у него в денежных знаках.
Неловкое молчание прервал голос Артура Уэста, донесшийся с переднего крыльца.
- Здравствуй, Барни! Как поживаешь?
Голос Робинсона ответил:
- Замерз, как блоха на дохлом белом медведе.
- Это Барни Робинсон? - спросила миссис Уэст.
- Да, он ждет меня в коляске.
- Позови его, Джон. Я напою вас чаем. Барни мне всегда нравился; я сто лет его не видала. Он, кажется, скоро уезжает в Америку?
- Да, скоро. Но сейчас нам некогда садиться чай пить, - ответил Джон Уэст.
Вошел Артур, снял пальто и шляпу и коротко бросил матери:
- Здравствуй.
- Ну, мне пора, - сказал Джон. Он надел шляпу и поспешно вышел из комнаты.
Он сел в коляску рядом с Робинсоном. Миссис Уэст, вышедшая на крыльцо, крикнула:
- Здравствуй, Барни.
- A-а, моя старая любовь, - отозвался Барни. - Как поживаете, миссис Уэст?
- Помаленьку.
- Я так и не дождался, когда вы разведетесь со своим стариком, - пошутил Барни. - Вот и пришлось взять другую. Моя Флорри недурна, а все-таки не то, что старая любовь!
Миссис Уэст засмеялась. Джон Уэст крикнул из темноты:
- Иди, иди домой, мама, простудишься.
Когда послышался стук копыт по мостовой, старуха, держась за стены, вернулась на кухню. Джо встал, помог матери устроиться в кресле, снова сел и начал мешать огонь в очаге.
Артур молча поглаживал седые усы. Миссис Уэст с минуту напряженно всматривалась в его лицо, потом сказала:
- Артур, прошу тебя, не водись ты с Брэдли.
Он поднял голову и загоревшимся взглядом посмотрел на мать.
- Дик Брэдли заботился обо мне в тюрьме, - сказал он. - Он мой лучший друг, и я не брошу его.
Старуха отвела глаза от лица сына и снова принялась за вязанье. Комок подступил ей к горлу, она еле удерживалась от слез.
Сыновья посидели недолго. Джо сказал, что беспокоится, не заболел ли ребенок, и Арти ушел вместе с братом.