* * *
Между тем Джон Уэст не отказался от мысли заткнуть рот Клайву Паркеру. Вскоре после неудачной попытки подкупить Паркера Джон Уэст явился к Кеннету Маркетту, самому могущественному газетному магнату в Австралии.
Джон Уэст чувствовал, что преимущество не на его стороне. Трудно тягаться с этим человеком. Не прибегая к своим обычным уловкам, он напрямик объяснил цель своего прихода и замолчал, хмуро глядя на Маркетта.
Маркетту было за сорок. Он держался учтиво, но самоуверенно, и разговаривал с Джоном Уэстом снисходительно, за что тот сразу же возненавидел его.
- Мои репортеры должны сообщать читателям о всех событиях правдиво, точно и объективно. Паркер, кажется, нападал на ваших борцов в "Утренней звезде", Я дал понять этому молодому человеку, мистер Уэст, что ему не следует делать личных выпадов или принимать чью-либо сторону на страницах моей газеты, - он должен освещать состязания по борьбе с полным беспристрастием. Я предупредил, что не потерплю злобного тона, который он позволяет себе в некоторых своих статьях. Но я разрешил ему писать о том, что Сэндоу сильнее ваших борцов, если таково его мнение.
Джон Уэст мгновенно представил себе образ мыслей Маркетта: он так долго провозглашал беспристрастность своих газет, что сам поверил этой выдумке.
У Джона Уэста на кончике языка вертелось несколько доводов. "Почему бы не уволить Паркера?" Маркетт не захочет этого сделать, потому что Паркер - блестящий Журналист. Он наверняка скажет, что увольняет своих сотрудников только за проступки по службе. "Но я же ваш совладелец в Куинсленде. Маркетт ответит на это, что он не может менять политику газеты в угоду своему партнеру. Конечно, главная причина в том, что Джон Уэст надул его, когда вступал с ним в компанию. Каждый из них должен был назначить равное число членов правления и иметь поровну акций, причем сам Маркетт должен был стать председателем правления. Но Джон Уэст перехитрил его, дав взятку одному из будущих членов правления, поставленных Маркеттом, а тот впоследствии продал свой пакет акций Джону Уэсту. Этого Маркетт ему так и не простил.
Джон Уэст знал, что ему столь же бесполезно напоминать и о своем участии в мельбурнских компаниях Маркетта: у него мало акций, а приобрести больше он не может - их нет в продаже. Маркетт заправлял мельбурнскими газетами в интересах более почтенных миллионеров, чем Джек Уэст. Не стоит упоминать и о том, что он постоянно помещает объявления в газетах Маркетта, - тот ответит, что его газеты пишут правду, не считаясь с коммерческими соображениями. Экое вранье.
Маркетт был типичным "почтенным" богачом, а Джон Уэст ненавидел, презирал "почтенных" богачей и завидовал им. Они не допускали в свой круг ни его самого, ни его семью. Он не был почтенным человеком. Ведь он разбогател на тайном тотализаторе. Он слыхал, как Нелли развлекала детей рассказами о глупом снобизме и лицемерном самодовольстве женщин этого круга. Ничуть не лучше были и мужчины. Они никогда не приглашали Джона Уэста на приемы в здании парламента (хотя он все равно не пошел бы туда). Они не допускали его в свои почтенные клубы (хотя он все равно не стал бы их членом). Они гордились, что нажили свои капиталы не на "изнанке жизни". Ну что же, они все равно нажили миллионы! А какая разница, как они их нажили?
Джон Уэст ничего этого не сказал. Он произнес только: - Паркер подбивает создать комиссию по боксу. Вы по крайней мере можете запретить ему вмешиваться в дела частных предприятий.
Маркетт проводил Джона Уэста до двери с обезоруживающей любезностью. - Заверяю вас, мистер Уэст, что я не разрешу Паркеру создать комиссию по боксу и делать личные выпады и вообще поступать несправедливо. Я его слегка осажу. Поверьте, все уладится.
Как же, уладится! Уже ничем не восполнить ущерб, причиненный Паркером. Чепмэн уехал из Австралии и перед отъездом сообщил Паркеру, что он вовсе не англичанин и никогда не был чемпионом мира в полутяжелом весе.
Спортивный сезон закончился раньше срока, и сам Тинн тоже уехал. На прощанье он сказал Джону Уэсту: "Если я когда-нибудь вернусь, Джон Уэст, а я вернусь, если дела пойдут лучше, я укокошу этого Паркера!"
Тинн действительно вернулся вместе со своей командой. На этот раз Паркер его встретил хотя и непочтительно, но более сдержанно, чем в начале предыдущего сезона. Сборы были неплохие; Паркер не мог помешать публике ходить на состязания.
Но тут Тинн и Лэм допустили большую оплошность.
Джон Уэст был взбешен. Он вызвал обоих к себе в кабинет.
- Кто дал Паркеру этот чек? - спросил он.
- Я дал. Он сказал, что решил сотрудничать с нами в этом сезоне, - начал было оправдываться Лэм.
- Ах, вы дали! - набросился на него Джон Уэст, а затем повернулся к Теду Тинну: - А вы, конечно, одобрили!
- Ну да, Джек. Теперь конец всем нашим неприятностям. Этот тип больше не будет сидеть у нас на шее, и мы заработаем уйму денег.
- Уйму денег, как бы не так. Шутки шутите. Да вы знаете, что Паркер положил этот чек редактору на стол?
- Что? - воскликнул Лэм.
- Я укокошу этого выродка, - зарычал Тинн, вскочив и воинственно раскачиваясь, как будто выходил на ринг навстречу Паркеру.
- Надо же было так попасться! - продолжал Джон Уэст. - Такая явная ловушка! А теперь он хочет напечатать об этом в завтрашнем номере и поместить фотографию чека.
- Если он это сделает, мы можем закрывать лавочку, - сказал Тинн. - Откуда вы все это знаете?
- Успокойтесь, этого не будет. Я все уладил. Но мне теперь трудно будет заткнуть рот Паркеру. Не дай ты ему этот чек, я мог бы убедить Маркетта, что Паркер злобствует без причины. А теперь Паркер доказал и своему редактору, и Маркетту, что мы подкупаем репортеров. Вы должны признать, его статьи стали не такими зловредными, с тех пор как он работает у Маркетта. Но дела у нас пойдут не лучше, чем в прошлом сезоне, если мы окончательно не заткнем рот. Вам пора научиться правильно оценивать силы противника!
- Я укокошу этого выродка, - повторил Тинн, шагая взад и вперед по комнате. Вдруг он остановился. - Как это мне не пришло в голову в прошлом сезоне! Послушайте, у Теда Тинна блестящая идея, как разделаться с этим умником. Что, если в первый же день мой противник выбросит меня с ринга на стол прессы, где сидит Паркер. И вдруг я невзначай заеду ему в морду. Мы в Штатах частенько это делаем.
- Правильно, бывали такие случаи, - сказал Джон Уэст. Он засмеялся и добавил: - Но имейте в виду, я ничего не знаю.
В вечер первого выступления Теда Тинна на ринге в сезоне 1929 года Клайв Паркер сидел на своем обычном месте за столом прессы.
Днем Паркер был на футбольном матче и долго просидел в баре, поэтому он чувствовал себя несколько усталым; все же он с удовлетворением отметил, что стадион наполовину пуст.
Мельбурнский стадион, вмещающий десять тысяч человек, напоминал огромный сарай. Помещение было очень запущенное, но удобное: со всех сторон квадратной площадки крутым амфитеатром подымались к высокой стене деревянные трибуны.
Последнее время Клайв Паркер был недоволен ходом своей войны с Джоном Уэстом. Когда Джон Уэст говорил о своем влиянии на Маркетта, он не так уж преувеличивал. Это подтвердила история с чеком. У Паркера требовали доказательств, и он достал их. Но эту улику не захотели пустить в ход, редактор уродовал чуть ли не каждую его статью, а Маркетт приказал ему и не помышлять о создании комиссии по боксу. Да уж, как видно, Уэст потолковал с Маркеттом!
Клайв Паркер был зол на Маркетта. "Владельцы стадиона помещают много объявлений… Борьба - это развлечение… Публика не должна принимать ее всерьез… А бокс всегда был грубым видом спорта, и никакая комиссия этого не изменит". Не изменит! Он мог бы предложить кое-что, будьте покойны! Например, повысить плату борцам, передать медицинское наблюдение независимым врачам, а не штатному врачу стадиона, который и калеку признает годным, если этого пожелает Дик Лэм. Выплачивать пенсию искалеченным борцам, не оказывать предпочтения отдельным импрессарио и боксерам, не преследовать боксеров, которые настаивают на своих правах. Каждый год на собрании акционеров Маркетт распинается о свободе печати, с горечью думал Паркер. Вот уж поистине язык без костей!
Но все же он разок-другой поддел борцов Джона Уэста и в этом сезоне. Паркер усмехнулся, вспомнив о своей первой статье. "Балаган снова здесь, - писал он. - Пусть только Сэндоу проведает об этом. А если он приедет в Мельбурн, я знаю одного "чемпиона мира", который на следующем же пароходе улизнет обратно в страну господа бога". Его размышления были прерваны ревом пятитысячной толпы. Зрители вскочили на ноги, вопили и мяукали. К рингу вразвалку шел Тед Тинн.
После событий прошлого сезона такая встреча не удивила Тинна. Но его было не так-то легко смутить. Пускай орут - лишь бы ходили на состязания. И он держался под стать публике: погрозил кулаком и перескочил через канат, свирепо глянув на Клайва Паркера; тот в ответ вызывающе усмехнулся.
Когда на ринге появился противник Тинна, никому не известный борец по имени Уайли, раздался взрыв аплодисментов и приветственных криков.
- Наверно, еще один англичанин из Нью-Йорка, - сказал Паркер репортеру, сидевшему рядом с ним.
- Ну, не знаю, - ответил тот, вспомнив, что в кармане у него лежит чек, подписанный Ричардом Лэмом.
Женщин среди публики было не меньше, чем мужчин. "Удивительно, - думал Паркер, - с каким удовольствием некоторые женщины смотрят на борющихся мужчин".
В многоголосом шуме выделялись выкрики продавцов напитков и сладостей. Они расхаживали среди публики с подносами, зарабатывая шиллинги для Джона Уэста и малую толику для себя. Слышались возгласы зрителей, заключавших пари.
- Три против одного за Тинна!