Хирсанов услышал этот разговор и достал визитную карточку. Он часто доставал ее, как бы намекая на возможность своего участия в судьбах получающих ее людей. Он знал, как человек бывает доволен, прочитывая его фамилию и громкую должность по нескольку раз, ему кажется, что номера совпали - он выиграл в лотерею, но, полежав в дальнем кармане пиджака или портмоне всего несколько дней, визитная карточка превращалась просто в бумагу с фамилией и телефоном. Дистанция между получателем и обладателем ее увеличивалась со скоростью самого быстрого экспресса.
- Обращайся, парень, - сказал он и направился к выходу, подхватив под локоть Людмилу.
Они вышли на улицу.
- Какое метро тут близко? - спросила Людмила.
- Какое метро, о чем ты говоришь?!
Хирсанов обнял Людмилу и страстно поцеловал в губы. Он еще сделал какое-то движение языком, ему казалось приятное - старался быть мачо и вроде получалось. Людмиле было хорошо, пьяно и не страшно с таким мужчиной, сильным и богатым. С поцелуями он опустился ниже, приник к груди, водил руками по спине, но она не испытывала ничего более, чем при сеансе массажа. И еще чувство благодарности.
- Кирилл, ты мне нравишься, но не все в один день. Так нельзя сразу. Я думаю, это неправильно. Мы же не дети, ну…
- Вот именно.
Хирсанов шмыгал носом, сопел, бормотал бессмысленный мужской набор: "хочу", "не могу", "давай" и много раз повторял ее имя, восторгался грудью. Она гладила по седой голове своего нового мужчину, а думала о Сковородникове. Он, умирая в шахте, мучился, задыхался, ждал подмоги и, может быть, напоследок, среди прочего произошедшего в жизни, вспоминал и ее, свою первую любовь - Людмилу Тулупову. Она подумала, что, наверное, зря тогда так переживала, теперь насилие смотрелось как неудачное стечение обстоятельств, не найденное вовремя слово: вот та же ночь, только осень и город другой, ей уже не семнадцать, а все так похоже. Она - с мужчиной. Таким же теплым вечером. И не знает, чем все закончится. И не только этот день, эта ночь. Она не знает самого простого - чем он должен бы закончиться? Что хочется ей? Может быть, насилие - это спасение от глупых вопросов? Где-то в глубине, в своих чувствах, как старьевщик, она искала что-то адресованное именно ему, этому красивому мужчине, правильному и богатому, облеченному невиданной ей властью - Кириллу Леонардовичу Хирсанову. Искала в прошлом и настоящем, но ничего, кроме коньяка, чувства благодарности за икру, устриц с лимоном, лобстеров и блюз, не находила. Она не видела, но чувствовала его вспыхнувшее красное лицо, его желание и произнесла непонятную фразу, соединяющую все ее разрозненные мысли в одну:
- Кирилл, а ты этому парню, правда, поможешь?
- Какому? - он забыл об отданной визитной карточке и продолжал ее обнимать и целовать в мочку уха.
- Этому официанту, моему земляку.
- Мне надо всем твоим землякам помогать или есть какой-то критерий отбора?
- Есть, - сказала Тулупова. - Его отец меня изнасиловал в парке после выпускного.
Хирсанов опешил, отстранил Тулупову от себя и посмотрел ей в глаза.
- Как?! Его сыну?! Ты сумасшедшая, ты должна лезть на стенку от одного только упоминания его фамилии!
- Я лезла. Раньше. Я знаю, ты можешь все, без тебя президент, наверное, ни одной бумаги не подписывает, - сказала она, понимая, что Хирсанов обожал, когда его о чем-нибудь просили, намекая на его всемогущество. Даже в первом отделе, когда давно-давно он проходил тестирование, его предупредили, что похвала женщин коварна и он по баллам на краю нормы: "учитывая ваш опыт, мы понимаем, но знайте о себе".
- Ну, пообещай мне, что, если он к тебе обратится, ты ему поможешь.
- Чем?! Он - официант, чем ему можно помочь?
- Не знаю.
- И я не знаю.
- У президента есть, кто чай приносит? Пусть он носит.
- Не дай бог такую работу - там у чая одни офицеры.
- Ну, пусть он тебе носит. Тебе нужен чай в кабинет? - сказала она, будто прожила с Хирсановым всю жизнь.
- Мне не носят - я сам наливаю.
- Какая я пьяная. Твой "Арманьяк"…
- Мила, - сказал Хирсанов. - Мы могли бы поехать ко мне, но ко мне нельзя…
- …и ко мне, у меня дети, значит, мы едем на метро в разные стороны. Мне этот вариант очень даже нравится. Можно я тебя поцелую, Кирилл?
Тулупова наклонила голову Хирсанова, поцеловала и только в эту минуту вдруг нащупала в себе что-то теплое, похожее на любовь к этому мужчине.
- Такого чудесного вечера у меня еще не было!
- Подожди, - сказал Хирсанов, у него давно был свой план. - Ко мне нельзя…
- …у тебя жена, я поняла.
- Нет. Просто у меня дом такой, там незамеченным не пройдешь, каждый гость регистрируется.
- Зачем ты в таком доме живешь?
- У тебя есть фантазии? - спросил Хирсанов, продолжая гнуть свою линию.
- Сколько хочешь, - ответила Тулупова. - У меня вообще одни фантазии в голове и ничего больше. Всю жизнь одни фантазии.
- У меня тоже. Поехали к тебе в библиотеку.
- Книжки читать?
- Я хочу тебя в библиотеке.
- То есть как? Как ты это представляешь… там охрана, там Олег на входе… Там книжная пыль - у меня не гостиница с диванами. Ты что-то путаешь…
- Мила, - Хирсанов обнял свою новую подругу так, как будто между ними были десятки прожитых вместе лет. - Я скоро уезжаю с президентом по регионам, и у меня нет времени на длительные ухаживания. Мы - не дети. Ты волшебная женщина…
- …с большим бюстом, прошу заметить.
- Да, и это тоже.
- …что значит тоже?! - сказала она с новой для себя нотой в голосе. - На сайте считают, что это главное. А ты нет?
В Тулуповой просыпалась какая-то новая женщина, которую она не знала, выпестованная в бутиках и ювелирных магазинах, объевшаяся лобстерами и разного цвета икрой, исключая, на сей раз, кабачковую и баклажанную, которую готовила дома сама.
- Нет, я считаю, что главное душа.
- Чуткие люди работают у президента. Вот это подбор кадров! Но я не девушка по вызову…
- Я страстно… Я безумно…
- Не умно, - поправила его Тулупова. - Просто не умно.
- Я все беру на себя.
В ближайшем сквере они сели на лавочке, она была грязной и потому пристроились на ребре спинки. Было около двенадцати, прохожих немного, в основном прогуливались одинокие люди с собаками. Хирсанов открыл бутылку, продолжая все время говорить о себе, о том, что он делает сейчас очень важную, секретную работу, от которой зависит ни больше ни меньше - судьба страны, и поэтому сегодня у него тот единственный вечер, когда он свободен. Они встретились - и все не случайно, он мечтает, чтобы это произошло в библиотеке, среди книг, и она должна бы понять, потому что наверняка сама чувствует эротическую заряженность, исходящую от книжных стеллажей. Он захлебывался в похвалах, отпивал из горлышка коньяк и давал отхлебнуть ей.
- Со студенческих лет не сидел так на лавочке и не пил из горла, - сказал Хирсанов, когда запас слов подошел к концу.
- А я вообще никогда не сидела на лавочке и не пила из горла. Оказывается, это очень здорово.
- По приколу, - сказал Хирсанов. - По приколу.
Людмила посмотрела на седого пьяного мужчину - с вопросом: откуда такие слова?
- Моя дочь так говорит. Она на втором курсе иняза.
- Моя тоже говорит так. А сын говорит - "по чесноку".
- За детей, - предложил Хирсанов, отпил из бутылки и отдал ее Тулуповой.
Два молоденьких милиционера появились внезапно, как из-под земли. Дальше все пошло по отработанному сценарию. Попросили предъявить документы. Хирсанов показал свою замечательную бордовую книжечку с черным штампом вездехода по президентским этажам, но она не произвела на милиционеров никакого эффекта, только раззадорила, обожгла скрытой под козырьками социальной ненавистью.
- Тогда вы должны знать, что распивать спиртные напитки в общественных местах запрещено. Вы разве этого не знаете, - холодно произнес один из них и прочитал по слогам незнакомую фамилию, имя и отчество: - Хирсанов Кирилл Леонардович?
У Тулуповой попросили "паспорт или заменяющий его документ", но в сумке его не было, она поискала, не зная зачем, и сказала:
- У меня нет.
- Тогда, тем более, пройдемте, я вызываю машину.
И один из милиционеров по рации стал сообщать патрульной машине место, где они находились:
- …Тут в нетрезвом виде, распитие и сомнительная гражданка без документов.
Хирсанов моментально отрезвел. Он знал немало случаев, еще с советских времен, когда так, на пустом месте, ломались карьеры, просто от того, что из милиции в партком организации приходила бумага, и в постоянно идущей подковерной борьбе у одной из сторон появлялся неожиданный козырь. Он поискал в кармане деньги и, решив, что три тысячи хватит, предложил одному из милиционеров. Как будто с записанной на одной звуковой дорожке в одной невозмутимой интонации, как в метро объявляют станции, милиционер произнес:
- Дача взятки должностному лицу, при свидетелях.
- Ладно, ребята, кончайте шутить, - примиряюще сказал Хирсанов.
- Какие шутки, - отрезал милиционер тем же ледяным голосом. - Часть 2, статья 290. Должны знать, раз в администрации президента работаете.
- Женщина, вы гражданка России или Украины, у вас есть регистрация?
- Ладно, сколько вы хотите? - оборвал Хирсанов.
- Мы ничего не хотим, это вы хотите безнаказанно распивать в общественных местах. А мы ничего не хотим. Машина идет, поедем в отделение разбираться.