Оглушительно прогремел выстрел, пуля царапнула потолок, вниз полетела штукатурка, и Павел застыл.
- Стоять! - приказал первый, не сводя с него прицел. - Нохчи вуй?
- Нет.
- ГIаски, - удивился чеченец. - В квартиру!
Дверь захлопнулась, отрезая их от внешнего мира. На Павла теперь смотрели два пистолета.
- ГIаски, - повторил первый. - Я думал, такие все вымерли.
- Зря думал, - сказал Павел. - Что надо?
- Деньги давай, шакал! - прошипел третий, держась рукой за бок.
Первый что-то резко сказал ему по-чеченски и третий нехотя убрал пистолет.
- В гости не пригласишь? - спросил первый и засмеялся. - Нехорошо, русский, нехорошо. Тогда давай деньги.
- Бери, - Павел вытащил из кармана несколько бумажек. - Больше нет.
- Русский, мне неохота тебя убивать. Но придётся. Сначала твоего друга, потом тебя.
- Давай.
Первый схватил Виктора за плечо, взвёл курок и приставил ствол ему к виску. Витька закрыл глаза.
- Давай, - повторил Павел. - Мне-то что?
- Ты мне нравишься! - снова засмеялся первый. - Как тебя звать? Но деньги у тебя есть, и ты их отдашь.
- Слушай, - сказал Павел, глядя только на него. - Меня тут знают все, и твой выстрел тоже слышали. Сейчас уже несколько человек звонят по телефону моему другу.
Вожак отвёл пистолет от Виктора, осторожно поставил курок на место.
- Дудаеву?
- Галаеву. Руслану Галаеву. Уходите.
- Какие у вас друзья известные! - ухмыльнулся чеченец; происходящее его явно забавляло. - У одного Галаев, у другого сам Умаров. И все нам мстить будут, да? Абу, тебе страшно?
В конце коридора скрипнула дверь, первый тут же дёрнул пистолетом и довольно засмеялся: в проёме, растерянно глядя по сторонам, стоял Игорёк.
- Сын? - спросил первый. - Иди сюда, мальчик.
- Деньги на кухне, - сквозь зубы сказал Павел. - Оставь его.
- Неси. Пацан пусть здесь стоит. Неси!
Чеченец, не отпуская пистолет, взял пакет, заглянул и отдал его второму. На лице его появилась довольная улыбка.
- Ничего, русский! - сказал он. - Не в деньгах счастье. Так у вас говорят? Ты мне нравишься, русский. Будь таких побольше, вы были бы почти людьми. Живи. Дала мукълахь кхин а гур ду вай!
Гулко, как вбиваемый в гроб гвоздь, щёлкнул дверной замок, и в квартире стало тихо. Виктор тяжело прислонился к стенке, сполз на пол и закрыл глаза. Павел смотрел куда-то мимо него бессмысленным взглядом, потом вздрогнул, развернулся и со всей силы въехал кулаком в стену. Замычал от боли, ударил ещё раз. Лопнули обои, на пол посыпалась штукатурка. Ещё удар.
- Папа! - закричал Игорёк. - Не надо, папа! Папа!
Павел посмотрел на сына, на разбитые в кровь костяшки пальцев, снова на Игорька. Резко выдохнул, приложил к руке платок, другой потрепал сына по голове.
- Всё! Всё нормально, сынок.
- Папа! А как же мы теперь? Что теперь будет?
- Нормально всё будет, - уверенно сказал Павел. - Дядя Руслан их найдёт. Обязательно найдёт, не волнуйся! Игорь, ты иди к себе: нам тут поговорить надо. Нет, нельзя, иди спать! Игорь!
- Муха, - наклонился Павел к Виктору, когда за сыном закрылась дверь. - Муха, очнись! Кто это, откуда взялись? Как узнали про деньги?
Виктор открыл один глаз. Видно было плохо: Пашкино лицо расплывалось, в воздухе плавали и извивались какие-то мерзкие амёбы.
- Муха! Ты меня слышишь?
Он кивнул, переждал, пока уляжется всколыхнувшаяся в затылке боль, поднял с пола полусгоревшую фотографию.
- Они Наташку жгли… - выдавил Виктор. - Я не хотел. Я бы не сказал, Тапа, я бы никогда не сказал, но они… Они бы и Наташку убили, и Петю. Видишь, как они их жгли?
Он смотрел на Павла лихорадочным взглядом, по щеке, цепляясь за двухдневную щетину, ползли слёзы.
- Я тебя предал, Тапа…предал.
- Господи! - сказал Павел. - Ладно, давай вставать. На кухне бинты есть, йод. Пошли, я тебе помогу.
Утром Виктор встал рано. Рука опухла и дёргала, голова тоже болела, но уже не так. Павел сидел на кухне перед почти пустой бутылкой водки, под потолком плавал сизый дым. Переполненная пепельница уже не вмещала окурки, и они валялись везде: на столе, на полу.
- Иди, выпьем, Муха! - позвал Пашка. - Помянем мечты.
Виктор осторожно выцедил разбитыми губами водку, закурил. Голова сразу закружилась.
- Как это у тебя вечно получается, Муха? - спросил Павел, следя за кольцами дыма. - С детства.
- Тапа! Я бы не сказал, но… Они бы меня убили. Я не из-за себя, пойми, даже не из-за Светы. Я из-за Наташки с Петей. Как бы они одни?
- Муха, - удивлённо повернулся к нему Павел. - Но у меня же тоже есть сын.
- У тебя один…
- Что? Что ты сказал?
- У тебя один. Один, а у меня двое.
- Ты что, пьян? - сузил глаза Павел. - Или голову повредили?
- Нет, - сказал Виктор, не сводя с него лихорадочного взгляда. - Двое больше, чем один, я не виноват, что у меня двое. Мы же для них живём, Тапа! Было бы у тебя тоже двое, я бы никогда не сказал. Клянусь! Никогда…
- Уходи!
- Что?
- Пошёл в жопу, Муха!
- Подожди! - заторопился Виктор. - Ты же всё рано выкарабкаешься…. И ещё Кулёк велел тебе предать…
- Уходи! - тихо сказал Павел, закрыв глаза. - Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.
Лучше бы он закричал. Лучше бы он его ударил.
Виктор Андреевич помотал головой, отгоняя многолетний дурман, протёр глаза и снова, уже в пятый раз, прочитал короткий текст. Одна строчка: "Привет, Муха! Рад, что тебя нашёл. Дай номер твоего сотового. Теперь уже скоро))". И больше ни слова.
Затем нажал "Ответить", набил, путаясь в цифрах, номер своего телефона и отправил письмо. Вытащил сигарету, покрутил в руках, бросил на стол. Потянулся, откинулся в кресле и прикрыл глаза. На лицо медленно выползла довольная, какой уже не было много лет, улыбка.
Глава 21
Мерседес, моргая мигалкой, пронёсся мимо еле ползущих машин и остановился перед светофором; в кармане коротко промурлыкало. Кулеев достал телефон, недоумённо поглядел на экран: СМСки ему приходили редко. Достал из другого кармана очки, разглядел отправителя и на миг застыл. Последний раз этот номер оживал лет пять назад. Валентин прочитал сообщение, секунду подумал и решительно нажал на вызов.
- Алло, - отозвалось за тысячу километров. - Привет, топ-менеджер! Говорить можешь?
- Могу, раз звоню, - засмеялся Валентин. - Рад тебя слышать, Муха! Что-нибудь случилось?
Даже сквозь пространство стало слышно, как на той стороне напряглись и Кулеев тут же, не дожидаясь ответа, мягко сказал.
- Ладно, Муха, не обижайся. Я, правда, рад, просто задолбали уже: как будто я всем должен.
- Я не обижаюсь, - голос Виктора говорил об обратном. - Просто… Что тебе могут позвонить просто так, ты не предполагаешь? Даже я. А если Тапик?
- Что?! - вскрикнул вице-президент, увидел в зеркальце удивлённый взгляд шофёра и понизил голос. - Что?
- Пашка появился.
Горло сжало удавкой. Кулеев замолчал, слушая, как на той стороне напряжённо дышит в микрофон его давний друг. Машина свернула к величественному зданию офиса, нырнула по пандусу в подземную стоянку; шофёр вышел и деликатно застыл у задней двери. Валентин Сергеевич молчал.
- Кулёк… - тихо сказала трубка и Валентин, очнулся.
- Слушай, Муха, - сказал он почти обычным тоном. - Я сейчас не могу, давай я позже тебе позвоню, и ты мне всё расскажешь. Только всё! А то я ведь ничего о нём не знаю. Все пятнадцать лет. Добро?
- Валька, - удивлённо спросила трубка, - Валька, ты что? Как это ничего? Какие пятнадцать лет? Ты что, охренел?
- Не ори! Откуда я могу что знать?
- От верблюда! - закричала трубка, и Валентин отодвинул её от уха. - Все знают, а он нет! Тебя ещё хоть что-нибудь интересует, кроме бабок? Интернет включи! Включи, набери "Павел Тапаров" и посмотри! Не знает он!.. Совсем уже!
Валентин Сергеевич захлопнул крышку телефона, постучал в стекло и тяжело зашагал к ждущему его лифту.
"Все знают, а он нет! - стучало в голове. - Тебя ещё хоть что-нибудь интересует? Хоть что-нибудь? Хоть что…"
Валентин нервно затушил сигарету в пепельнице, сразу же закурил ещё одну и вновь вонзил в Виктора тяжёлый взгляд.
- С ума сошёл? Куда ты поедешь?
Виктор сидел на стуле, смотрел куда-то в стену и упрямо молчал. Чуть ли не впервые в жизни его не удавалось пробить ничем. Ни логикой - он её игнорировал, ни описанием возможных последствий - он только пожимал плечами, ни даже оскорблениями - их он пропускал мимо ушей. Через полчаса Валентин всё понял и продолжал уже по инерции, надеясь, скорее, на чудо.
- Телик хоть смотришь? Видишь, что там делается. Аэропорт опять бомбили. Сказали, что оппозиция, но ведь ясно же. Ты до города не доедешь!
Виктор чутко уловил перемену и соизволил ответить.
- Доеду. Я узнавал.
- Узнавал он! - Валентин уронил пепел на стол, чертыхнулся. - Ну, доедешь. А дальше? Опять во что-нибудь вляпаешься? Второй раз может и не повезти!
- Всё равно другого выхода теперь уже нет.
- Только не надо меня этим упрекать! Я не виноват, что Саламбек нашёл другие пути, и я ему больше не нужен.