– Конечно же, нет. Он ведь ввел в мир покаяние. Человек по злой натуре своей сопротивляется покаянию, но это его изводит. Совесть мучительна, как муки ада. Так что не все потеряно. По правде, только благодаря сжигающей душу совести и покаянию, человечество еще не отправило весь наш "дивный мир", по выражению английского писателя Олдоса Хаксли, на тот свет.
– Святой, благословенно имя Его, спасет этот мир.
– Ты, верно, уже обратил внимание, что я не щедр на похвалу, льстить тебе не собираюсь, но скажу, у тебя, молодой человек, незаурядные способности. У меня на это глаз наметанный. Вот, всего лишь месяц назад я научил тебя передвигать шахматные фигуры. Ну, дал несколько книжечек с разбором партий. Теперь ты меня обыгрываешь без труда. Ты считаешь это делом обычным так запросто рассчитывать наперед пять-шесть ходов?
– Я не считал.
– Еще бы. Ты просто не замечаешь этого. Но, дружище, душа у тебя наивна, как у младенца. И все же, можешь ли ты себе представить, что Святой, благословенно имя Его, однажды излил свой гнев на мир людей, наслал всемирный потоп. И это не было внезапным Его решением. За сто двадцать лет до этого Ной стал строить ковчег, чтобы люди спрашивали его, зачем он это делает, а он бы отвечал: Святой, благословенно имя Его, нашлет на вас потоп за все ваши преступления. Поверил ли кто-то, исправился ли кто-то? Сам-то Ной не очень верил и зашел в ковчег лишь тогда, когда начался сильнейший ливень. Вошел в полдень, ибо окружающие его говорили: "Увидим, что Ной входит, убьем его и разрушим ковчег". Святой, благословенно имя Его, приказал: "Войди. Поглядим, чьи слова сбудутся". Так вот. Ну, и что? После этого мир стал еще хуже. И тогда Он решил отгородиться от мира сего, опустил между Собой и миром Завесу, как говорится, до лучших времен. Тебе, естественно, такое в голову не приходило. Слышал ли ты такое имя – Мартин Бубер?
– Конечно. Это философ. Но его запрещено читать.
– Кто это запретил? А, понятно, твой отец. Еще бы, он же "адмор" – господин, учитель и раввин. Он-то уж точно знает, что можно, а что нельзя, что – зло, а что – благо. Но ведь мудрецы наши, благословенной памяти, говорили "благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю".
Ладно, извини. Пора молиться.
Они вставали лицом к одной из стен. Начертанный на ней Вайсфишем знак указывал точно направление на Храмовую гору в Иерусалиме.
Затем Вайсфиш поковырялся в подсобке, которая чудилась Бергу не складом, а кладом. Вынес книжку Бубера "Рассказы рабби Нахмана".
– Читать будешь здесь. Увеличу тебе время на обед. Ты, конечно же, знаешь, что рабби Нахман считал себя продолжателем великих Баал Шем-Това, рабби Шимона Бар-Йохая, написавшего святую книгу "Зоар", и рабби Ицхака Лурия, их-то ты читал?
– Отец не советует их читать.
– Погоди. Но сам-то он их, верно, не просто читает, а изучает. Не так ли?
– Так.
– А ты, конечно, послушный сын. Или читал? – Вайсфиш хитро прищурился. Показалось, даже локаторы его ушей удлинились.
– Читал, – смущенно признался Берг. Лгать он не умел и не хотел.
– Честь и слава. Молчу, молчу, – Вайсфиш поднял обе руки ладонями к Бергу, как бы защищаясь. Некоторое время работали молча.
– Вот что я тебе скажу, сын мой, – Вайсфиш набрал воздух в легкие, и это означало, что монолог будет долгим. – Слышал ли ты такое пышное и страшное слово – "концепция"? Так вот, появляется человечек, и его по стадному сговору большинство ученых мужей, глупость и слепота которых стала притчей во языцех, объявляет, не более и не менее, как "отцом философии" современного мира. Естественно, он опять же немчура по имени Гегель… Георг Вильгельм Фридрих. Можно подумать, что число имен прибавляет ему величие. Чем же он так велик? А он, понимаете ли, создал удобную и, главное, понятную даже ослу "концепцию". Ну, а кого же больше всех не любит немчура? Кого не выносит на духу все их немецкое племя? Ну, конечно же, евреев. И что сей ба-а-льшой философ вещает миру, который заглатывает его слова, как сладостную облатку католик из рук папы римского.
Вайсфиш снова нырнул в подсобку и вынес книжицу на немецком.
"Интересно, – подумал про себя Берг,– китайский он тоже знает?
– Слушай и запоминай, – сказал Вайсфиш, – память у тебя феноменальная… ""Все состояния еврейского народа, вплоть до самого гнусного, самого постыдного, самого отвратительного, в каком он пребывает еще и в наши дни, являются последствием развития изначальной судьбы евреев, связанной с тем, что бесконечная мощь, которой они упорно противостоят, с ними всегда грубо обходилась и будет грубо обходиться до тех пор, пока они не умиротворят ее духом красоты и тем самым не упразднят свое упрямство духом примирения".
Этот мерзавец отмечает у нас вялую животность, полное уродство, пассивность и, главное, неспособность "умереть евреями". Вывод: евреи, не исправитесь, пеняйте на себя. Теперь только остается "концепцию" успешно развивать. Ну, и, как говорится, свято место пусто не бывает. Появляется Ницше, чтобы в свою очередь швырнуть пару камней в евреев. Камни эти со временем превратятся в град пуль. Ну, Ницше по рождению поляк, Ницки. Эти тоже весьма "обожают" евреев. Но вот, в самой Неметчине, в религиозной еврейской семье рождается мальчик, нареченный Мордехаем. Ему неймется. Он становится мешумедом, выкрестом, берет имя Карл, как ты уже догадываешься, по фамилии Маркс. У этого же ненависть к своему народу перехлестывает все границы. Тут уже совсем немного осталось до появления Гитлера под красным знаменем со свастикой, с правой стороны, и Лениносталина под красным знаменем с серпом и молотом – слева. Обрати внимание, у всех у них усики шевелятся, как у смертоносных микробов. Ну да, тебе же запрещено заглядывать в микроскоп. То, что они в облике человеческом, не отменяет их бактериальную сущность. И шесть миллионов братьев наших вылетает в дымовую трубу крематория. Сжигать то надо всех, и задушенных, и расстрелянных, чтобы замести следы… Погоди, дай-ка, я тебе объясню. Я понимаю, у тебя особый интерес к арифмометру. Такой, казалось бы, нехитрый приборчик, а считает в уме, как живое существо. Но, дружище, твоего ума дело намного сложнее. Можешь ли ты себе представить игру в шахматы с Големом?
– Отец нам рассказывал о рабби Лива из Праги, который слепил из глины искусственного человека – Голема. Рабби знал тайну магического сочетания букв. Он вкладывал в глиняный рот Голема листок, на котором было написано непроизносимое имя Святого, благословенно имя Его, – "Шем Амэфураш". И Голем оживал. Правда, говорили, что жил Голем, пока его создатель пребывал в экстазе. Как только подъем духа угасал, угасала и жизнь Голема.
– А слышал ли ты такое имя Артур Самюэль?
– Н-нет.
– Погляди в тот угол, на груду железного лома. Тут один житель Рамат-Гана привез из Америки такой волшебный ящичек, который зовется компьютером, то есть счетной машинкой. Хозяин решил, раз я чиню арифмометры, может, починю и эту штучку, которая категорически отказывается работать. Конечно же, это мне, мастеровому, не под силу. Но, как ты уже немного со мной знаком, это не дает мне покоя. Перечитал я всякие книжечки, статьи, инструкции по компьютерному делу, но это не моего ума дело. Я, конечно, могу тебе кое-что перевести с английского, но предлагаю, во имя не только твоего, но и общего нашего будущего, а я знаю, что говорю, выгодную для тебя сделку. Я готов оплатить или дать тебе время за счет работы на изучение английского. Есть такие трехмесячные курсы. А ведет их мой хороший знакомый. Нет, твой внешний вид его не напугает, ибо он тоже верующий. Главное, чтобы твои близкие не узнали. Ну что, или тебя пугает нечистая сила, скрытая в этом ящике?
– Вы назвали имя Артура Самюэля.
– Да, так вот. Этот самый Самюэль создал компьютерную программу игры в шахматы с расчетом на 10 ходов вперед. Более того, он ввел в один компьютер две одинаковые программы, и дал им свободу играть друг против друга. Ты представляешь, машина быстро училась играть у себя самой. Кончилось это тем, только не падай со стула: Самюэль проиграл своему детищу, этому машинному Голему.
Компьютерные наркоманы
Незаметно, в трудах, заботах и учебе, подкрались шестидесятые годы. У Берга родилась вторая дочь. Большим благом для семьи было то, что он работал в мастерской Вайсфиша и неплохо зарабатывал. А тут еще пришел черед стиральных машин.
Брацлавские хасиды, придававшие первейшее значение омовению и чистому белью, покупали эти машины, которые довольно часто ломались, и Берг проявил себя большим специалистом по их ремонту.
Удалось ему тайком завершить курсы английского языка. Теперь он все свободное время, катая в коляске ребенка или сидя в парке, недалеко от дома, читал статьи о компьютерах в научных журналах, неизвестно где доставаемых Вайсфишем.
Так тот добыл уникальный журнал на английском "Мысль" 1959 года издания со статьей Аллана Тюринга "Computing Machinery and Intelligence" – "Счетные машины и мышление" и сочинение Артура Самюэля "Some Studies in Machine Learning Using the Game of Checkers" – "Система обучения машины шахматной игре".
Берг, не в силах унять волнение, корпел над этими статьями, уверенный какой-то вгоняющей его в страх интуицией, что тут скрыто то, что откроет ему смысл его собственной жизни.
Берга потрясало: тюринговские постулаты математической логики странным образом подтверждали слова Вайсфиша о том, что вера основана не на логике, а на свободной воле.
Теперь Берг, ссылаясь на большой объем работы со стиральными машинами, до поздней ночи пропадал в мастерской, обхаживая, разбирая, изучая внутренности коробки, собирая нечто, называемое компьютером.