Он звонил каждый вечер. У них оказалось много общего: им нравились одни и те же фильмы и телевизионная передача "В мире животных", одно и то же время года - осень, оба давно мечтали съездить в Крым, оба собирали пластинки, обоим нравился стиль ретро. За неделю Ирина настолько привыкла к его голосу, что для нее стали необходимостью эти вечерние разговоры.
Теперь с работы она спешила домой; меньше, чем раньше, выгуливала Фейри, поминутно посматривала на будильник, дожидаясь девяти часов, когда он заступал на работу, вскакивала на каждый телефонный звонок и огорчалась, если звонили соседям. Теперь и с Галей по телефону они только перекидывалась несколькими словами:
- Звонил?
- Нет, еще.
- Если назначит свидание, пойдешь?
- Ни за что!
- Ну и дура! Иди, не бойся! Может, он вообще дефективный.
- Нет, что ты! Он умный, скромный и, я уверена, симпатичный.
- Тогда все поймет, роман с тобой закрутит. Может недолгий, но все же.
- А если повернется и уйдет? Или останется из жалости? А мне жалость не нужна.
- Чего гадать! Иди, и все. Как будет, так и будет.
- Нет, не пойду. Так лучше. Так у меня хоть есть поклонник. Хоть невидимый, ну и пусть… Представляешь, он, как и я, хранит старые пластинки. И любит цветы. Комнатные. У него есть кактус, а ведь кактус, сама знаешь, это цветок холостяков. Смешно, да?.. Конечно, рано или поздно он перестанет звонить. Ну и пусть. Ладно, Галь, пока, он уже должен звонить. Я тебе потом перезвоню.
Теперь, засыпая, Ирина уже не представляла себя фигуристкой и лыжницей, она оставалась цветочницей, и ее окружали не киногерои - с ней был только один человек - Володя; они жили в ее комнате, по вечерам вместе гуляли с Фейри, смотрели телевизор или Володя собирал радиоприемник, а она, Ирина, вязала ему свитер; а летом они отправлялись в Крым, к морю.
В конце недели он сообщил, что у него будет два выходных и что они должны наконец повидаться. У Ирины похолодело в горле, торжество и страх охватили ее; много часов она пребывала в тревожной растерянности, провела бессонную ночь и была готова отдать всю оставшуюся жизнь, чтобы только несколько деньков быть здоровой чтобы Володя влюбился в нее…
Субботу и воскресенье Ирина провела у родителей, один раз не вытерпела, позвонила соседям узнать, кто ее спрашивал. Дора сообщила, что несколько раз звонил "какой-то очень вежливый мужчина", но скрыла, что сказала ему то, чего не решалась сказать сама Ирина.
В понедельник в оранжерею пришло указание: "срочно восстановить газон на таком-то объекте" - оказалось, к школе подводили новые коммуникации и строители, как это обычно бывает, перепахали не только газон, но и подпортили кустарник и деревья: вдоль наспех засыпанной траншеи валялись раздавленные бульдозером кирпичи, обрезки труб, куски битума. До обеда девушки за рабочих убирали территорию, после обеда за группу озеленения подправляли кустарник, обвязывали и ставили в распорки изуродованные деревья и только к вечеру занялись газоном. Домой Ирина приехала поздно; только вошла, раздался звонок.
- Ира, куда же вы пропали? Были у родителей?! И даже ничего не сказали, не предупредили. А я скучал… Эту неделю я работаю с утра, так что все вечера свободен. Назначайте любой день, и мы наконец повидаемся. Мы уже столько времени перезваниваемся… Это, конечно, романтично, но…
- Нет, нет, - испуганно проговорила Ирина, и слезы навернулись на ее глаза. - Простите меня, Володя, но я не смогу. Давайте все оставим как есть. Так лучше, поверьте… Останемся просто друзьями… по телефону… Позвоните мне, пожалуйста, завтра, я вам все объясню.
Ирина решила все рассказать, во всем признаться; усталая, расстроенная, она легла на тахту и долго беззвучно плакала. Ей приснился страшный сон - ее цветы в оранжерее завяли и лежат, словно скошенные, на земле, а домашние, комнатные, поникли и с них один за другим опадают лепестки; впервые во сне она не улыбалась.
И все-таки признаться у нее не хватило духа. Когда на следующий день он позвонил, она долго молчала.
- В чем дело, Ира? - растерянно спрашивал он. - Почему вы молчите?
- Я плачу… разве вы не слышите?.. Не нужно было всего этого начинать. Я гадкая. Я должна была вам сразу сказать, что мы никогда не встретимся.
- Но почему, Ира? По-моему, вы очень хорошая… Знаете, я все время о вас думаю, мне все время вас не хватает.
- Прошу вас… не нужно… пожалуйста, - сбивчиво взмолилась сквозь плач Ирина и положила трубку.
Но он позвонил снова.
- Ира, я все решил. Я сейчас к вам приеду!
- Нет! - чуть не крикнула Ирина и в смятении бросила трубку.
Но тут же опять раздался звонок.
- Ира! Я все равно сейчас приеду, так и знайте! Я человек отчаянный!
- Подождите! - Ирина уже хотела все сказать, но в трубке послышались короткие гудки.
"Как он узнает адрес? А если уже узнал в оранжерее или через милицию?" - с паническим ужасом Ирина беспомощно металась по комнате.
…Ему открыла Дора и расплывшись в улыбке, заговорщически проговорила: "Дома, дома", - и кивнула на дверь, из-за которой доносилась музыка.
Он постучал, но никто не отозвался; приоткрыв дверь, заглянул во внутрь - к нему подбежала Фейри, отчаянно завиляла хвостом, заскулила и бросилась к тахте, на которой лежала ее хозяйка - лежала на спине, вытянувшись, в легком платье, с обнаженными ногами, ее глаза были закрыты, она улыбалась; на столе стоял включенный проигрыватель, звучала мелодия в стиле ретро.
- Здравствуйте, Ира! - сказал он, но она не ответила.
Он подошел ближе и увидел на полу рассыпанные таблетки и записку: "Дорогой Володя! Спасибо Вам за все. За то немногое счастье, которое Вы мне дали".
Он бросился к Ирине, стал ее тормошить.
"Скорая помощь" приехала через пятнадцать минут. Врачи поставили диагноз "острое отравление".
…Ирину выписали через неделю. Он приехал за ней на такси с букетом ее любимых белых роз. Ирина увидела его еще издали сквозь стекло вестибюля - он был именно таким, каким ей и представлялся - светловолосым, крепким, чуть сутуловатым молодым мужчиной в кожаной куртке. Разволновавшись, Ирина решила пойти без палки и, собрав все силы, стараясь скрыть хромоту, направилась к выходу. Она вышла и тревожно заглянула ему в глаза, а он улыбнулся, протянул цветы и просто сказал:
- Здравствуй, Иришка!
Они сели на заднее сиденье такси, он обнял ее и шепнул:
- Давай вначале заедем к тебе, погуляем с Фейри, а потом съездим ко мне, посмотришь как я живу.
Ирина ничего не ответила, только прильнула к нему и уткнулась лицом в его плечо. "Даже если больше никогда ничего не будет, я уже сейчас самая счастливая женщина в мире", - подумала она, и слезы радости брызнули из ее глаз.
Рассказы
Летние сумерки
Летом вечера в Подмосковье долгие, солнце растает во мгле, и окраины окутает сизая муть, а над головой еще долго светится пустота. Летние сумерки не кончаются - прямо переходят в рассвет.
После работы сойдешь с электрички - теплынь и чуткая тишина, от раскаленных за день шпал бьет мазутным жаром, тягучий воздух колеблет семафорные огни, у водонапорной башни бормочет ручей, с волейбольной площадки доносятся тугие удары мяча, кто-то кому-то кричит из одного конца поселка в другой, в высях носятся стрижи. Все буднично и просто, и так спокойно становится после городской колготни и нервотрепки.
Пройдешь до переезда, где асфальт под напором травы вспучился и потрескался, кивнешь гуляющим (в провинции частенько и незнакомые люди при встрече здороваются), пересечешь железнодорожное полотно - на противоположной платформе дачники с букетами цветов дожидаются электрички на Москву; минуешь буфет, где битком местных и дачников, обогнешь магазин повседневного быта, газетный киоск, клуб и "пятак" перед ним, где вот-вот выставят громкоговоритель "горшок", запустят модную пластинку и танцоры покажут класс повыше, чем в иных московских кафе (провинция ужасно боится отстать от города, но все равно многое в нее доходит с опозданием и, конечно, сразу приобретает гипертрофированный вид: расклешенные брюки подметают дорогу, короткая юбка чуть прикрывает зад; и танцевать так танцевать, с подпрыгиваниями и визгами; если девчонка танцует вяло - успеха ей не иметь); отойдешь от "пятака", свернешь в проулки; в тополях еще не смолкли птицы, и в садах еще гудят пчелы; у заборов на лавках сидят старики, за деревьями хихикают парочки, кто-то гремит ведрами у колонки, где-то позвякивает цепью пес, из огородов тянет запахом политых овощей.
Чуть позднее в палисадники опустится зеленоватый полумрак, смолкнут птицы, сольются силуэты людей, в окнах зажжется свет, с "пятака" послышится музыка, из-за деревьев выйдут парочки, потянутся в сторону "пятака" - по проулку замелькают огоньки сигарет.
Жизнь в пригороде свободнее и здоровее, чем в городе. Один воздух чего стоит! По утрам под ногами выпуклые яркие кочки, мышиный горох, конский щавель, повыше - вербы; еще выше - золотая корявость сосен, за ней - глубокая синева.
Я общительный человек, но в деревне мне было бы скучновато, а в большом городе еще сильнее чувствуешь одиночество - там каждый сам по себе, а вот в пригороде - то, что надо: вокруг полно соседей, и они живут не впритык, потому и отношения с ними лучше.
Наш подмосковный поселок небольшой, все знают друг друга. Если кто купил велосипед или выиграл в лотерее, назавтра об этом говорят на всех углах. Новости передаются из дома в дом и напоминают "испорченный телефон" - каждый к услышанному добавляет что-нибудь свое, и в конечном варианте получается сказка.