- В общем, я на него разозлилась, - продолжила Поппи. - А я очень редко злюсь на Клайва. Я сказала ему: ты хоть понимаешь, что люди моего возраста просто не выносят, когда люди твоего возраста начинают читать им мораль? Оглянись вокруг! Посмотри на то, что мы от вас унаследовали. Меня тошнит, когда я слышу, что мое поколение утратило ценности. И какие мы ужасные материалисты. И как далеки от политики. А почему, я вас спрашиваю? Правильно - потому что вы нас такими воспитали. Может, мы и дети миссис Тэтчер, как вы любите нас обзывать, но голосовали-то за нее вы, и не один раз, а потом за тех, кто пришел ей на смену и в точности повторял все ее движения. Это вы превратили нас в зомби, которые только и делают, что потребляют. А все прочие ценности вы снесли на помойку. Христианство? Это лишнее. Коллективная ответственность? А какой в ней прок? Производство? Это для лузеров. Вон на Востоке полно таких лузеров, пусть они и делают для нас вещи, а мы будем просиживать задницу перед ящиком, наблюдая, как мир катится к чертям, телевизор-то у нас широкоформатный, с высоченным разрешением. - Поппи откинулась на спинку стула, немного устыдившись страстности, с которой она говорила. - Словом, вот что я ответила Клайву, когда он заявил, что я не должна браться за эту работу.
Что ж, все это, конечно, очень любопытно. Высказывания Поппи достойны всяческого внимания, и тут есть о чем подумать. И более того, она затронула так много важных вопросов, что даже трудно выбрать, с чего начать.
- Кто такой Клайв?
- Клайв? Мой дядя. Брат моей матери.
- Рад это слышать, - выдохнул я с облегчением, прежде чем успел себя одернуть.
- Рады? - с недоумением переспросила Поппи. - Чему вы радуетесь? Тому, что у моей матери имеется брат?
- Ну… да, - растерянно пробормотал я. - Плохо быть единственным ребенком. Вот я был единственным ребенком в семье, и никому этого не пожелаю… - Я городил чушь, надо было сменить тему как можно быстрее. - Расценки в вашем агентстве должны быть весьма серьезными, если фирма оплачивает ваши перелеты туда-сюда, а ведь вы летаете каждую неделю.
- Да, расценки крутые, - кивнула Поппи, - но я тут ни при чем. На самом деле поездки обходятся недорого, я ведь не покупаю билеты заранее, просто сажусь на свободные места. Конечно, это не совсем удобно, потому что никогда не знаешь, пустят ли тебя в самолет, иногда приходится ночевать в аэропорту, что не очень здорово, но обычно мне везет.
- А сегодня вам повезло?
- Буквально в последнюю минуту. Я положила глаз на рейс Британских авиалиний…
- 7312? - с надеждой спросил я.
- Точно. Это ваш рейс?
- Да. И вы на него попали?
- Сначала думала, что не попаду Мне сказали, что самолет полон. Но потом вдруг освободилось место. И к тому же в бизнес-классе.
Счастливая уверенность охватила меня:
- В бизнес-классе?
- Ага. Что такого странного?
- Похоже, вы будете сидеть рядом со мной.
- Почему вы так решили?
Стоит ли объяснять ей, при каких обстоятельствах умер Чарли Хейворд? Это все равно что сказать: ты займешь место покойника. Хотя трусихой она не выглядела. Но я не стану рисковать - не стану даже чуть-чуть омрачать путешествие домой, которое обещает быть приятным для нас обоих. В конце концов, судьба в кои-то веки сделала мне подарок - свела с очаровательной девушкой, и теперь у нас появился шанс сблизиться еще больше. Да что там, следующие двенадцать часов мы будем спать рядом, практически вместе. И это на первом же нашем свидании!
4
Во вторую и заключительную часть перелета Чарли должен был сидеть у прохода, а я у окна. Поппи сказала, что ей все равно, какое у нее место, но я ей не поверил. Все хотят сидеть у окна, разве нет? И я настоял, чтобы она заняла место у иллюминатора. Я старался как мог, чтобы в поездке ей было удобно. Я старался, не жалея сил, произвести на нее наилучшее впечатление. Я старался ей понравиться.
- Между прочим, у меня клиническая депрессия, - сообщил я, как только мы устроились в креслах.
Поппи, к моему облегчению, и бровью не повела. Лишь посмотрела на меня долгим взглядом:
- Да… я предполагала нечто в этом роде.
- Правда? Неужели это так заметно?
- Ну, у меня нюх на такие вещи.
И когда эта информация вышла наружу, мы оба почувствовали себя свободнее. Поппи была первым человеком (кроме, само собой, моего начальства, врача и комиссии, определяющей профпригодность по состоянию здоровья, - первым другом, я хочу сказать), с которым я осмелился поделиться этой постыдной тайной. И если я ожидал, что она отодвинется от меня, замкнется в настороженном молчании или попросит стюардессу пересадить ее на другое место, я ошибался. Похоже, на ее отношение ко мне это сообщение никак не повлияло. За что я был ей безмерно благодарен, и мгновенно между нами установилось своего рода взаимопонимание - устойчивое и уютное, - и в результате общение между нами, вопреки моим опасениям, развивалось не напряженно и вымученно, но в совершенно естественном ритме. По правде сказать, поначалу общались мы не так интенсивно, как я надеялся. В основном мы дружелюбно помалкивали, что характерно скорее для пожилой пары, уже лет тридцать состоящей в законном браке, - вроде тех супругов в ресторане в Сиднейской бухте, тех, что сидели по одну сторону стола, предпочитая любоваться видом, а не болтать друг с другом. Приблизительно в два часа ночи по сиднейскому времени (полет длился уже несколько часов) мы являли собой такую картину: я выбирал, какой фильм посмотреть, иногда отпуская комментарии и не зная, на чем бы остановиться, а Поппи, потратив минут пять на короткий отчет о проделанной работе, теперь использовала свой ноутбук в иных целях - решала невероятно сложное трехмерное судоку.
Но, что важнее, отрываясь время от времени от наших занятий, мы разговаривали.
- А что у вас со сменой часовых поясов? - поинтересовался я.
- М-м?
- Ну, на этой вашей работе биологические часы наверняка идут вразнос. Как вы с этим справляетесь?
- Да никак, - пожала плечами Поппи. - Иногда дома в выходные просыпаюсь немного раньше, чем обычно, иногда немного позже. Ну и ладно.
Я завистливо вздохнул:
- Во что значит молодость.
- Вы еще не в инвалидном кресле, дедуля.
- И все же мне понадобится день или два, чтобы прийти в себя после этого путешествия, по опыту знаю. А ведь мне нужно оклематься как можно быстрее, потому что на этой неделе я должен принять важное решение.
- Решение?
- Да. Я уже полгода не хожу на работу. И мне предстоит встреча с дамой, которая ведает профпригодностью и здоровьем персонала в нашем универмаге, я должен сказать ей, возвращаюсь я на работу или нет. Но даже если я скажу, что возвращаюсь, она может счесть, что я еще недостаточно здоров, и под этим предлогом начальство способно… - я не сразу вспомнил подходящий эвфемизм, - отпустить меня. Думаю, на такой исход они и рассчитывают.
- А вы сами?
- Что я?
- Хотите вернуться?
Я задумался, вопрос показался слишком сложным, чтобы сразу ответить. Однако я не столько размышлял, сколько мысленно представлял, что ждет меня дома: промозглый февральский холод, пустая квартира, куча никому не нужной почты под дверью. Да уж, невеселая перспектива. В тот момент я чувствовал себя не в силах длить мое одинокое существование и уж тем более принимать какие-то решения.
- Знаете, мне до сих пор кажется, - прервал я молчание, - что вот вернусь я домой, а она там, ждет меня. Каролина. У нее остались ключи, значит, такое возможно. Я открываю дверь и порога не успеваю переступить, как уже понимаю: она вернулась. Я ее еще не увидел, но чувствую, в доме кто-то есть - радио включено, на кухне пахнет свежесваренным кофе. В квартире тепло и чисто. А потом я вижу ее: она сидит на диване, читает книгу, поджидая меня… - Я развернулся к Поппи: - Но этого не будет, верно?
Вместо ответа она сказала:
- Конечно, вы ходите к психотерапевту, но есть ли еще кто-то, с кем вы могли бы об этом поговорить? Кто-нибудь из родственников, например?
Я покачал головой:
- Мама умерла. Она умерла молодой, двадцать с лишним лет назад. Отец - безнадежный случай. Мы с ним никогда толком не разговаривали. Братьев и сестер у меня нет.
- Друзья?
Я подумал о семидесяти френдах на "Фейсбуке". И честно признался:
- Почти нет. Был у меня друг по имени Тревор. Жил по соседству, но переехал в другой город. А кроме него… - Я осекся, мне вдруг захотелось сменить тему либо уж, по крайней мере, объект внимания. - А у вас? Есть братья или сестры?
- Не-а, - рассмеялась Поппи. - У меня есть мать, но она… как бы это выразиться… занята собой. Проблемы других людей - не ее сфера деятельности. А папа смылся, когда мама узнала, что он ей изменяет. - Опять смешок, на этот раз с оттенком горечи. - Услуги по содействию супружеской измене пришлись бы ему очень кстати. Жаль, что тогда не было этого бизнеса.
- Выходит, у нас много общего, - сказал я, возможно, с излишним энтузиазмом. - Вам тоже особо не с кем поговорить.
- Не совсем так. У меня есть дядя. Мой дядя Клайв.