- А как твой брат Джордж? - Он задал этот вопрос нарочно - пусть уж лучше рассказывает о себе.
- Он теперь в Афинах живет. Они с матерью уехали туда после войны. Там мой отец умер.
Фарр надел шляпу.
- Уходишь, Эд?
- Нет. - Только о своем отце не говори, велел он себе.
Она пожала плечами.
- Выпьешь чего-нибудь? - спросил он.
Она показала на свой стакан с виски - он был наполовину полон.
- Себе заказывай.
- У меня пиво. - Он взял свою кружку и увидел, что она пуста.
- Ты все такой же рассеянный, - улыбнулась она.
- Вовсе я не рассеянный.
- Готова поспорить, ты все еще девственник.
- А я готов поспорить, что ты - нет. - Он усмехнулся, допил последний глоток пива.
- Помнишь ту ночь на крыше?
Фарр резко сказал, что говорить об этом не желает.
- После этого случая я надолго потеряла уверенность в себе, - сказала Хелен.
- Не хочу об этом говорить.
Она сидела молча, не глядя на него. Молчала она так долго, что он мало-помалу успокоился.
- А помнишь, мы у тебя дома праздновали твое шестнадцатилетие? - спросил он. - Твоя мама еще поила нас кофе по-гречески, с гущей в каждой чашечке.
Она сказала, что помнит.
- Позволь мне тебя угостить. - Фарр сунул руку в карман. Он курил и сосредоточенно пересчитывал на ощупь монеты.
Поймав взгляд Гаса, он заказал ей виски, но деньги Гас взять отказался. Тогда Фарр сунул монетку в музыкальный автомат.
- Потанцуем? - предложил он, борясь со страхом.
- Нет.
От сердца отлегло, он подошел к бару и заказал еще пива. На сей раз Гас позволил ему заплатить. Фарр положил на стойку одну из долларовых купюр.
- Старых друзей ничто не заменит, да, Эдди?
- Да, - обрадованно откликнулся Фарр. Он закурил и отнес пиво к столику. Хелен выпила еще виски, Фарр еще пива. Он постепенно привыкал к тому, как она посматривала на него поверх стакана.
Хелен спросила его, ужинал ли он.
Он вспомнил, что не ел с самого завтрака, и живот подвело от голода.
Он сказал, что не ужинал.
- Пойдем ко мне, я тебе приготовлю что-нибудь вкусненькое.
Надо пойти, шепнул себе Фарр. Обязательно надо пойти, а потом - уговорить ее подняться с ним на крышу. Может, если он сейчас ее возьмет, ему станет лучше и все, что пошло не так, пойдет как надо. Заранее ведь не угадаешь.
Лицо ее раскраснелось, и она все время как-то похабно ухмылялась.
Фарр прошептал что-то, она напрягла слух, но ничего не расслышала.
- Что ты там бормочешь?
- Так, ничего.
- Пойдем со мной, малыш, - уговаривала она. - А потом я научу тебя, как стать мужчиной.
Голова его со стуком упала на стол. Глаза его были закрыты, он не двигался.
- Как же это - такой взрослый, а еще женщины не знал, - поддразнивала его Хелен.
Он ничего не отвечал, она начала его оскорблять, и лицо ее исказила злоба. Наконец она встала, пошатываясь:
- Да пошел ты… Чтоб ты сдох!
Он сказал, что так и поступит.
Фарр брел по темным улицам. У тяжелых деревянных дверей католической церкви он остановился. Потянув за створку, он заглянул внутрь, увидел чашу со святой водой. А что будет, подумал он, если я подойду и отхлебну оттуда? Из церкви вышла девушка в коричневом пальто и лиловой косынке, и Фарр спросил у нее, когда можно исповедоваться.
Она испуганно на него взглянула и ответила:
- В субботу.
Он поблагодарил ее и ушел. Сегодня только понедельник.
Она побежала за ним следом, сказала, что, если он хочет, она может договориться со священником.
Он сказал: нет, не надо, он не католик.
Хоть пальто у него и длинное было, но ноги мерзли. И ступни тоже. Он шел, словно таща на себе тяжеленный груз. Груз лежал и на душе. Хорошее настроение ушло, и ему было так тяжко, как не бывало никогда. И холод не был бы помехой, если бы ушла эта гнетущая тяжесть. Мозг его словно окаменел. А тяжесть только усиливалась. Просто невероятно! Сколько же можно? Все давит и давит. Еще чуть-чуть, и он рухнет на тротуар, и никто его с места не сможет сдвинуть. Его так и оставят лежать здесь, с головой, впечатанной в асфальт.
На следующей улице по бокам каменной лестницы у входа в какое-то мрачное грязное здание горело два зеленых фонаря. Это был полицейский участок. Фарр стоял через дорогу от него, но никто в участок не входил, никто оттуда не выходил. Холод был пронизывающий. Он подул на пальцы, оглянулся посмотреть, не идет ли кто за ним следом, и вошел.
Там было замечательно тепло. За столом сидел сержант и что-то писал. Он был лысый, с носом картошкой, он то и дело почесывал его мизинцем. Указательный и средний пальцы были в чернилах - у него ручка текла. Сержант посмотрел на Фарра удивленно, но ему было все равно, как на него смотрят.
- Что у вас? - спросил сержант.
Язык у Фарра стал тяжелым, как та самая гиря. Не в силах вымолвить ни слова, он опустил голову.
- Снимите шляпу.
Фарр послушался.
- Выкладывайте, - велел сержант и почесал нос.
Фарр сказал, что пришел признаться в преступлении.
- В каком? - спросил сержант.
Губы у Фарра кривились.
- Я убил человека.
- И кого же?
- Отца.
Сержант, до того взиравший на Фарра с недоверием, встрепенулся:
- Да, это не шутки.
Он записал имя Фарра в регистрационную книгу, промокнул чернила и велел ему подождать на скамье у стены.
- Нужно сначала найти следователя, который вами займется, но сейчас никого нет. И угораздило же вас прийти как раз в ужин.
Фарр надел шляпу, сел на скамью. Некоторое время спустя вошел грузный мужчина с бумажным пакетом и картонкой с кофе.
- Эй, Вулф, - окликнул его сержант.
Вулф неспешно повернулся. У него были широкая сутулая спина, густые усы. И черная широкополая шляпа.
Сержант ручкой указал на Фарра:
- Признание в убийстве.
Вулф приподнял брови:
- А Бернс где, Ньюмен где?
- Ужинают. Кроме тебя, здесь сейчас никого.
Следователь с тоской посмотрел на Фарра.
- Идемте, - сказал он.
Фарр встал и пошел за ним. Следователь, грузно переваливаясь, поднимался по лестнице. На полпути он остановился, чуть слышно вздохнул и пошел еще медленнее.
- Подержите-ка. - Это он уже наверху сказал.
Фарр взял пакет с едой и кофе. Горячий стакан грел замерзшую руку. Вулф отпер дверь, забрал у Фарра свой ужин, и они вошли в кабинет. Где-то неподалеку церковный колокол пробил семь раз.
Вулф привычными движениями обыскал Фарра. Потом уселся за стол, открыл пакет, достал еду. Там были три сэндвича с мясом и сыром и бумажная тарелка с капустным салатом, который он ел пластиковой вилочкой, явно его раздражавшей. Вспомнив про кофе, он снял с картонки крышку. Когда он переливал дымящийся кофе в белую чашку без ручки, рука его дрожала.
Ел он, не снимая шляпы. Фарр свою положил на колени. Ему было приятно сидеть в теплой комнате, смотреть, как кто-то ест.
- Первый раз за день присел, - сказал Вулф. - С утра на ногах.
Фарр кивнул.
- То одно, то другое…
- Понимаю.
Поглощая пищу, Вулф не сводил глаз с Фарра.
- Снимите пальто. Здесь жарко.
- Нет, спасибо. - Он уже жалел, что пришел.
С ужином следователь расправился быстро. Смотав обертки и остатки еды в шарик, он швырнул их в корзину для бумаг. Потом встал, вымыл руки в раковине. Вернувшись за стол, закурил сигару, сделал две-три затяжки, бросил сигару в пепельницу и сказал:
- Так в чем вы хотите признаться?
Фарр пытался заставить себя говорить, но не мог вымолвить ни слова.
Вулфа это начало раздражать.
- Вроде говорили про убийство.
Фарр тяжело вздохнул.
- Мать убили? - сочувственно спросил Вулф.
- Нет, отца.
- О-хо-хо…
Фарр уставился в пол.
Следователь открыл черный блокнот, нашел огрызок карандаша.
- Как зовут? - спросил он.
- Меня? - уточнил Фарр.
- Вас, кого же еще?
- Я думал - отца.
- Сначала - вас.
- Эдвард Фарр.
- А его?
- Герман Д. Фарр.
- Возраст жертвы?
Фарр попытался вспомнить.
- Не знаю.
- Не знаете, сколько лет вашему отцу?
- Нет.
- А вам сколько?
- Двадцать девять, будет тридцать.
- То есть свой возраст вы знаете?
Фарр не ответил.
Вулф что-то записал.
- Он чем занимался?
- Он обойщик.
- А вы?
- Ничем, - смутился Фарр.
- Безработный?
- Да.
- Специальность у вас есть?
- Да практически нету.
- Мастер на все руки? - Вулф стряхнул пепел с сигары и снова затянулся. - Где живете?
- Вторая Южная, восемьдесят.
- Отец там же?
- Да.
- Значит, тело там?
Фарр рассеянно кивнул.
Следователь сунул блокнот в карман.
- Чем вы его убили?
Фарр помолчал, облизнул пересохшие губы и сказал:
- Тупым предметом.
- Вот оно как! И каким тупым предметом?
- Каменной гирькой.
- Что вы с ней сделали?
- Спрятал.
- Где?
- В подвале нашего дома.
Вулф аккуратно затушил сигару и наклонился вперед:
- А теперь расскажите, почему человек идет на убийство отца?
Фарр встревоженно приподнялся со стула.
- Сядьте, - велел следователь.
Фарр сел.
- Я вас спросил, почему вы его убили.