"Время, которое я хочу описать, - это главным образом 1966-1976 годы. ‹…› Название "культурная революция" для этого периода небывалого в мире хаоса совершенно не подходит. Оно не передает характера "революции", которая не имела никакого отношения к преобразованию культуры… Правда, одной из ее задач было вымести прочь всю современную китайскую культуру. Это десятилетие в соответствии со своими собственными переживаниями каждый называет по-своему. Будущие историки, возможно, дадут ему более подходящее наименование, но я сам называю его "необычайная эпоха". Закройте глаза и вспомните. В то время все было необычайным: необычайное бешенство, необычайная безжалостность, необычайная многозначительность, необычайная жестокость, необычайное невежество, необычайный хаос… Она была необычайной - эта эпоха. Ее необычайность была в том, что в мирное время вдруг проявилась небывалая жестокость, в условиях строгого диктата смог возникнуть небывалый хаос. Древняя страна с пятитысячелетней цивилизацией вдруг опустилась до такой темноты и невежества, которые даже трудно представить. Древние формы поклонения божеству были перенесены из разрушенных храмов и соборов в канцелярии и цеха, в заводоуправления и вагоны поездов и даже в простые дома. Материалисты вдруг превратились в фанатиков, почти идолопоклонников. ‹…› И я часто думаю, смогут ли люди будущего понять нас?"
В 1982 году в обращении к русскому читателю повести "Крик" Фэн Цзицай писал:
"Мне хотелось правдиво запечатлеть действительность определенного исторического периода, чтобы о ней не забыли. Если забыть о зле, оно может вновь появиться, в другом обличье".
Эта забота о будущем и ответственность перед историей движут пером писателя начиная с конца 70-х годов, когда он, попробовав свои силы в историческом жанре, перешел к открытому, смелому и честному описанию недавней действительности.
Еще не совсем утихли волны "культурной революции", еще не был публично осужден в Китае культ личности Мао Цзэдуна, а Фэн Цзицай уже заканчивал свою повесть с необычным названием "На тропинке, усыпанной цветами…". Она явилась первым крупным произведением современной китайской литературы, в котором была раскрыта и осуждена психология тех девчонок и мальчишек, руками которых чинилась расправа над истинными коммунистами, над людьми, преданными революции, подлинными патриотами и интернационалистами.
Мы читали в газетах сообщения о зверствах разбушевавшихся хунвэйбинов и новоявленных "мятежников" - цзаофаней, но что чувствовали они сами, какова была их психология, задумывались ли они над происходящим? Этого газеты, естественно, поведать не могли. И как раз об этом читатель может узнать из повести Фэн Цзицая, показывающей, как девочка-старшеклассница Бай Хуэй, дочь директора завода, оказывается в числе тех, кто избивает прикладами деревянных винтовок незнакомую учительницу английского языка, которая впоследствии умирает от побоев. В дальнейшем оказывается, что сын учительницы спасает тонущую Бай Хуэй, у молодых людей возникает взаимное чувство, но Бай Хуэй видит фотографию его погибшей матери, и ее начинают мучить угрызения совести. Только-только начавшийся юношеский роман обрывается. Бай Хуэй уезжает в далекие степи и работает там медсестрой.
История Бай Хуэй рождена воображением писателя, но сложилась на прочной основе виденного и пережитого им самим в эти нелегкие годы. Через три месяца после начала "культурной революции" к нему самому явились хунвэйбины и учинили разгром в его доме. А через год, в день свадьбы писателя, его домик был фактически разрушен разбушевавшимися юнцами.
Почти одновременно с повестью "На тропинке, усыпанной цветами…" Фэн Цзицай вновь начал работать над упоминавшейся повестью "Крик". Ее герой, историк У Чжунъи, о судьбах своей страны почти за десять лет до "культурной революции" в кругу друзей своего старшего брата со всей юношеской горячностью высказал опасения, что в Китае может развиться культ личности. В дальнейшем его собеседники были зачислены в правые и сосланы на северную границу "валить лес и тесать камни". Прошло более десяти лет, но вдруг… С этого "вдруг" и начинается повесть Фэн Цзицая. У Чжунъи получает письмо от брата, который пишет, что началась очередная кампания проработок и он предполагает, что имя У Чжунъи и его взгляды десятилетней давности могут стать известны тем, кто верховодит сейчас. Страх движет теперь всеми поступками героя. Тихий, неприметный сотрудник оказывается в самом центре событий, разыгравшихся в институте. Одного выражения его лица, его пугливых глаз, его позы человека, ждущего, что на него вот-вот обрушатся все кары земные, оказывается достаточно, чтобы опытный руководитель всех институтских чисток "железный Цзя Дачжэнь" начал подозревать его в темных контрреволюционных замыслах.
Цзя Дачжэнь - фигура очень реальная и в то же время символическая, его фамилия и имя выбраны писателем явно не случайно. Они означают "фальшивая великая правда" В тот период все называлось "великим", "великой" именовали и "культурную революцию", и имя такое было вполне в духе времени. Писатель показывает, как измывается "железный Цзя" над своей жертвой, как угрозами и шантажом заставляет он тихоню У Чжунъи выложить перед ним все, что произошло десять лет назад и о чем Цзя Дачжэнь и понятия не имел.
История У Чжунъи целиком плод художественного воображения писателя, но повесть написана столь достоверно, что даже китайские читатели, сами пережившие трагедию, тотчас же поверили в эту художественную реальность, в правду характеров и образов. Поверили потому, что Фэн Цзицай удивительно точно воспроизвел всю гнусную атмосферу того "необычайного времени", когда каждый дрожал за себя, когда донос был обычным делом, а честные люди сидели если не в тюрьме, то в "камере" при своем же учреждении, как герой этой повести У Чжунъи, которому была уготована такая участь после признания в давних грехах.
Повесть "Крик" вызвала живой отклик в сердцах китайских читателей, изголодавшихся по правдивому писательскому слову. В адрес писателя пошел поток писем, писали просто "Тяньцзинь. Фэн Цзицаю". Почта безошибочно доставляла письма. Их было так много, что писатель не мог отвечать всем. Больше всего писали молодые люди - студенты, школьники старших классов, солдаты Народно-освободительной армии. Все хотели понять, как получилось, что Китай был ввергнут в десятилетнюю всеобщую смуту. "Крик" был первой подлинной удачей писателя, это правдивое произведение в 1981 году было удостоено премии за лучшую повесть 1979-1980 годов.
После "Крика" Фэн Цзицай создал еще немало произведений о "культурной революции". Сам художник, тонко чувствующий живопись и людей искусства, он написал повесть "Картина "Противостоящие холоду"". Это была история известного старого художника, которого в отличие от У Чжунъи не сломили ни бесконечные проработочные кампании, ни то, что его, сняв с поста декана факультета, сделали уборщиком туалетов, потому, что его поддерживала вера в искусство. По вечерам он тайком от всех писал картину "Противостоящие холоду" - символическое изображение в стиле китайской национальной живописи "гохуа" стойкости человека, который прям и непоколебим, как сосна, не теряющая своих иголок даже в зимние холода.
Своеобразный тип художника выведен им в небольшом, получившем широкую известность рассказе "Резная трубка". Герой рассказа - художник Тан, которому запрещено рисовать и который весь свой талант вкладывает в вырезание трубок. Временами он приходит в оранжерею к старому садовнику, тонко чувствующему красоту природы и красоту, созданную руками человека. Между ними возникает чувство взаимной симпатии. Садовник дарит художнику прекрасные хризантемы, а тот в ответ трубку, но выбирает какую попроще, из тех, что он сделал, когда только-только осваивал это искусство. Художник Тан не понял того, что понял еще за две тысячи лет до него блестящий игрок на цитре сановник Юй Боя, обнаруживший истинного знатока и ценителя музыки в простом дровосеке Чжун Цзыци и разбивший свою цитру после того, как стало известно, что дровосека уже нет в живых. Человек нашего времени художник Тан понял, каким подлинным ценителем прекрасного был простой неграмотный садовник-цветовод, только тогда, когда старик уже умер, а сын его, выполняя волю отца, принес в дом художника огромный вазон с прекрасной хризантемой, названной "Хвост феникса". Запоздалым раскаянием художника, пожалевшего для старика одну из своих действительно лучших трубок, и кончается этот рассказ Фэн Цзицая.
В 1985 году в первом номере основанного Союзом писателей журнала "Чжунго цзоцзя" ("Китайский писатель") появляется повесть Фэн Цзицая "Спасибо жизни". В ней автор вновь обращается к судьбе художника в период "трагического десятилетия". Отвечая на вопрос о том, как была создана эта повесть, Фэн Цзицай пишет:
"Если в повести "Крик" я пытался показать, как мы прожили это десятилетие, то в повести "Спасибо жизни" я хотел показать, что помогло нам пережить эти десять лет. Первая повесть - это правдивая запись душевных переживаний, вторая - попытка докопаться до того, что давало нам в те годы подлинные душевные силы".
После "культурной революции", особенно в 1979-1980 годах, появился целый поток произведений об этом мрачном времени, были среди них и страшные, вроде знакомого советскому читателю рассказа Шао Хуа "Язык", были и абсолютно безнадежные, вроде подвергшихся в 1981 году суровой критике рассказов, в которых "культурная революция" была изображена как величайшее стихийное бедствие, как наводнение, не оставляющее ничего на своем пути, как конец света в полном смысле этого слова.