- А вы сорвали митинг, хотели сохранить власть идущих по каппути. Напрасно стараетесь! Рычаги власти - в наших руках!
- А мы провозглашаем: захват власти не достиг цели! - надрывно выкрикнул один из захваченных в плен людей "Красной революционной армии".
- Значит, провозглашаете, что не достиг цели, так? - с угрозой в голосе заорал один из бойцов "Искупления кровью". - Вы что тут развонялись?
Сердитый гул и злорадный смех смешались с бранью и угрозами по адресу "Красной революционной армии". Кто-то сорвал фуражку с одного из них и подбросил ее в воздух. Другие пустили в ход кулаки. Люди из "Красной революционной армии" кричали:
- Вы ничем не отличаетесь от хулиганов! Если правда на вашей стороне, не сердитесь, а докажите это!
Но сейчас не было никакой возможности рассудить, где была истина, а где ложь.
Бай Хуэй ничего не сказала, протиснулась через толпу орущих и дерущихся людей и поднялась в центральную канцелярию к Хэ Цзяньго. Тот вместе с каким-то школьником просматривал лозунги и дацзыбао.
Увидев, что в комнату вошла Бай Хуэй, Хэ Цзяньго бросил ей: "Садись!", повернулся и продолжал читать:
- Добавьте еще одну строку: "Командир злодейской "Красной революционной армии" Ма Ин - организатор преступной контрреволюционной акции, направленной на срыв захвата власти".
- Здорово сказано! - восторженно подхватил школьник.
- Вот так-то! Сокрушая разбойников, сокруши их вожака; стреляя из лука, стреляй в сердце; целясь в мишень, целься в середину, а бьешь, так бей без пощады! - Хэ Цзяньго похлопал школьника по плечу и сказал хорошо поставленным голосом бывалого оратора: - Быстрее иди и напиши. Это объявление не позднее чем сегодня должно висеть на стене центрального штаба.
Они остались в комнате вдвоем. Хэ Цзяньго сел за стол, наклонил голову и стал теребить висевший у него на груди свисток. В его отношении к Бай Хуэй не было ничего такого, о чем говорила Ду Инъин. Он явно давал понять Бай Хуэй, что недоволен ею.
В углу комнаты стояло несколько свернутых знамен и деревянных винтовок. Вдоль стены выстроились канцелярские шкафы. Замки с них были сорваны, а дверцы заклеены крест-накрест полосками бумаги. Стены были сплошь залеплены всевозможными лозунгами, карикатурными изображениями каких-то людей и надписями с руганью по адресу стоящих у власти. Комната не отапливалась, и в ней было очень холодно, в воздухе пахло тушью.
- Какова твоя политическая позиция? - Хэ Цзяньго впервые говорил таким холодным тоном - почти что тоном следователя - с Бай Хуэй. Не дожидаясь ответа, он приподнял голову и вперил в Бай Хуэй пронзительный взгляд. Ее белое лицо было бесстрастным, но в узких глазах как будто затаилось какое-то еще не высказанное, но твердое решение. Он только раскрыл рот, как Бай Хуэй встала, подошла к столу, сорвала с себя нарукавную повязку, скомкала ее и бросила на стол. Хэ Цзяньго вскочил как ужаленный, его стул отлетел к стене. Ухватившись обеими рукам за стол, он заорал:
- Изменница! Ты капитулировала перед Ма Ин!
- Я не позволю тебе обманывать меня! Кто здесь изменник?
Хэ Цзяньго схватил со стола красную повязку и что было силы замахал ею перед носом Бай Хуэй.
- Ты зачем это сделала?! - вопил он.
Бай Хуэй ничего не ответила. Резко повернувшись, отчего падавшая на грудь коса перелетела за спину, она скрылась за дверями канцелярии.
Назавтра Ду Инъин пришла в гости к Бай Хуэй. Она весело болтала, делая вид, будто ничего не произошло, но в поведении ее чувствовалась какая-то натянутость, и было видно, что ее внешнее спокойствие давалось ей непросто. В конце концов она, словно сбрасывая с себя тяжесть, сказала:
- Хватит, не буду тебе больше голову морочить. Хэ Цзяньго не велел говорить, что это он послал меня к тебе. А я не хочу кривить душой. Он послал меня разузнать, почему ты ушла из его центрального штаба.
- Не знаю, - сказала Бай Хуэй, уставившись на ледяные узоры в окне.
- Может, ты разуверилась в Хэ Цзяньго? Ты не обижайся на него за то, что он такой сердитый. У него в эти дни настроение неважное, вот он и злится! Для него это нормально. Борьба пошла ожесточенная, наших становится все меньше, а у Ма Ин людей все больше - как тут не беспокоиться? Хэ Цзяньго говорит… я тебе все скажу! Он вчера уже разведал, что ты не перешла на сторону "Красной революционной армии". Он подумал, что ты ушла из-за своего отца, боишься, что тебе выдерут косы, правильно или нет?
- При чем тут мой отец? Большинство людей на фабрике поддерживают его. Он настоящий революционер. С тем, кто посмеет его тронуть, я сама разделаюсь! Выдрать мне косы? Пусть попробуют!
- Тогда почему же? - тихо спросила Ду Инъин, увидев, что Бай Хуэй разгорячилась, и боясь задеть ее резким тоном.
- Не знаю. - Бай Хуэй по-прежнему смотрела в замерзшее окно.
- Ну, Бай Хуэй, почему ты не хочешь мне сказать?
- Я действительно не знаю…
У нее как будто и вправду была какая-то неясная, неосознанная причина. Ду Инъин смутилась.
- Инъин, как ты думаешь, кто наши враги? - строго спросила Бай Хуэй.
- Как же ты до сих пор не поняла? Контрреволюционеры!
- А учителя все контрреволюционеры?
- Конечно, не все.
- А мы их всех разогнали!
- Ну и что тут плохого? - не задумываясь, спросила в ответ Ду Инъин.
- Мы должны считать их врагами или только товарищами, совершившими ошибки?
- Ах, Бай Хуэй, вечно у тебя сложность на пустом месте! Что тут думать! Когда начинается революция, тут уже некогда разбираться!
- Неправильно! Председатель Мао говорит, что главный вопрос революции - определить границу между врагами и друзьями… А еще он говорит: "Надо бороться словом, не надо бороться оружием"; а мы что делаем?
- Но разве можно церемониться в классовой борьбе? Революция - не званый обед, тут все средства хороши. Так почему бы и не применить оружие?
- Ты не права! - резко возразила Бай Хуэй. - Хорошенько почитай произведения классиков и увидишь, что ты не права!
Только сейчас Ду Инъин заметила, что на столике рядом с кроватью Бай Хуэй лежит стопка книг. Она подошла и проглядела: избранные произведения Маркса и Энгельса, книги Ленина и Мао Цзэдуна, история партии, несколько брошюр о диалектическом материализме, были и литературные произведения. Она наугад выхватила одно из них, очень старую книжку, на ее истрепанной обложке едва можно было разобрать заголовок: "Любовь к жизни". У нижнего края обложки четким почерком Бай Хуэй было написано: "Обратить внимание: это не вредная книга, а книга, которую любил Ленин". На столике лежал также дневник, и раскрытая страница его была густо исписана маленькими иероглифами. Ду Инъин без интереса положила книги обратно и шутливо сказала:
- Да ты прямо ученая! Никак статью собралась писать? Я гляжу, ты хочешь создать свой собственный штаб, выдвинуть свою точку зрения. Я угадала?
- Нет, я для этого не гожусь, - потупилась Бай Хуэй. - Я преступница…
- Да что с тобой? Вот чудачка! Что ты тут городишь про свои преступления? Совсем спятила!
Бай Хуэй промолчала, но Ду Инъин не терпелось узнать, в чем тут дело, и Бай Хуэй в конце концов открылась ей. Не потому, что Ду Инъин слишком уж настойчиво допытывалась. Просто в тот момент ей больше не с кем было поговорить.
- Тогда я ничего не чувствовала, кроме гнева, не думала о том, что, если бить по-настоящему, можно покалечить человека. Я…
Ду Инъин стало не по себе. Но она видела, что на плечах Бай Хуэй словно лежит огромный камень и ей не под силу нести его. Чтобы успокоить Бай Хуэй, она сказала:
- Что ж плохого в том, что ты ударила врага? Когда Хэ Цзяньго допрашивал стоявших у власти, тоже не обходилось без крепкого тумака. Если их не бить, то разве они признаются?
- Нет, мне кажется, я убила ту женщину! - сказала Бай Хуэй, страдальчески закрыв глаза. Лицо ее стало пепельно-серым.
Ду Инъин поглядела на Бай Хуэй, и ее круглые глаза вспыхнули, точно ее озарила какая-то важная мысль.
- Бай Хуэй, а та женщина, которую ты побила, была из какой школы?
- Понятия не имею. В тот день было общее собрание более десяти школ, как я могу знать, откуда она была?
- Как же ты потом не поинтересовалась?
Бай Хуэй не ответила. А причина тому была одна: вдруг новости окажутся слишком плохими, даже непереносимыми для нее?
- А после того, как вы ее побили, куда ее отнесли?
- В сад, а что?
На губах у Ду Инъин появилась загадочная улыбка, она сказала:
- Подожди-ка. Скажи мне, а какого роста была та женщина?
Бай Хуэй тут же принялась рассказывать:
- Волосы короткие, с проседью, среднего роста, полная. Большие черные глаза, смуглокожая, довольно большой рот. - Стоило ей закрыть глаза, и облик учительницы сразу вставал перед ней.
- Так это она! Ничего она не умерла, она жива! - сказала Ду Инъин.
- Как, ты знаешь ее?
- Она учительница иностранного языка из четвертой школы. Ее зовут… ее зовут… Эх, забыла как. Ма Ин должна знать, она раньше училась в четвертой школе.
- А откуда ты знаешь, что я именно ее побила?
- В тот день, когда было собрание, я находилась на площади! Меня с вами не было, и я смогла сесть прямо перед помостом. Та женщина стояла совсем близко. Она выглядела точь-в-точь как ты ее описала.
- Ой, верно! А ты откуда знаешь, что она не умерла? - Затаив дыхание, она ждала ответа Ду Инъин.
- Я зимой видела, как она шла по улице, а за ней шли два школьника.
- Правда? - Ресницы Бай Хуэй широко раскрылись и радостно задрожали.
- Я собственными глазами видела! Не могла ошибиться!