- Там собака бешеная! - вытаращив глаза, пояснил его светловолосый приятель.
- Бешеная? - изумилась я.
- Ну, не бешеная, а чокнутая, - уточнил светловолосый.
- А что, она без хозяина? - спросила я.
- Нет, кажется, одна где-то живёт. Но где, неизвестно. И хозяина её мы не видели никогда! - добавил темноволосый.
- А… что же делать? - спросила я их беспомощно.
- Не знаем, - признался темноволосый, - но пока держите его здесь, не выпускайте!
Я, конечно же, была очень благодарна мальчишкам, за то, что они беспокоились об Андерсене, и мне захотелось познакомиться с ними поближе. Было ясно, что ребята очень встревожены и говорят чистую правду. Я предложила им сесть к столу и объяснить, наконец, все по порядку. Оказалось, темноволосого звали Сашка, а светленького Лёшка.
Волосы Лёшки были действительно светлые, но не белые, а скорее с желтоватым, соломенным оттенком. Он чуть повыше Сашки, и черты лица намного грубее. У Сашки же черты мелкие, складные и очень аккуратные. Когда он говорил, казалось, что всё на его лице - и нос, и губы, и глаза - тихонько двигалось, причём в разные стороны. Волосы у Сашки вьющиеся, глаза живые, а движения быстрые.
Лёшка казался куда флегматичнее. Черты крупные, словно грубо вытесанные. Когда он говорил, двигался только рот, все остальные части его лица оставались невозмутимо спокойными и в этом процессе никак не участвовали. Штаны у Сашки коротковаты, а футболка явно мала. У Лёшки же, наоборот: зелёные брезентовые штаны слишком широки и закатаны до самых колен. Выцветшая майка обнажает накачанные плечи и непропорционально длинные, грубоватые руки. Оба мальчика выглядели не слишком ухоженно и напоминали типичных уличных сорванцов. Но, несмотря на далеко не гламурный вид и бесхитростные манеры, было в них что-то располагающее. В этих ребятах не чувствовалось фальши. И мне бы очень хотелось, чтобы это впечатление оказалось верным.
Интересно, чем они занимаются сейчас, летом, в пыльном и душном городе? Какие игры придумывают? Словно прочитав мои мысли, Сашка решил поведать об одной из своих нехитрых игр.
- Мы с ним, - Сашка кивнул на кота, - почти каждый день во дворе играем. Он всё время днём к нам выходит.
- А что, - с ним интересно!.. - подтвердил Лёшка.
- А как играете? - спросила я
- Просто бегаем, - грубовато ответил Лёшка.
- А сегодня эта собака дурная прибежала, испугала его! Он на дерево залез, а она подбежала к дереву и всё лаяла, лаяла… и зубы скалила. Страшная! - добавил Сашка. - Вся ободранная!
- Может быть, у неё лишай? - предположила я.
- Да, может,- задумчиво сказал Сашка, - но вообще не разобрать, вертится всё время, крутится, - я же говорю чокнутая!
- А как же она всё-таки от моего кота отстала? - спросила я.
- Да поняла, видно, хоть она и дура, что на дерево всё равно не сможет залезть и убежала.
- А она породистая или дворняжка, не заметили? - зачем-то спросила я.
- Почему не заметили, заметили! Доберман это! Полицейская собака. Их полицаи специально выращивают, чтобы они людей грызли, - просветил меня Сашка.
- Это мне отец сказал, что таких собак доберманами зовут, - не желая безвестно оставаться в тени друга, сказал Лёшка.
"Да, но хотелось бы верить, что не все доберманы такие же неадекватные и что не только полицаи их выращивают", - подумала я. К собакам, вообще-то, я относилась хорошо. У меня у самой в детстве была собака, дог, я его очень любила. Ему было примерно десять лет, когда он заболел и умер. Об этом тяжело вспоминать даже сейчас. Но таких "чокнутых" собак, как та, о которой рассказали подростки, я, конечно же, любить не могла.
- А как же она вас не тронула? - спросила я удивленно.
- Хотела тронуть сначала, - сказал Лёшка, - а теперь уже нет… Евонная бабушка, он кивнул на Сашу, - научила нас кое-чему, после этого собака нас и не трогает.
- Не евонная, а его, - миролюбиво поправила я. - И чему же это тебя бабушка научила? - с искренним любопытством спросила я Сашу.
- Молитве одной, самой главной, - со скрытой гордостью сказал Саша. Потом, немного помолчав, пояснил. - Она и Лёшку научила, моя бабушка. Мы, как только этого добермана видим, читаем про себя эту молитву, он и убегает. А сейчас вообще на нас внимания не обращает. Скажи, Лёха!
- Ага!.. - подтвердил Лёша.
Я только удивленно покачала головой. Могла ли я предположить, что мне доведётся услышать от таких, видавших виды, обветренных, украшенных ссадинами и синяками ребят, такие слова?..
Но всё дело в том, что и сама я верю в силу молитвы: когда рассчитывать, кажется, уже не на что, она, эта сила, действительно приходит на помощь. И, что удивительно, и меня, как и Сашку с Лёшкой, первой в жизни молитве научила именно бабушка. Вспомнив собственную любимую бабушку, я задумалась, но тем временем Саша продолжил свой рассказ…
- Я один раз утром вышел за хлебом, мать послала, ну вот, иду такой с пакетиком, а тут она… - Он даже подернул плечами, вспоминая. - Ну вот, прижала меня к какой-то машине во дворе и как начала лаять и бросаться.
- Как бросаться? - спросила я. - Прямо так и нападала?
- Конечно! Отбежит на шаг и опять кидается. Я думал, разорвёт. Оцепенел даже. Хочу крикнуть и не могу никак. Хорошо дома лай услышали, окно открылось и…
- Мама наверно пришла на помощь? - спросила я
- Какая ещё мама, - с какой-то горечью сказал Сашка, - ей всё равно. Если б меня разорвали, она бы и не заметила, - уверенно добавил он. - Бабушка домой зачем-то зашла. Она из окна заорала на собаку, потом кинула ей вниз что-то. А потом за мной спустилась, а собака убежала. Ужас что было!
- К нему бабушка часто приходит. Она хорошая, кормит нас, конфеты или орехи даёт. Только она их в фольгу разных цветов заворачивает зачем-то… - усмехнулся Лёшка. - Думает, мы ещё дети.
- Да, - согласился Сашка. - Она приходит и бутылки у матери отбирает и ищет спрятанные, а я ей помогаю, когда мать не видит. Только мы иногда не все бутылки находим. - И он горько вздохнул.
- Какие бутылки? - сама не знаю зачем, спросила я. Можно было и догадаться, конечно.
- Обыкновенные, какие ещё? - ответил Сашка и насупился.
- Да-а, - только и сказала я.
- …Но, как ведь хорошо, что собака тогда убежала! - наконец нашлась я.
- Ещё бы, - хмыкнул Сашка.
- Да уж, - согласился Лёшка.
Неожиданно нашу задушевную беседу прервал звук колокольчика. Андерсен вопросительно посмотрел на дверь. В "Лавку" зашла пожилая пара, оба посетителя казались поразительно похожими друг на друга, словно близнецы, только разного пола. Они неторопливо, но решительно направились к отделу церковной утвари.
- Ну, мы тогда пошли, - сказал Сашка. Ребята поднялись со стульев и поспешили к выходу.
- А… когда вы опять придёте? - почему-то спросила я.
- Не знаю, - искренне ответил Сашка
Лёшка в такт ему только пожал плечами.
Андерсен, всё время внимательно следивший за нашей беседой, пошёл проводить ребят до двери. У выхода из "Лавки" мальчики задержались, чтобы погладить своего дружка.
- А как его зовут-то? - спросил Сашка.
- Андерсен, - ответила я.
- Как? - изумлённо переспросил Сашка. Лёшка только чуть приоткрыл рот.
- Писатель такой был, Андерсен, - пояснила я.
- А… ну тогда понятно, - удовлетворенно сказал Сашка. Судя по выражению лица, Лёшке тоже всё стало понятно.
- Ты на улицу-то не выходи, пока! - сказал Сашка Андерсену тоном старшего брата.
Вместо ответа Андерсен зажмурился от удовольствия, выпрямил и поднял вверх хвост.
- Ну, мы, наверно, зайдём как-нибудь, - значительным, взрослым тоном сказал Сашка. И ребята закрыли за собой дверь.
Ну а мне уже давно пора заняться посетителями.
Русалочка
Всю первую половину следующего дня Андерсен из лавки, действительно, не отлучался. Видимо, злой, ободранный доберман испугал его вчера не на шутку. Так что мы с ним спокойно обслужили пятерых посетителей. Совсем не плохо, учитывая, что на дворе жаркий, самый "отпускной" месяц - июль. Но, когда пришло время обеда, Андерсен что-то забеспокоился и начал посматривать в сторону кладовки, где, как вы, наверное, помните, для него проделан потайной лаз во двор.
- Ну что ты, - уговаривала я его, - ты же помнишь, что тебе мальчишки приказали никуда не выходить.
Андерсен нервно мяукнул и низко опустил хвост. Я уже хорошо знала, что опущенный хвост у Андерсена означает глубокую меланхолию и расстроенные чувства.
- Ну что тебя туда тянет? Ради чего ты готов забыть всякую осторожность? - спросила я кота.
Андерсен искоса взглянул на меня, нервно мяукнул и быстрой трусцой побежал в кладовку.
- Ну надо же! - возмущенно выдохнула я. - Какой своенравный!
Несмотря на то, что поступок кота меня рассердил, я решила ненадолго закрыть лавку и проследить за безопасностью Андерсена во дворе.
Вдруг над входной дверью нетерпеливо зазвенел колокольчик, и уже через несколько секунд на пороге стояли Сашка и Лёшка. В руках Лёшка крепко держал Андерсена.
- Зачем же вы его выпустили? - горячо и укоризненно спросил Сашка.
- Он меня не послушался, убежал! - виновато объяснила я.
- Ну, тогда ладно, - примирительно сказал Сашка.
- Угу, - согласился Лёшка. Чувствовалось, что ответ принят.
- А нам бабушка рассказала об этом вашем писателе, Андерсене! - сказал Сашка.
- А разве вы сами не читали его сказки? - очень удивилась я.