от одного края прилавка до другого, около двух сотен одинаковых "Maria", а может, даже больше. Имена вырезаны ножом у самой кромки; работа довольно трудоемкая и занявшая много времени. Ложбинки и перекладины первых имен уже успели потускнеть, зато последние выглядят относительно свежими.
Присев на корточки, я рассматриваю внутреннее ребро прилавка. Оно попало в поле зрения случайно: ведь я присела только для того, чтобы поискать жестянки с дрянными тайнами. Но и ребро живет своей жизнью - и довольно интенсивной. Оно украшено еще одним повторяющимся именем: MANOLO.
"MARIA" и "MANOLO" не соединяются ни в одном штрихе, хотя и находятся в миллиметре друг от друга, Мария сверху, а Маноло снизу. Как это, должно быть, больно - смотреть друг на друга из зарубок на дереве и не мочь прикоснуться!.. Они и вместе - и не вместе, и расстояние между ними слишком мало, чтобы преодолеть его.
Это и есть квинтэссенция человеческих отношений, Ти, - сказала бы ВПЗР, - для полного счастья и гармонии всегда не хватает какого-нибудь сраного миллиметра.
Пошла ты к черту, ВПЗР!..
Несмотря на убийственную холодность твоих выводов, дерево, на котором вырезаны имена, теплое. И за каждой из Марий стоит свой собственный Маноло. Или нет: в тени каждой Марии спрятался Маноло. Или нет: Маноло - поверхность озера с черной водой, в которой отражаются луны-Марии. Или нет: белый кит Маноло выталкивает на поверхность свою возлюбленную, оставаясь при этом в глубине.
Белые киты нравятся мне больше всего, хотя они и редко заплывают в Средиземное море. А может, не заплывают вообще.
Оторвавшись наконец от созерцания китов, я переключаюсь на пространство под прилавком. Так и есть, жестянки присутствуют: две больших - от чая, с задумчивыми лирохвостами и довольно условным жизнерадостным китайцем ("Chine Compagnie Coloniale"); одна - чуть поменьше и плоская, от сигар; еще одна - непонятно от чего, но пахнет розмарином и чуть-чуть корицей, должно быть, в ней хранили специи. Есть еще несколько морских раковин, все они знакомы мне: самая роскошная, "Charonia Tritonis", стоит в кабинете ВПЗР, на полке за стеклом. Другие, поплоше, включая "Lambis caracata" и "Conus betulinos", она приспособила под пепельницы. Хотя и пепельниц в доме полно, но ВПЗР предпочитает хранить в них свои серебряные цацки, браслеты, кольца, цепочки. Так обычно поступала Жанна Моро - собственно Жанна, а не Флоранс Карала; может быть - и сейчас поступает. А ВПЗР просто украла эту привычку у Жанны, как крадет все на свете.
"Charonia Tritonis" уже фигурировала в одном из романов, но тогда ее не прикладывали к уху. И не ссыпали в нее пепел и окурки. Из Charonia пили вино, разговаривая при этом о всяких глупостях и стараясь вытащить хоть какой-то смысл из подтекста. Неизвестно, дошел ли этот хренов смысл до читателя; наверное, дошел, если роман выдержал несколько переизданий и даже был выпущен в формате аудиокниги. За аудиокнигу ВПЗР получила сущие гроши, и во всем, как всегда, оказалась виновата я, тупая овца, а не литагент, не способная отщипнуть от толстомясых козлов-издателей кусок пожирнее.
Пошла ты к черту, ВПЗР!..
Чего точно не делали с Charonia герои - они не прикладывали ее к уху. А я - приложу. Буду банальной, как и полагается тупой овце.
"Сдохни, сдохни, сдохни", - нашептывает мне раковина. Свежая мысль.
Неужели - воображение кончилось?..
В жестяной коробке из-под сигар я нахожу целую кипу открыток - они моложе, чем книжные переплеты, и тем не менее их возраст тоже внушает почтение.
"Visitez l'afrique en avion" - с мужчиной в самолетном кресле, из самой глубины тридцатых прошлого века: еще один французский идиот, решивший отправиться в Африку самолетом.
Уинстон Черчилль на фоне звена бомбардировщиков дальней авиации и танковой колонны - "Let us до forward together!"
Колонна американских солдат, идущая прямиком во Вторую мировую и не менее внушительная, чем танковая: "AMERICANS will always fight for liberty". Тезис, способный поднять дух нации на некоторое время, но весьма спорный с точки зрения других наций и отдельно взятых индивидуумов, включая ВПЗР. Странно, что эта открытка вообще оказалась здесь…
"Messageries-Maritimes". Скорее всего, это название пароходной компании, второе слово намного поэтичнее первого, ради него все и затевалось, и открытка тоже: две пасторальные японки в кимоно, вглядывающиеся в морскую даль с теплоходом на горизонте. Japan Extreme Orient.
В стопке открыток присутствуют Марлен Дитрих, рекламирующая БМВ, и Джемс Дин, рекламирующий кока-колу; два араба ("Casablanca - porte du Maroc"), еще один араб на верблюде ("Barnum-and-Bailey: the greatest show in the world"). Баба с клюшкой ("Golf Monte-Carlo"), баба с конвертом в зубах ("Le-Papier-a-Lettres-Destingue - ELCO") и необязательная мелочь, привлеченная лишь для того, чтобы стопка была как можно толще: цветы, голуби с веточками в клюве, поздравления с Пасхой и Рождеством.
Обратная сторона.
На ней всегда можно найти что-нибудь интересное: обрывок фразы, которая впоследствии станет ключом к разгадке заявленной в прологе тайны (если ВПЗР, увлекшись стилистическими изысками, не забудет про тайну напрочь: такое случается, и довольно часто). Иногда присутствуют и просто интересные мысли, претендующие на афористичность и потому плохо запоминающиеся. На этот раз ничего выдающегося: ни одного послания, ни одного адреса, даже "сдохни-сдохни-сдохни" куда-то подевалось. Ни испанского варианта, ни так любимого ВПЗР искаженного французского. Но хорошо просматриваются какие-то пятна, пыльца цветов, засохшие ошметки птичьего помета, следы от раздавленных насекомых… Все это уже встречалось, и не раз, - особенно насекомые. "Мои инсектики, мои верноподданные имаго", - любовно называет их ВПЗР, был карнавал, и я нарядилась энтомологом.
Неужели - воображение кончилось?..
В тот самый момент, когда я уже готова смириться с этой мыслью и поставить на ВПЗР жирный крест, из вороха выскальзывает еще одна открытка, не замеченная мной ранее. Глаза под черной каской, на антрацитовом фоне (ни капли приятного и утешительного в этом остановившемся взгляде нет) - и подпись в самом низу:
НЕ IS WATCHING YOU.
Упссс.
Каким образом открытка вновь скрывается в стопке других, я понять не могу: наверное, я сама выронила ее, инстинктивно отшатнувшись от надписи. Но не это самое удивительное: перерыв и перетряхнув все, я так и не нахожу ее. Зато нахожу надпись - она перекочевала на обратную сторону почти каждой из открыток. "Не is watching you" предстает во множестве вариантов: основательный мужской почерк, летящий женский; совершенно безликие, но при этом ровные и четкие печатные буквы. Задворки Марлен Дитрих именно таковы: ровные и четкие. Тылы кока-кольного Джеймса Дина совсем иные: буквы заваливаются друг на друга и идут вразнос, как если бы их вывел ребенок или сумасшедший. Карандаши разной степени мягкости и остроты; перьевая ручка, разбрызгивающая вокруг себя микроскопические кляксы; гелевая ручка, розовый маркер и фломастеры - черный и красный. И везде это дурацкое: "он следит за тобой", похожее и на предупреждение и на угрозу одновременно, в случае убийства набирайте "М".
"М" - как Маноло.
"М" - как Мария.
Сотни Марий и сотни Маноло, - белые киты с удлиненными телами, - по-прежнему резвятся на поверхности деревянного океана и под ней. И это единственное, что осталось нетронутым в интерьере букинистического.
Отсюда, от прилавка, мне хорошо видно, что шкафы наполнились новым содержимым. Место старинных книг заняли современные. Относительно современные, изданные в последние тридцать - сорок лет. В основном - триллеры и детективы, если судить по корешкам. Не только испанские, но и английские, и французские, и голландские; представлены почти все европейские языки. И не европейские тоже: целый шкаф набит книгами с иероглифами. Еще один - комиксами и манга, но суть не в этом. А в вопросе: зачем маленькому острову в Средиземном море этот нелепый книжный? Кто будет читать книги на хинди или на китайском? Кто вообще заглянет сюда и сделает кассу хозяину при такой зашкаливающей плотности населения?..
Любая, пусть и самая нелепая, деталь должна быть как минимум логичной, а тут целый нелогичный и совершенно абсурдный магазин!..
Стоит мне подумать об этом, как полки шкафов начинают трястись мелкой дрожью: они как будто пытаются избавиться от своей ноши, сбросить с себя груз книг, а то и вовсе исчезнуть вместе с ними. Только для того, чтобы к помещению вернулся его прежний облик сувенирной лавчонки. Но сделать это не так-то просто: книги с комиксами и не думают сдаваться, цепляются друг за друга, - и через несколько секунд все успокаивается.
Атака здравого смысла отражена.