Вот так, без знаков препинания… Но хотя бы есть время до вечера. А вечером? Ни за что! К телефону не подходить, свет не включать, собаку выгулять пораньше. Затаиться… Да, окна закрыть наглухо, этот сумасшедший может в окно залезть. Или уехать? Собаку к маме, вещи быстро собрать и на вокзал… А куда? А билет?
Телефон трезвонил весь день, но Алина не подходила, хотя знала, что это не Серега, а девчонки с обсуждением вчерашнего вечера и планами на сегодня. Весь день она слонялась по квартире, брала книгу, но не могла прочесть ни строчки, включала телевизор, но не понимала, о чем говорят… Потом, плохо рассчитав время, позвонила Илье, разбудила, стала жаловаться и плакать, просила приехать скорее или забрать ее к себе, ей очень плох о и одиноко… Илья уговаривал потерпеть еще немного, все устроится, все будет хорошо, и она приедет, он не может жить в Москве, все там угнетает его, а здесь ему лучше, просто надо подождать, он так любит ее и так скучает… Бесполезный и бессмысленный разговор. Илья ничем не поможет, ему самому нужна помощь. Жаль, что он ни от кого ее не примет, пытается сам выбраться из депрессии, а может, и не пытается…
Потом она спохватилась, что время подходит к вечеру, и понеслась в ванную приводить себя в порядок. И удивилась, что из зеркала на нее смотрела хоть и заплаканная, но очень миленькая особа с радостным взглядом. А потом пришел Серега. Они обнялись и долго стояли в прихожей. Серега тихо спросил:
– Как ты тут без меня? И она честно ответила:
– Плохо. А ты?
– И я плохо. Давай уедем.
– Куда? – удивилась Алина.
– Ты хотела на море… Тебе обязательно с подругами ехать?
– Да нет.
– Поедем в Болгарию, на Золотые пески? – А путевки?
– Не проблема. Поедешь? Через три дня они улетели.
Воспоминания прервал мелодичный звук мобильного. Пока искала в сумке телефон, звонок прекра тился. Алина посмотрела на дисплей, два неотвеченных вызова, Нинка… нажала на кнопку.
– Нинуль, не успела… Ты в офисе?
– Алка, ну куда ты пропала? Договорились же пообедать вместе и все обсудить на завтра. На звонки не отвечаешь, я тебя два часа жду…
– Извини, Нинуль, не слышала. Похоже, я сегодня до офиса не доберусь. Попала в пробку, и еще колесо спустило… Так все некстати! Ты не жди меня.
– А как же авансовый договор? Ты с покупателями утром встречаешься?
– Нет, перенесли на час дня. Успеем с утра сделать.
– А в кадастровой была?
– Да. Все взяла, не волнуйся, Нинуль.
– Как-то неспокойно. Мы так долго возимся с этим участком… обидно, если сорвется.
– Да не сорвется… Завтра авансовый подпишем, а на следующей неделе можно на сделку выходить.
– Ну ладно, тогда до завтра.
– Пока, Нинулька, созвонимся еще вечером.
Алина бросила телефон в сумку и огляделась. У здания банка стояло несколько машин. Похоже, водители ждут хозяев. Она подошла к крайней машине. Окно было открыто. Водитель равнодушно смотрел на Алину.
– Здравствуйте. Не поможете?
– А что надо?
– Запаску поставить. Я заплачу.
– Сколько?
– Ну не знаю, сколько скажете…
– Пятьсот… "Ангел" тысячу с лишним возьмет, и ждать будешь час…
– Да я не спорю, пятьсот так пятьсот.
Водитель поменял колесо, и, протягивая ему деньги, Алина спросила:
– Не знаете, где ближайший шиномонтаж?
– Да тут рядом, около МИДа.
– Это через Плотников?
– Нет, с Садового надо заезжать. Увидишь, там вывеска большая.
– Спасибо.
Алина села в машину. Как лучше проехать? Свернуть в Сивцев вражек? Можно через Власьевский к итальянскому посольству, там должен быть выезд на Садовое. Давно не была, может, там сейчас одностороннее. Значит, проеду мимо своего дома. Мимо своего дома… Как давно это было! Почему так ярко вспомнилось сегодня? Та квартира, тот переулок, пять окон, выходящих на сквер. Маленький сквер, где она выгуливала собаку. Иногда вечерами с Серегой…
Однажды поздно, почти ночью они обнявшись стояли в этом скверике. Пес бродил по своим собачьим делам. Шел мелкий, мягкий осенний дождик. Вокруг не было ни души. Стояла тишина, и Алине казалось, что они одни на свете.
– Сережа, ты, наверно, давно не целовался ночью под дождем с девушками? – шепотом спросила она.
– А знаешь, я никогда не целовался ночью под дождем с девушками. Даже не знал, что так бывает, – он вздохнул и крепче прижал к себе Алину.
Сразу после возвращения из Болгарии Серега ушел от жены. Сказал Алине, что пока у приятеля, а через пару дней снимет квартиру.
– Но почему? – удивилась она. – Ты же говорил, что жена у тебя тихая и спокойная, в твою жизнь не вмешивается… У вас маленький ребенок, зачем все усложнять?
– Да просто на доело. Я как гость в доме. Десять лет так живу, женился сдуру после армии… Вроде Ленка меня ждала, письма писала… А на свадьбе сижу и думаю: "Вот дурак, что же я делаю? Зачем?" Так и жили, без всякой радости. А тут такое счастье, тебя встретил! Жалко их, конечно, но я же не бросаю, я все сделаю для них, денег сколько надо…
– Сережа, да при чем здесь деньги? Она молодая женщина, любит тебя, наверное, терпит все… Ей не деньги нужны, а семья, ты…
– Да нет никакой семьи, Аленька. И Ленке так лучше будет… Мне всегда хотелось, чтобы она встретила хорошего человека и ушла от меня. А то я все десять лет чувствую себя без вины виноватым.
– Ну уж и без вины!
– А разве человек виноват, что любит или не любит? Я сейчас такой счаст ливый! Хочу, чтобы всем было хорошо. Если бы счастье за деньги продавали, купил бы для Ленки целый мешок…
Неожиданность и стремительность Серегиных поступков тревожила Алину. Ей не хотелось никаких серьезных отношений, никаких разговоров о любви. С Серегой было хорошо, но пусть ничего не меняется, пусть он просто будет в ее жизни. И она часто, вроде бы шутя, говорила, что у них просто роман, веселое приключение, не надо относиться к этому всерьез. А ког да речь заходила о муже или сыне, Алина давала понять, что это самое главное в жизни – семья, ее любимые люди… И Серега молчал о любви. Он называл Алину родной, любимой, но никогда не говорил "Я люблю тебя", и она была ему благодарна за это.
Однажды они танцевали в загородном ресторане. За огромными окнами падал снег, деревья стояли нарядные, пушистые… Было красиво, как в сказке.
– Белоснежка, давай поженимся, – сказал Серега. Алина оторвала взгляд от окна и посмотрела на него.
Глаза у Сереги были грустные. Белоснежкой он называл Алину из-за белых блузок и свитеров. Это был ее любимый цвет. Она хотела отшутиться, но глядя на него, поняла, что не надо. Лучше промолчать.
– Чего ты боишься, Аленька? Думаешь, я не смогу да ть тебе то, что ты имеешь сейчас? – спросил Серега.
– Ничего я не боюсь. Просто я замужем.
– Нуда, как же я забыл, – усмехнулся Серега, но лицо у него было печальным и оттого каким-то незнакомым.
Когда он вез ее домой, у Алины вдруг мелькнула мысль, что хорошо было бы, если бы дома кто-то ждал. Вдруг Илья приехал или Артем… Но пять окон квартиры были темными и неприветливыми. Она почувствовала себя одинокой, никому не нужной. Как бездомная собака. Не хотелось, чтобы Серега поднимался в квартиру. Но он, то ли почувствовав ее настроение, то ли обидевшись, высадил Алину у подъезда, сказал, что позвонит утром, и уехал.
Войдя, она зажгла везде свет. Пес блаженно растянулся в гостиной. Он даже не открыл глаза, а только пару раз покачал хвостом, приветствуя хозяйку. Алина бесцельно бродила по квартире, бормоча: "Войду в огромность квартиры, наводящей грусть, в огромность квартиры, наводящей грусть…" – и дальше не могла вспомнить ни слова. Подумала, что надо позвонить Илье, там сейчас утро… Но о чем говорить? Замужем! Смешно. Серега прав. Об-х о-хо-чешь-ся. Как в таких случаях говорят? Муж объелся груш. Бедный Илья, бедная она, бедный Серега. Зачем он только с ней связался! Может, умереть? Алина стала представлять, как она лежит в белом кружевном платье, вся в цветах, такая молодая… А Илья держит ее руку, и виски у него седые. Он поседел от горя и не может сдержать слез. Картина ей понравилась, но умирать расхотелось.
На следующий день Серега приехал без всяких следов обиды или грусти. Веселый, улыбающийся, с кучей планов на ближайшие дни. И все пошло, как обычно. Иногда Серега исчезал на несколько дней, но чаще они везде ездили вместе. Катались на лыжах в горах, летали в Берлин, Дубай и Будапешт. А в Москве практически не расставались.
Открылись коммерческие спортклубы с бассейнами и саунами. Алина с подругами увлеклись аэробикой и шейпингом, Серега ходил в тренажерный зал. После занятий он вез их обедать, потом ехали к Алине. Все подруги считали Серегу чуть не родным бра том, им было с ним легко и весело.
У Норы начался бурный роман с молодым теннисистом, она разошлась с Аликом и была вольной птицей. А Маришка влюбилась в художника, чуть высокомерного, что не соответствовало, по мнению Алины, его талантам. Художник был намного моложе Маришки – это была какая-то эпидемия, начало которой положила Алина. Но все были счастливы. Теннисист действительно любил красавицу и умницу Нору, и они были очень хорошей парой. Художник мучил Маришку мрачной ревностью, она металась между ним и Олегом. Плакала, расставалась навсегда, а через несколько дней бросалась в его любовь, как в омут, и все начиналось сначала. При этом Маришка была так хороша, трогательно беззащитна, что хотелось убрать ее под стекло, как драгоценную статуэтку. Художника подруги недолюбливали.