И тут я понял, в чем дело: просто стена, разделяющая баню на классы, упирается в эту кассу, выходящую сразу на две стороны. И с одной стороны Фаныч продает билеты по восемнадцать, а с другой - за пятнадцать. Одной половиной лица говорит: "Есть пиво", а другой: "Нет".
Стекло кассы вдруг задрожало от какого-то приблизившегося мотора, потом дверь распахнулась и в темное пространство перед кассой вошла Аня. Я не видел ее с тех пор… Только я хотел вступить с ней в беседу, как в дверь толпами стали входить иностранцы.
- О! - гомонили они не по-нашему.- Оригинально! Русский дух! Колоссаль!
Но Фаныч, однако, быстро развеял их чрезмерное оживление, заставив выстроиться всех в очередь, бросая каждому в отдельности тонкий, завивающийся вверх билетик.
Вход свободный
Будит меня жена среди ночи, кричит:
- Все! Проспала из-за тебя самолет! Беги за такси, быстро!
Вспомнил: она же мне вчера говорила - экскурсия у них от предприятия на массив Гиндукуш!
Накинул халат, понесся. Привожу такси, взбегаю - дверь захлопнута, жены уже нет.
- Понимаешь,- таксисту говорю,- дверь моя, видишь ли, захлопнулась, так что дать я тебе ничего не могу. Вот - в кармане только оказалось расписание пригородных поездов за прошлый год.
- Что ж,- говорит.- Давай.
Положил расписание в карман, уехал. А я дверь свою подергал - не открывается, крепко заскочила. Пошел я через улицу в пожарное депо, знакомого брандмейстера разбудил.
- Да нет,- он говорит,- никак нельзя! Нам за безогонный выезд, знаешь, что будет? У меня к тебе другое предложение есть: поступай лучше к нам в пожарные! Обмундирование дается, багор! Пожарный спит - служба идет!
- Вообще заманчиво,- говорю.- Подумаю.
Пошел обратно во двор, бельевую веревку снял. Поднимаюсь, звоню верхнему соседу.
- Здравствуйте! - говорю.- Хочу спуститься из вашего окна.
- А зачем? - он говорит.
Я рассказал.
- Нет,- говорит,- не могу этого позволить, потому как веревка не выдержит, которая, кстати, моя.
Вырвал веревку, дверь закрыл.
Спустился я тогда вниз, к монтеру.
- Сделаем,- говорит.- В мягкой манере!
Собрал инструмент, пошли. Долго так возился мелкими щипчиками. Потом схватил кувалду - как ахнет! Дверь - вдребезги!
- Вот так,- говорит.- В мягкой манере! А что двери нет - ерунда! Одеяло пока повесь!
Ночью я, понятно, не спал. Тревожно. Такое впечатление вообще, будто на площадку кровать выставил.
Вздремнул только, слышу - скрип! Вижу - вошел какой-то тип, с узлом.
- Так…- меня увидел.- А нельзя?
- Почему же нельзя? - говорю.- Можно. Двери-то нет, сам же видишь!
Разговорились. Толик Керосинщиков его зовут… Ехал к брату своему за пять тысяч километров - и в первый же вечер получил от него в глаз.
- …Но и он тоже словил! Усек? - Толик говорит.
Ясно, обидно действительно - ехать пять тысяч километров исключительно для того, чтобы получить в глаз.
Говорит:
- Здорово мне у тебя нравится… Отдохну?
- Давай.
Прилег он на диван, ботиночки - бух! Накрыл я его картой полушарий для тепла.
Соседка входит из сто одиннадцатой.
- Сосед,- говорит.- Я у жены твоей, помнится, тазик брала, нельзя ли еще и сковородку взять?
- Да что там сковородка,- говорю,- садись! Сковородку бери, что там еще? Может, еще чего-нибудь тебе надо?
Потом увидел через отсутствующую дверь: влюбленные стоят на площадке, мерзнут.
- Входите! - говорю.- Чего мерзнуть?
- Ой, а можно? - говорят.- Спасибо!
Отвел я их во вторую комнату, оставил - только они там почему-то сразу принялись в домино играть… Бац! Я даже вздрогнул. Пауза, тишина. Снова - бац!
Ну, это уж не мое дело, пусть чем хотят, тем и занимаются. Пригласить к себе, а потом еще действия диктовать… Зачем?
На лестнице тяжелые шаги раздались. Входит водолаз. За ним резиновый шланг тянется, мокрый.
- Все! - глухо говорит.- Моторюга не метет! Обрежь кишку, быстро!
Обрезал кишку - перепилил тупым столовым ножом.
Водолаз воздух вдохнул.
- Ху-у! Ну выручил ты меня, браток!
Потом еще - монтер снова зашел.
- Ну, как без двери? - говорит.- Привыкаешь?
- Да-а!
- Вообще,- говорит,- жизнь вроде поживее пошла после того, как я дверь у тебя выбил.
Тут является родственник. Кока. Кока Коля. Говорит:
- Ну, как ты живешь?
- Ну, как?
- Даже двери у тебя нет.
- Двери нет, действительно.
- То-то вещей у тебя никаких нет.
- Вещей действительно нет.
- Откажись,- кока говорит.
- От чего?
- Сам,- говорит,- понимаешь.
- Ей-богу,- говорю,- не понимаю.
- Ну, смотри!
И тут же врывается другая соседка, Марья Горячкина, и начинает кричать, что ее муж, Иван Горячкин, в моей бездверной квартире пропал.
- Давайте мне мужа моего! Не уйду, пока мужа не отдадите!
На водолаза почему-то взъелась:
- Отъел рожу-то!
Плюнула ему прямо на стекло.
Ушла.
Кока говорит:
- Ну, видишь?
- Что вижу-то?
- Послушай меня,- кока Коля говорит.- Видел я тут объявление на улице: дверь продается, с обсадой и арматурой. Купим, поставим.
- Да нет,- говорю.- Неохота чего-то.
- Эх,- кока говорит.- Какой-то ты безвольный!
- Я не безвольный! - говорю.- Я вольный!
- А что это за типы у тебя?
- Это,- говорю,- люди. Мои друзья.
Толик Керосинщиков тут зарыдал. Водолаз ко мне подошел, по плечу ударил железной рукой.
- Вот это по-нашему, по-водолазному! - говорит.
- …Ну и чего ты добился? - кока говорит.
И тут - появляется в дверном проеме фигура и начинает полыхать синим огнем!
- Марсианец, что ли, будешь? - говорю.
- Ага.
- Ну как вообще делишки? - спрашиваю.
Стал с ходу жаловаться, что холодно ему на земле.
Кока говорит ему:
- Вот вы - марсианец. Неужели для дела такого, как межпланетный контакт, не могли жильца другого найти - солидного, нормального!
- Значит, не мог! - грубо марсианец ему говорит.
Кока спрашивает:
- Простите, почему?
- До звонка не достаю - вот почему! Удовлетворяет вас такой ответ? Если бы тут открыто не оказалось, вообще мог бы на лестнице заледенеть!
Сидим в свете марсианца, беседуем, вдруг появляется жена (не понравилось ей, видно, на Гиндукуше!).
- Та-ак…- говорит.- А это еще кто?
- Марсианец,- говорю.- Не видишь, что ли?
- Знаю,- как закричит,- я твоих марсианцев!
- Да ты что,- говорю.- Опомнись!
- Не опомнюсь,- говорит,- принципиально! А где дверь?
- Какая дверь?
- Наша!
- А-а-а… Разлетелась.
- С помощью чего?
- С помощью монтера.
- Ну, все! - жена говорит.
Ушла из дому, навсегда. Взяла с собой почему-то только утюг.
Толик говорит:
- Ну, ничего!
- Конечно,- говорю.- Ничего!
Скоро утро настало. Солнце поднялось. Крупинки под обоями длинные тени дают.
Зарядка по радио началась: "Раз-два, раз-два… Только не нагибайтесь!.. Умоляю вас - только не нагибайтесь!"
- Спокойно! - говорю.- Никто и не нагибается.
Выскочил я - теще позвонить, то есть жене.
Обратно через улицу бегу, вижу: солнце светит наискосок с дома. Продавец в овощном магазине на гармони играет.
Тут от полного восторга пнул я ногой камешек, перелетел он через дорогу, щелкнул о гранитный парапет тротуара, отскочил, оставив белую точку.
Скоро жена вернулась. Стала демонстративно блины жарить, а я стал демонстративно их есть.
…День сравнительно спокойно прошел. Только вечером уже, на красном закате, вошел вдруг в комнату караван верблюдов. Шел, брякая, постепенно уменьшаясь, и в углу комнаты - исчез.
Жизнь удалась
1. Воспоминание
Вечером я сидел дома, и вдруг телефон, проржавевший от безделья, задребезжал.
- Алле! - Голос Дзыни раздался.- Ты, что ли? Все молчишь? Несчастье случилось. Леха утонул. В Бернгардовке я, на спасательной станции. Приезжай!
Та-ак! Чего-то в этом духе я и ждал! Примерно так все это и должно было кончиться…
Я стоял на платформе. Примчалась электричка, прожектором пожирая снежинки.
Я нащупал скамейку с печкой. Вагон дернулся…
Я сидел, пригревшись, и вспомнил вдруг одно утро - какое теплое оно было!
Мы трое, Леха, Дзыня и я, шли по улице. Было тихо, только мычали голуби, будто кто-то тер мокрой губкой по стеклу. Из парадной далеко впереди показался человек с тазом горячей воды. Из таза валил пар. Человек пересек улицу и скрылся в доме напротив.
Мы пришли на вокзал. В вагоне электрички было свободно.
Постояв, электричка тронулась.
Потом мы с грохотом проехали мост. Вдруг в вагон вбежал человек.
- Опасность! - закричал он.- Опасность! Мы идем по одному пути со встречным!
С этим криком он пробежал дальше. А мы посидели молча, потом сощурили глаза и увидели, как по проходу вагона, деловито сопя, идет маленький встречный поезд высотой со спичечный коробок.
Два правила у нас было тогда: "Все, что можно придумать, можно и сделать!", и второе: "Нет ничего такого, чего нельзя было бы сделать за час!"