– Привет, это я.
– "Я" бывают всякие, – домофон пытался шутить.
– Это не просто я, со мной еще головка от…
– Пароль принят…
Щелкнул замок, и Саша зашел в подъезд. В небольшом помещении сидела консьержка. Они встретились взглядами. В подъезде чисто и цветы. Перед лифтом большое зеркало. На стене картина. Чистый лифт. Шестой этаж ознаменовался приятным звуковым сигналом. Саша позвонил в дверь.
Несколько мгновений напряженного ожидания. Мелькнула мысль, что все это зря. Причем очень зря. Но, как говорится, маховик закручен и звонок нажат.
Глухо щелкнул замок двери. В проеме двери показалась Инка. В очень коротком халате она выглядела буквально обворожительно. Сексуально-призывающе. "Не зря", – подумал Игнатьев.
– Ну, заходите, заходите.
– Не разбудил, красавица?
– Нет, конечно. Вешай вот сюда куртку. Да ты, я посмотрю, настоящий ковбой.
– Ну конечно. Консьержка сейчас кормит коня… Вороного.
– Понятно.
– Инн, мне нужно где-то присесть. Эти сапожки снять можно только сидя. Иначе никак. Принеси табуретку или чё-то… – Игнатьев решил не стесняться, поскольку стоя сапоги можно было снять только со специальной рогатинкой. Вот такие у красоты жертвы.
– Ну ты посмотри… Сейчас принесу. Видать не просто, Саша, быть ковбоем.
– Ой, непросто…
Присев на принесенную из кухни табуретку, Игнатьев с заметным усилием снял "казаки".
– И одевают их так же… туго? – Инна была удивлена увиденной процедурой.
– Нет, все остальное – как по маслу… – Саша протянул Инне пакет, – Держи вот.
– А что ковбой принес в котомке? Ух ты… Ты проходи в комнату, на диван садись. Сейчас организуем пьянку.
Саша прошел из прихожей в небольшую залу. Осмотрелся. Классический ремонт, все сдержанно, но дорого. Большой угловой диван, два кресла. Напротив, на подставке в стиле "хай-тек" плоский жидкокристаллический телевизор. Стеклянный журнальный столик. Полумрак. Слабый свет от хайтековского напольного торшера. Неплохо.
Через пару минут зашла Инна. У нее в руках были рюмки и текила.
– Сейчас принесу остальное. Ты располагайся, включай ТВ. Найди что-нибудь ненавязчивое, музыкальное, – она как балерина развернулась и вышла.
Саша проводил ее взглядом. Очень эротический халат. Телевизор вспыхнул яркими, контрастными красками. Громкость на минимум, чтобы не мешал.
Через несколько минут Инна занесла поднос с хамоном, икрой, лимонами, почему-то порезанным на небольшие кусочки лавашом.
– Лаваш-то зачем порезала?
– Так красивее.
– Вся прелесть этих кавказских штучек в том, что их надо рвать.
– Рви зубами.
– Так, ну ладно, – с этой, в миллионный раз сказанной фразой, Саша открыл текилу и налил в тонкие высокие рюмки, – давай бахнем за встречу.
– Давай, – коротко протянула Инна и, зажмурив глаза, залпом выпила.
Саша, выпивая, не сразу сделал глоток. Почувствовал вкус. То, что надо. Лимоном закусывать не стал. Взял лаваш и хамон. Инна на маленький кусочек лаваша положила икру и не без удовольствия откусила.
– Ты, наверное, удивлен, что красавица по имени Инна неожиданно пригласила ковбоя в гости, причем к себе домой?
– Ну, если честно, то да… Хотя, с другой стороны, почему молодая свободная девушка не может пригласить куда-нибудь серьезного мужчину, скажем, просто провести время…, интересно провести.
– Просто как-то заскучала, – Инна улыбалась, – вот недавно переехала в новую квартиру. Родители подарили. Даже показать особо некому. Бойфренд оказался мудилой. И, чем дальше – тем больше оказывался. Пришлось послать его. Уже месяц как в свободном полете. Вот такие дела. Захотелось посидеть-поболтать с кем-нибудь, выпить. Ты не спешишь?
– Нет, – соврал Саша. – А квартирка очень даже ничего. Две комнаты?
– Две.
– И ремонт симпатичный. С дизайнерами обустраивала?
– Да, было немного. Но с дизайнерами этими сейчас невозможно разговаривать нормально. Они думают, что если уж с ними работают, то у людей денег немеряно. И лапши вешают на уши много.
– Козлы они все, – Саша практически процитировал легендарную фразу Вадика Лесного.
– Дурные… – Инка, видать, тоже его вспомнила.
– Давай еще по одной.
– Давай.
Глухо чокнулись рюмками. Выпили. Почему-то без тоста.
– А хорошая текила, – Инна откинулась на спинку дивана. У нее порозовели щеки. – Как у вас там сегодня на мальчишнике?
– Да как всегда. Одни и те же базары. Угадай – кто полежал в салате?
– Ну… Лесной, наверное… Корсун или Молодцов.
– Лес, какой бы пьяный ни был – в салатах не спит. Профессионал. А сегодня выдавал Молодцов. Плюс обнимания и целования с женой Орлова. Еле оттащили. Практически уже начал трогать ее за места.
– А она-то что с вами делала?
– Как всегда – ничего. Она всегда неожиданно приходит. По принципу диареи. Это, наверное, ревность какая-то или я не знаю… Что его ревновать, этого Гену-крокодила? Честно говоря, достала уже.
Саша замолчал. Он смотрел на Инну. Она намазывала лаваш икрой. И казалась все красивей и красивей. По телевизору выступал какой-то залихватский негр. Он ходил в серебристом цилиндре, майке и шортах и шлепал по попкам белых девушек, выстроившихся в ряд.
– Смотри, что "негатив" вытворяет. И страх, и совесть потерял. Забыл, небось, про хижину дяди Тома.
– Говорят, они хороши в половых вопросах.
– Все хорошие в этих вопросах… за словами в карман лезть не надо, – Саша махнул рукой, – да и СПИД откуда пошел? Из Африки. Просто население африканское варварски трахало обезьян. И всех остальных животных. Я читал, что в одном племени целый месяц насиловали бегемота. Небольшого, правда.
– И что потом? – Инна рассмеялась.
– Потом бегемот свел счеты с жизнью, а племя погибло, пытаясь изнасиловать носорога…
Саша наливал легкого соломенного цвета душистый напиток в рюмки.
– Мне половинку, а то уже хорошо, – Инна придвинулась ближе.
– За тебя. Ты мне всегда нравилась. Красивая, современная, со своим вкусом и мнением. Оставайся такой, – Саша потянулся поцеловать Инну. Их губы встретились. Неожиданно жаркий возбуждающий поцелуй. Но очень коротко.
Она отпрянула:
– Сказал – пей.
Саша залпом выпил. Бросил в рот тонкий листочек хамона. Надо дожевать и переходить к активным действиям. Тем временем Инна подкрутила погромче музыку. Транслировали клип группы "Planet Funk". Бросилось в глаза название – "Inside All The People". Инна поднялась с дивана и начала танцевать. Она извивалась, как будто купалась в волнах ритма. Хмель ударил Саше в голову, и он заворожено смотрел на нее. Правда ли все это? Да, правда. И сейчас будет то, чего он хочет. Глаза танцующей молодой циничной сучки были закрыты. Она развернулась к нему спиной и сбросила халат. Гладкие плечи. Тонкие, почти невидимые полосы стрингов. Изгиб.
Рывок. Разворот. Вот оно. Полумрак. Блики. Закрытые глаза. Закинутые, словно заломленные руки. Грудь. Темные круги сосков. Полумрак. И музыка. Бросок. Горячий обжигающий поцелуй. Темное полотно стягиваемой футболки. Поцелуи. Их много. Прикосновения. Еще больше. Пуговица на джинсах. Шипение молнии. Взгляд в потолок. То, что надо…
Саша посмотрел на часы. Без двадцати три ночи. Огромная кровать не оставила шансов в спальне никакой мебели. Кроме двух небольших тумбочек. Журчание воды в ванной прекратилось, и через пару минут в комнату вошла Инна. Скинув халат, она, как змея, проскользнула к нему. Поцеловала в щеку.
– Замечательно…
– Да, Инна. Счас буду собираться. Пора домой. Дай телефон вызвать такси. Инка протянула ему тонкую трубку цифрового радиотелефона.
Саша вызвал такси и начал потихоньку собирать разбросанные вещи. Половина их была в зале, половина – в спальне. Зайдя в зал, он взял неудобную квадратную бутылку текилы и сделал два больших глотка из горла. Перехватило дыхание, он закашлялся. Надо быть ковбоем до конца. Заел лавашом. Вот это пятница! Вроде собрался. Он зашел в спальню и сел на корточки перед лежащей на кровати Инной. Надо было что-то сказать.
– Инн…
– Санчик, все было классно, просто супер, – она перебила его, – буду ждать нашей встречи.
– Да, подруга.
– Ок.
Зазвонил телефон. Это такси. Саша надел куртку и сапоги. Достал из куртки мобильный телефон. Три пропущенных звонка. Жена волнуется.
Инна вышла его проводить в прихожую. Ее голое тело с полностью эпилированным лобком звало и притягивало. Поцеловались.
– Созвонимся.
– Пока.
Щелчок двери. Лифт. Заспанный взгляд консьержки. В такси он думал об Инне. И о долбанной рублевой "позе". Придя домой, он принял душ и лег спать. Эйфория пережитого не давала заснуть. В полудреме ему виделась то стонущая секретарь зампреда, то Молодцов, хватающий орловскую жену. И Левандос с недовольной рожей. А еще виделись горящие дома и грязный плачущий ребенок. В его руках была табличка со странной надписью "25,2816". А потом – пропасть.
Следующий день был отмечен с утра тяжелой головой. Нет, она не болела, но как-то было не по себе, муторно что ли. Глоток прохладной кипяченой воды положения не спас. Нужно было перекусить. Жена ходила туда-сюда по квартире с деланно безразличным лицом. Было понятно, что она посмотрела все-таки, когда пришел Игнатьев. А было это где-то около четырех утра.
Поздновато для рядовой пьянки. Но Саша решил себя виноватым не считать. К тому же осознание вины придавало организму дополнительные страдания. Прилег на диван в гостиной и включил телевизор. В комнату зашла Таня.
– Есть у нас перекусить? – с улыбкой обратился он к жене. Жена обратила на него пронзительный взгляд: