Можно посвятить себя любому занятию, и притом останется ужасно много дел, которых ты никогда не сделаешь. Сознавать это невыносимо. Я уже сейчас могу перечислить то, что для меня закрыто навеки. Мне никогда не учиться в Сорбонне, никогда не жить в Латинском квартале на берегу Сены, не ходить в берете и не курить со студентами марихуану. Мне уже не стать известным рок-музыкантом или солдатом - для всего этого я слишком стар.
Я частенько поражаюсь людям, которых, похоже, ничуть не смущает их одинокая замкнутая жизнь. Напротив, они довольны и вполне счастливы. Невероятно.
* * *
Раннее утро, и я вдрызг пьян. Возвращаюсь от клиентки с Сент-Джонз-Вуд. Со мной случилось самое страшное, что только может произойти с жиголо: я опозорился на ложе любви. Провалился как мужчина. Завтра расстроенная барышня, далеко не самая злобная старуха из тех, с кем мне приходится иметь дело, позвонит Кэролин и будет долго хныкать и жаловаться в трубку. А та не замедлит в свою очередь набрать мой номер и мягко выразить недовольство: "Что с вами происходит, дорогуша?"
И тогда мне конец.
И вот я лежу пьяный на влажной траве в Примроуз-парк, во фраке, в умиротворяющей прохладе, а по щекам текут слезы - в кои-то веки я заплакал! Смотрю на звезды, пронзающие темную глубь небес, каждая - как алмазное острие, прорывающее бархатную материю, и думаю о том, что хотя мы, люди, и устремляем временами взгляд к этому бездонному своду, но по-прежнему валяемся в канаве. До звезд световые годы пути, и не добраться нам до гаснущих светил. Представьте будущее там, на других планетах, совершенных, высокоразвитых мирах, которые сияют меж прохладных одиноких солнц. Вообразите себе людей будущего: генетически усовершенствованные тела с маникюром и педикюром, благоухающие и благозвучные. Эти шедевры протезирования, совместные изделия человека и компьютера, нарезают круги в невесомости своих печальных, залитых звездным светом куполов и вступают в случайные связи с кем попадется - будь то человек или машина. Безупречные и извращенные, непонятные и непонятые, они одиноко кружатся в свете звезд.
Так к чему думать о параллельных судьбах, которые ты никогда не проживешь? Представь, сколько людей было до тебя, и вообрази необозримое множество будущих жизней! Целые миры, о которых ты никогда не узнаешь, целые неоткрытые галактики, о которых ты никогда не услышишь.
Человеком движет могучая жажда знаний: изучить, получить, владеть. Так мерзко, что даже смеяться хочется.
И вот, со смехом, я поднимаюсь на ноги и бреду домой.
Глава 25
- Меня выкинули с работы.
- Из дома терпимости?
- Да.
- Господи, это ужасно. Ты - колоссальный неудачник.
- Спасибо.
- Даже на должности проститутки долго удержаться не смог.
- Еще раз спасибо. Кстати, я и сам собирался уходить.
Бет улыбается мне с верхней ступеньки роскошного, баснословно дорогого и совсем не похожего на мою дыру в Буше дома Майлза в Челси.
- Может, зайдешь?
Мы лежим на диване - в одежде. Пьем чай и ласкаемся. Я предложил ей сделать легкий и совсем не эротический массаж спины, если она снимет футболку, но Бет упрямо отказывается. Сейчас полдень. Мы валяемся и жмемся друг к другу - без всякого секса, но с большим чувством. Так и вижу, как одним прекрасным днем в квартиру вваливается Майлз, видит все и одним ударом выпускает нам обоим внутренности.
Поглаживаю ее волосы.
- А если честно, сколько у тебя было мужчин?
Бет вздыхает.
- Не знаю, Дэн.
Я приподнимаюсь на локте.
- Как понять, не знаешь? Сбилась со счету?
На ее лице мелькает тень улыбки.
- Да, сбилась со счету. Не слишком много.
- А что для тебя "не слишком"?
- Ну, не больше… не намного больше сотни.
Почтительное молчание.
- Не больше сотни?
- Не намного больше сотни, - уточняет Бет. Переворачивается на спину, высвобождая руки, дабы в случае чего заслонить лицо - из тех "немногим больше ста" наверняка попадались и такие, что считали своим моральным долгом бить ее, когда она не соответствовала их строгим понятиям о морали. Бет прекрасно понимает: я ее и пальцем не трону, но за долгие годы у нее уже выработался рефлекс защиты. - И не надо на меня так смотреть, - добавляет она. - Я никогда не изображала из себя паиньку.
- Сотня, - тихо говорю я сам с собой, - за сколько лет? Тебе сейчас двадцать шесть. Значит, за восемь?
- Скорее за девять или десять, - говорит она.
- Пусть так. Значит, каждый месяц у тебя появлялся кто-то новый.
- Верно. Собственно говоря, не так уж и много.
- Не считая постоянного партнера.
- Ну, - протягивает Бет, играя уголком подушки. - Хм… в общем, да.
- В общем? А сейчас? У тебя еще кто-то есть? Или был? - Молчание. - Бет?
- Дэн, перестань ради бога. Кто, где, когда? И это меня спрашивает профессиональная шлюха! Какое лицемерие!
- Бывшая шлюха, не забывай.
Она игнорирует мое замечание.
- Да, наверное, спала с одним или двумя после тебя. Доволен? Услышал что хотел?
- Но… Но… - Не нахожу слов от отчаяния, глупец. - Зачем?
- Зачем? - Бет смягчается, видя мое недоуменное отчаяние. - Не знаю. Само собой вышло. Разве для секса нужен повод?
- Ты…
- Похоть, одиночество, скука, тоска. Со всеми случается, дорогой.
- Но… сотня…
Так и подмывает объяснить ей, что ветреность и измена бывают разными. Одних людей толкает на распутство жажда развлечений и жизнелюбие. Это вечные подростки, Казановы. А иные заводят бесчисленные романы от тоски и безысходности, не получая особой радости. Платный партнер знает о втором типе все. Похоже, знает об этом и Бет. Однако выводить ее на столь щекотливую тему я не смею.
Ее глаза обращаются в бездонные колодцы горя, она застывает и снова заводит старую шарманку:
- Я не твоя. И не Майлза. У человека не может быть хозяев. Потом немного приходит в себя и пытается как-то объясниться:
- Согласна, я долго была ветреной и бездумной и при этом всегда мечтала встретить человека, который бы позаботился обо мне, с кем можно чувствовать себя в безопасности. Через какое-то время я нашла Майлза - скорее даже он меня нашел - и подумала: "Наконец-то!" А потом… - Она превозмогает себя. - Не знаю. Все пошло не так. Я не получила того, чего так долго ждала. Бывают люди, - говорит Бет, отводя взгляд, - которые очень редко, время от времени, неверны. Я же время от времени верна. - Поворачивается, нежно целует меня в щеку и вытягивается на диване. - Но нечасто. Чай будешь?
- Не так давно Майлз со мной поделился своими подозрениями: ты с кем-то встречаешься. Я заверил, что он заблуждается. - Бет молчит. - И что он сделает, если узнает?
Она улыбается.
- Наверное, убьет меня.
Глава 26
Раз уж не получается навести порядок в собственной жизни, попробую вмешаться в жизнь Клайва.
В конце концов, нам всем скоро предстоит встретиться в родовом имении, куда мы приглашены на охотничий бал. Под "всеми" я подразумеваю и Эмму, по-прежнему неизменную спутницу нашего достопочтенного. А поскольку лично меня совсем не радует перспектива целых восемь часов трястись вместе с этой занудой на заднем сиденье битком набитого микроавтобуса, думаю, самое время Спунеру Третьему избавиться от своей ведьмы и сойтись с Амритой.
Мы с Кэт устраиваем вечеринку и приглашаем всех друзей: Клайва, Амриту и Майлза с Бет. Клайв принимает приглашение с восторгом, решив соврать Эмме, будто пришлось задержаться на работе. Амрита лишь выпьет с нами пару бокалов, а потом ей надо спешить по делам. Так что придется обойтись и этим.
Я помогаю Кэт готовить - это так трогательно. Вернувшись к столу, я как бы невзначай говорю:
- Как жаль, что Эмма не сможет прийти. Надеюсь, повеселимся в Шотландии. Мне это положительно все больше и больше нравится.
Достопочтенный бросает на меня прожигающий взгляд. Амрита перехватывает его и поднимает к губам бокал, пряча улыбку.
Чуть позже она встает и, сославшись на лекцию о похоронных церемониях аборигенов острова Сулавеси, начинает собираться. Не находя веских возражений, мы прощаемся с ней. Чмокаю Амриту в щечку и говорю:
- Скоро увидимся.
Она кивает и улыбается. Едва за ней закрывается дверь, Клайв высказывает мне свои "фи".
- Я не сволочь, - протестую я.
- О нет, он сволочь еще та, это я тебе гарантирую, - вставляет Бет.
Кэт забавляется, мне же не до смеха. Бет опрокидывает бокал вина и, хотя еще не пьяна, уже начинает срываться с тормозов - опасная ситуация. Ведь такими вольными шуточками могут перебрасываться лишь близкие люди. А это не укроется от глаз окружающих. Майлз молчит.
- Что ты там понес про Эмму? - продолжает Клайв. - Кто тебя за язык тянет? И что тебе "все больше и больше нравится"?
- Ничего. Ты ведь пока с Эммой, правда?
- Отвяжись от него, Дэн, - говорит Кэт. - Клайв, не обращай внимания.
- Он не понимает, что говорит. Это в его натуре, - добавляет Бет.
Достопочтенный сидит, молча терзая пальцами ни в чем не повинную сдобную булочку. Наконец раздается его замогильный голос:
- Я без ума от нее.
- От Эммы? - ужасаюсь я.
Клайв смотрит на меня, как на самого последнего из всех кретинов, которых он встречал на своем веку.
- Да не от Эммы, ты, клоун. От Амриты.
Я самоуверенно улыбаюсь.
- Мой милый старинный друг, - говорю я. - Я прекрасно все понял. Просто решил подразнить тебя. У тебя же на лбу написано - ты околдован своей индийской принцессой.
- Господи, как же ты иногда невыносим.