- Мэри в прошлом году была несовершеннолетней, ясно тебе, грязное животное?
Иона говорила о бас-гитаристке группы "Шетландский туман", которая во время прошлого сезона действительно еще была школьницей, что принесло группе некоторую известность.
- Что! - У Родни перехватило дыхание. Он даже пошатнулся. - Я никогда…
- Это мне известно, хотя я думаю, что тебе этого очень хотелось.
- Чепуха! Что ты хочешь сказать? Я послал ей пару подарков, и все…
- Ей было пятнадцать, Родни, ей пришлось получить специальное разрешение, чтобы участвовать в шоу. Представляешь, что начнется, если она заявит, что ты пытался ее облапать?
- Господи! Я не лапал ее! Ты не…
- Родни, ты знаешь, где я живу, хотя отказывался хоть раз приехать ко мне домой, когда мы были вместе. Мы ведь недостаточно хороши для тебя, верно? Ты никогда не видел моей семьи. Ну, сейчас ты с ними встретишься. Приезжай завтра, приезжай один и помни, что тебя обыщут на предмет записывающих устройств.
На этом разговор закончился, и Родни велел секретарше заказать ему билет до Глазго на следующее утро. Она уже зарезервировала ему место для перелета в Шотландию. Родни надеялся, что поездка пройдет при более счастливых обстоятельствах.
Иона жила со своей семьей в часе езды от города в большом старом ветхом фермерском доме рядом с деревней Дамгойн. Приехав туда, Родни почувствовал себя ужасно неуютно, увидев, что здесь собралась целая толпа. Все хотели услышать, что именно хотела обсудить с ним Иона, и, когда он сел за большой обеденный стол напротив своей бывшей девушки, он увидел за ее спиной всех членов "Шетландского тумана", а также братьев, сестер и родителей Ионы. Ее отец, который работал на тракторе, держал в руке тяжелый гаечный ключ. Во время последней встречи Родни с участниками "Шетландского тумана" он был парнем Ионы и администратором группы; с тех пор он их бросил и полностью от них отгородился. Теперь он вернулся, и собравшиеся смотрели на него с плохо скрываемым презрением.
- Значит, Родни, дело вот в чем, - сказала Иона. - Ты предал меня как женщину и как человека, и пришло время заплатить за это.
- Что ты собираешься сделать?
- Я собираюсь объявить с экрана, что ты говорил мне, что любишь меня, и обещал жениться, и все это время пытался приставать к Мэри, а она поклянется, что все так и было, и все остальные тоже поклянутся, что она им тогда об этом говорила. Все поверят нам. Если начистоту, ты и так похож на извращенца.
- Иона! - крикнула ее мама. - Не стоит так выражаться.
- Ты этого не сделаешь, - заикаясь, произнес Родни.
- Сделаю. Если только…
- Если только что?
Иона дала ему время попотеть.
- Если только ты действительно не предложишь мне за тебя замуж. В прямом эфире.
- Что!
- Когда меня отсеют, ты скажешь, что хочешь кое-что сказать мне, и сделаешь предложение. Вот так вот. Мы поженимся. Ты будешь держаться от меня подальше три поганых года, а потом я разведусь с тобой и заберу половину твоего имущества.
Родни сидел прикусив губу. Было очевидно, у него в голове идет напряженная работа, он лихорадочно пытался взвесить все за и против.
- Если ты хочешь денег, зачем нам жениться? Разве не достаточно одного шантажа?
- Потому что ты пойдешь в полицию, а доказательством заговора будет мой банковский счет. Нет, Родни. Мы будем женаты законно, и я заберу твои деньги законно. Или соглашайся, или я спрошу Кельвина, можно ли мне привезти с собой на шоу бас-гитаристку, которой есть что рассказать. Зная Кельвина, я уверена, что он будет в восторге. Его, наверное, уже тошнит от тебя, а наша история даст ему превосходную возможность от тебя избавиться.
Королевский переворот
- Ну-у, Кельвин, - промурлыкала Дакота по телефону. - Я-а должна сказать, что когда увидела этим утром газеты, то мне стало почти что жаль тебя.
Дакота позвонила, чтобы позлорадствовать. Назвав принца Уэльского своим кандидатом, она и представить себе не могла лавины насмешек, которая обрушится на королевскую голову, когда известия о его участии выплывут на свет. В утро, когда первое прослушивание принца пошло в эфир (как только "КЕЛоник ТВ" официально заявила на весь мир, что данный человек - не двойник, а настоящий наследник престола), пресса устроила уничижительную оргию. От заголовка "Принц номер один!" в газете "Сан" до более обоснованного "Неблагоразумная склонность к популизму делает из принца посмешище" в газете "Телеграф" средства массовой информации были единодушны во мнении, что это последний вздох человека и института, который потерял всякую значимость в современном мире.
- Ну что ж, - ответил Кельвин, - посмотрим.
- Да-а, Кельвин. Посмотрим.
- Мы во всех утренних новостях, - сказал Кельвин.
- Я-а знаю. Разве это не прекрасно? И должна признать, я-а никогда не думала, что этот маленький шаг приведет к такому общественному резонансу. Полагаю, что это значительно увеличило цену моей собственности.
- Дорогая, она пока что не твоя, - ответил Кельвин. - За нее еще нужно побороться.
- Ха! - фыркнула Дакота. - Размечтался. Даже ты не сможешь выбраться из такой истории.
- Прости, - сказал Кельвин, - вторая линия. Мне пора.
С этими словами он резко оборвал разговор со своей женой, потому что увидел на второй линии Эмму, а он не мог позволить никаким делам помешать разговору с ней.
Если Дакота злорадствовала, то Эмма была ужасно расстроена.
- Они все обернули против нас, - пожаловалась Эмма. - Мне показалось, ты смонтировал принца на самом деле благожелательно, но ни к чему хорошему это не привело. Ни капли не смягчило удара. Все приняли решение в ту минуту, когда увидели его, и уже не важно, что он говорит, это всем безразлично, они уничтожат его. Мне нужно было заставить тебя отсеять его.
- Еще рано говорить об этом, Эм, - успокоил ее Кельвин. - Не стоит пока что паниковать.
- Я думаю, тебе нужно переписать сценарий на следующую неделю и отсеять его, пока не стало еще хуже.
- Как же мы это сделаем? Мы оставили его до финала.
- Ой, Кельвин, да ладно тебе, ты ведь говоришь со мной. Просто покажи, как он поет строчку из своей песни, а потом вставь любой старый кадр, где вы трое говорите "нет", и дело сделано. Ты и раньше изменял свои решения при монтаже.
- Да, но я пообещал тебе, дорогая, и собираюсь сдержать обещание. Я не стану выбрасывать белый флаг после первого раунда. Я с самого начала знал, что будет трудно, и нисколько не удивлен.
- Ты действительно думаешь, что сможешь все исправить?
- Ну, я бы хотел попытаться… ради тебя.
- Кельвин, я знаю, что ты постарался изо всех сил, но не могу заставлять тебя идти дальше.
- Нет, Эмма, я серьезно. Я пообещал. Я делаю это ради тебя.
- Правда? Только ради меня?
- Только ради тебя.
Когда Эмма повесила трубку, Кельвин включил телевизор и нашел в "Скай плюс" заголовки новостей. Принц Уэльский по-прежнему был главной новостью. Представительница принца стояла перед его скромным городским домом.
- Его королевское высочество не имеет права комментировать свое участие на шоу "Номер один", поскольку он связан строгими правилами конкурса, которые запрещают участникам обсуждать какой-либо аспект процесса съемок. Однако он уполномочил меня сделать от его лица короткое заявление. Он гордится успехами, сделанными на шоу, и ему нравится трясти окороками и оттягиваться по полной.
Кельвин расхохотался. Молодец, так им и надо.
Трагедия и фарс
Как и в прошлые годы, шоу с самого начала оказалось очень успешным. Конечно, помогло участие принца, но не было сомнения, что Кельвин и так выбрал бы победителя. Как и раньше, вся нация восторгалась уморительной чередой "липучек", "выскочек" и "сморчков", каждую неделю проходивших перед их глазами. Точнее, наслаждались все, кроме самих "липучек", "выскочек" и "сморчков", которые после прослушиваний неизменно воображали, будто имеют представление о том, как будут выглядеть по телевизору. Как и многим их предшественникам, прошедшим монтаж, им предстояло узнать, что они ошибаются.
Говорят, что трагедия, повторившись второй раз, становится фарсом, и во многом это высказывание было справедливо по отношению к многочисленным отсеянным участникам шоу "Номер один". Во время съемок неудачная попытка прорваться во второй тур соревнования и жестокое уничтожение мечты было их личной трагедией. Теперь она повторялась как общественный фарс.