- Алексей! Подожди ёрничать, у Григория к тебе серьёзное дело есть. Гриша, скажи сам!
- В общем, брат Алексей, придётся тебе поехать в ответственную загранкомандировку.
- Куда, Семёныч?
- В Грецию, на Святую Гору Афон, в качестве сопровождающего нашего батюшки. Игорь тоже поедет с вами, а я, к великому сожалению, не смогу в этот раз, придётся лететь в Женеву, разгребать проблемы по бизнесу. Вот так! Отдавай паспорт Игорю, он сейчас поедет оформлять визы для всех вас.
- Сесть можно?
- Давно пора, садись.
- Ну, вы, отцы и братия, даёте! Это же вроде как человеку объявить, что завтра Рождество, Пасха и Троица вместе, плюс его собственный день рожденья и именины!
- "А кому сейчас легко?" - засмеялся Флавиан, - твоя любимая поговорка?
- Ну, да, отче… А как же так вдруг-то?
- Просто в Епархиальном управлении, Лёша, неожиданно моё прошлогоднее прошение об отпуске и паломничестве на Святую Гору удовлетворили, кто-то из авторитетных отцов переменил время отпуска, и сюда мне на замену отца Варнаву отпустили. О чём меня вчера вечером секретарь Епархии и известил.
- Когда летим, отче?
- Через три дня, Лёша. Ктитор наш, брат Григорий, все ресурсы и финансы на срочное оформление поездки бросил, он же всю поездку и оплачивает, всем нам троим, спаси его Господь!
- Да что вы, отче, не за что, - Григорий встал, - Бог средства даёт, а я ими лишь управляю, это Он ваш Ктитор! Благословите, отче, в путь, хочу по дороге к папке заскочить на минутку, отдать заказанные им "штилёвские" цепи и "звёздочку" для бензопилы.
- Бог благословит, Гриша, Ангела-хранителя в дорогу, отцу поклон! Игорь! С Богом! Ждём звонка!
Дома Иришка ахнула:
- Лёшка! Неужели на настоящий Афон? Который в Греции? Это же твоя "хрустальная" мечта! А на вершину подниматься будете?
- Я думаю, поднимемся, а как же без вершины!
- Везун ты, Лёшка!
- Да, Ирочка, сбывается то, чего и не думал, даже не верится! И почему вдруг Господь меня туда направляет? Что я должен оттуда привезти?
- Там увидишь, Лёша! Молись, чтоб добраться благополучно!
- Как уж Бог благословит, Ириша!
Бог благословил во всём!
Бывая много раз авиапассажиром в своей прошлой "дофлавиановской" жизни, я ни разу не проходил все аэровокзально-таможенно-посадочные процедуры с такой лёгкостью и быстротой. Чуть дольше обычного всматривалась пограничница в искалеченное Игорево лицо, сверяя с фотографией в свеженьком загранпаспорте, потом, вздохнув, брякнула штамповкой и… вот мы уже в самолёте.
Три часа полёта пролетели как три минуты. Флавиан, закрыв глаза, молился по чёткам, Игорь спал сном младенца, я лихорадочно изучал пару книжек-путеводителей по Афону, мысленно составляя маршрут и список святынь, которые непременно надо будет посетить. Список получался огромным, особенно если учесть местонахождения этих святынь в монастырях, расположенных в противоположных концах и по обоим берегам полуострова.
Очевидно, учуяв исходящий от меня "дым кипящих мозгов", Флавиан приоткрыл глаза, обозрел разваливающиеся с моих колен путеводители и блокнот с фломастерами, вздохнул:
- Лёш! Ты не напрягайся! Если даст Бог добраться, там Пресвятая Владычица Сама всё устроит! Она там Хозяйка, и очень гостеприимная, к тому же лучше нас знает, что и где для нас повидать полезней! Лучше помолись Ей, как Путеводительнице, и предадимся на волю Сына Её. Я послушался.
Аэропорт в Салониках встретил нас жаром раскалённого взлётного поля, быстро подошедший автобус бесшумно доставил пассажиров к таможенному терминалу.
Черняво-смуглые греки-пограничники, не скрывая весёлого недоумения, разглядывали наш колоритный "покровский десант", торжественно шествовавший к пункту паспортного контроля. Впереди, словно престарелый бегемот, вразвалочку на своих артритных ногах, опираясь на резную "семёновскую" палку, нёс могучую веригу своего тела батюшка Флавиан, казавшийся совсем необъятным в свободно развевающемся летнем подряснике из небелёного льна.
Его седая львиная грива буйно выбивалась из под полей широкополой соломенной шляпы, торжественно врученной батюшке перед выездом заботливой матерью Серафимой вместе с мешком различных сердечных лекарств и подробно расписанной инструкцией по их употреблению. Всё это сопровождалось суровым взглядом в мою сторону - "Алексей! Проследи!"
Следом, с улыбкой радостного "Франкенштейна", в своей излюбленной десантной тельняшечной маечке, в фирменных горных кроссовках мягкой ленивой походкой тигра шествовал Игорь. Солнышко поигрывало на его загорелых плечах, бугрящихся узлами накачанных мышц и украшенных, с одной стороны, татуированной эмблемой "Войск Дяди Васи" и сеткой шрамов-швов - с другой.
Замыкал шествие ваш покорный слуга в стильной бизнесменской рубашке с короткими рукавами, черных брюках с наглаженными до бритвенной остроты стрелками (спасибо, жена! - "Лёшенька! Ведь в европейскую страну летишь! Потерпи хоть до гостиницы без своих тёртых джинсов!") и сверкающих как "Мерседесы-Брабусы" лакированных штиблетах от Карло Пазолинни, купленных ещё во время нашей исторической встречи с Флавианом в обувном магазине.
Как-то быстро мы проскочили таможню, проворные ребята из "Музинидиса" в жёлтых майках отконвоировали нас в автобус (с кондиционером! Ура!), пару часов до курортного приморского посёлка Калликратия пролетели незаметно за разглядыванием незнакомой греческой действительности, проносящейся за тонированными окнами.
Небольшой уютный отельчик, с боем добытый Игорем номер на первом этаже для Флавиана (с его комплекцией, да по этим тесным лестничкам лазать?), ужин в таверне армянки Сильвы на набережной (о! морские окуни-до-рады, приготовленные на углях и политые ароматным оливковым маслом и лимонным соком! - как пить дать, не обойдусь без проблем на мытарстве чревоугодия…), плохой сон на новом месте, ранний подъём, тесный микроавтобусик с греческим джигитом за рулём и - Уранополис! Осталось получить "диамонитирион" - афонский паспорт - и на паром!
Господи! Или мне всё это просто снится?
Внезапный свежий морской ветер надул рваных дождевых облаков, заморосило. Под эту лёгкую морось мы и взошли на паром, называющийся "Сотирос" - "Спаситель", по узким железным лестничкам влезли на второй этаж - пассажирскую палубу, вошли в кают-компанию, или как уж она там правильно называется, словом, в закрытое помещение, наполненное гомоном греческих паломников.
Игорь ловко добыл Флавиану несколько маловатый для его размеров стул - "звиняйте, батько, других немае!", мы сгрудили свои рюкзаки и расположились на каком-то ящикообразном диванчике.
Зашумел мощный двигатель, забурлила вода под винтами… Поплыли!
Долго высидеть в помещении у меня не хватило сил. Я вытащил из бокового рюкзачного кармана свою видавшую многие турпоходы штормовку, натянул её на себя, оглянулся на неторопливо перебиравшего с закрытыми глазами чётки Флавиана, Игоря, с интересом изучавшего один из моих афонских путеводителей, накинул на голову капюшон и вышел на палубу.
Свежий ветер окропил моё лицо мелкими дождевыми каплями, пахло морем, но запах этот заметно отличался от черноморского, цвет воды прозрачно-тёмно-голубой с лёгким оттенком изумрудного, тоже непривычен был завсегдатаю крымских курортов. Прямо над головой и рядом, чуть дальше длины протянутой руки, недовольно покрикивая и очевидно ожидая подачки, парили бакланы.
Слева по борту тянулся поросший леском каменистый берег, периодически вспыхивающий белыми пятнышками монашеских домиков-келий, часто - полуразрушенных, небольшие огороды перемежались садами оливковых деревьев.
Паром, деловито рассекая воды, подплывал к возникающим по пути монастырским пристаням - арсанам, снайперски точно опуская на их узкие бетонные полосы широченный носовой трап.
"Иваница", пристань "Зографа", "Дохиар", "Ксенофонт"… - узнавал я знакомые мне по фотографиям монастыри.
И вот, наконец-то! Из-за очередного поворота показалась бухта русского монастыря "Пантелеймон". Мощью и спокойствием веет от громады монастыря: от островерхой колокольни, куполов Покровского храма, множества окружающих церквей и корпусов - всего силуэта, который по какому-то необъяснимому внутреннему соответствию производит впечатление развалившегося на берегу отдохнуть и задремавшего могучего богатыря.
Посреди арсаны, словно вбитый гвоздик, чернела фигурка в длинном тёмном одеянии, по приближении оказавшаяся невысоким пожилым монахом в застиранной рясе и такого же вида греческой скуфье-кастрюльке. Сдвинутые густые седеющие брови, растущая из под самых глаз густющая борода и глубоко посаженные глаза придавали ему грозный вид какого-нибудь славянского Перуна (Господи, прости за подобное сравнение!). Он выждал, пока наша группа, состоящая из десятка российских православных мужчин (не считая пары деловито направившихся к монастырю монахов, прибывших на этом же пароме) сгрузится на пристань со своими рюкзаками и спортивными сумками, затем, окинув нас строгим взглядом, объявил:
- Меня зовут отец А-ий! Сейчас вы, паломники, пройдёте в архондарик, зарегистрируетесь у архондаричьего и оставите там свои вещи. После того, как вас угостят кофе с лукумом и вы получите ключи от келий, вы пройдёте вон в те ворота на территорию монастыря и там, на площади перед собором святого Пантелеймона, ровно через час, я буду вас ждать! Я проведу для вас ознакомительную экскурсию по монастырю, вы подадите сорокоусты и остальные поминания. Итак! Меня зовут отец А-ий! Я жду вас ровно через час! Я затрепетал.