Мужику на вид было лет тридцать пять-сорок, волосы подстрижены ежиком, лицо и костюм -одинаково помятые, сам он -поджарый, спортивный. Ей -около тридцати, энергичная, живая, одета более чем нейтрально и не сказать чтобы слишком женственна -несмотря на прическу под коккера. Они выпили кофе и поели в компании Матиаса, а потом выкурили первую -самую сладкую -сигарету, наблюдая за ним с раздражающей пристальностью.
-Я -Кэти, он -Блэз... -нарушила наконец гнетущее молчание женщина.
Странное начало допроса: у легавых было не в заводе представляться арестованным по имени. Матиас допил кофе, передернувшись от горечи, поставил стаканчик на узкий столик, отделявший его от полицейских. Он заметил под курткой мужчины и свитером женщины оружие, на долю секунды представил себе, как перепрыгивает через стол, сбиваете ног женщину, выхватывает ее оружие и уходит из подземелья, прикрываясь ею, как живым щитом...
Впрочем, к чему все это? Ночь его предала, сыскари его вычислили, он стал одним из тех проклятых, которых отвергла улица, и они нигде не могут чувствовать себя в безопасности.
На самом-то деле больше всего на свете он сейчас мечтал о горячей ванне и чистом белье.
-А ты -Матиас Сирименко, -продолжил мужчина.
-Жалкий маленький мерзавец, убивший прошлой ночью троих человек, а до того -множество других людей.
-Скажем так-у нас нет формальных доказательств относительно других жертв, -подхватила женщина. -Тем не менее, проделав небольшую работу, проверив некоторые твои недавние перемещения и телефонные звонки за границу, мы все на тебя повесили.
Они замолчали, откинувшись на спинку стульев и сцепив ладони в замок на затылке, чтобы дать Матиасу время осознать сказанное. Он отлично знал методы легавых -успел познакомиться в далекой юности, когда жил на улице. Кстати, они мало чем отличались оттого, как орудовал Рысь и другие стервятники нелегального бизнеса, -словно у тех и других просто не было иного выбора, кроме как действовать сходными методами.
Они не засадили его за решетку, потому что у них есть для него работа, вот и начали переговоры с угроз, дабы сделать свое предложение повесомее, торгуясь с позиции силы. Матиас решил хранить полную невозмутимость -как с привычными заказчиками.
-Получишь по максимуму, Матиас Сирименко, пожизненное с отсидкой тридцати лет без права сокращения срока, -заявил мужчина, Блэз, гаденько улыбаясь.
-Могу заверить -блондинчики вроде тебя пользуются бешеным успехом в тюрьме. Когда выйдешь, будешь маленьким сморщенным старикашкой с такой дырявой задницей, что придется тампонами затыкать!
Матиаса пробрала дрожь, но он постарался ничем не выдать смятения: да он скорее перегрызет себе вены, чем станет таким отребьем.
-Мы знаем тебя лучше, чем ты думаешь, Матиас, -продолжила женщина -Кэти. -Нам известно, что ты не любишь мужчин, -впрочем, и женщин тоже.
Единственное, что тебя возбуждает, -это возможность сделать дырку в башке тому, кого тебе заказали, разве не так?
На этот раз Матиасу не удалось ни скрыть изумления, ни сдержать дрожь в левой ноге. Он никогда никому не говорил о тайных наслаждениях своей профессии -за исключением разве что Джоанны, сбежавшей издому пацанки, жившей с ним около двух месяцев и не раз и не два забиравшейся под его одеяло. Она тоже рассказала ему свою тайну: девчушка посещала черные мессы на кладбищах и другие оккультные церемонии, щедро орошавшиеся кровью. Он отказался сопровождать ее на "слет" сатанистов -и она ушла хлопнув дверью, а на прощанье заявила, что он -"заурядное ничтожество", а еще "трахал ее, не расставаясь с пушками". Он тогда подумал, что, может, стоит догнать ее и убрать, пока не рассказала всем и каждому, что спала с убийцей, но потом решил -и, как теперь выясняется, был не прав, -что ей все равно никто не поверит.
-Тебе нравится играть с чужими жизнями, да, Матиас? -бросил Блэз. -Так вот, это противозаконно. Возможно, закон нехорош, но это закон. Dura lex, sedlex.
-Ты выбрал не ту сторону, Матиас, -дожимала Кэти. -Ну да, адвокат станет упирать на смягчающие обстоятельства, но поскольку на дорогого законника средств тебе не хватит...
Она встала и продолжила, перейдя на напыщенно-торжественный тон, кивая головой в такт собственным инвективам, причем ее рыжая шевелюра до смешного напоминала парик адвоката из английского телесериала:
-Мать моего клиента умерла от рака, когда ему едва исполнилось семь, отца и сестер расстреляли в их собственном доме в пригороде Парижа шестью годами позже.
Предоставленный самому себе, мой клиент переходил из одной приемной семьи в другую, убегал из дому, был членом разных банд, участвовал в ограблениях, тогда же взял в руки оружие, совершил первые убийства...
В любом случае -ни один суд на этой богомерзкой планете не признает, что у мерзавца вроде тебя были смягчающие обстоятельства!
Есть еще одна возможность свершить правосудие -пристрелить тебя на месте, без суда и следствия, не трагя денежки налогоплательщиков. Большинство наших сограждан одобрили бы такое решение -глаз за глаз, зуб за зуб, пуля за пулю. Вот достану сейчас пушку и продырявлю тебе сердце или влеплю маслину промеж глаз -и вся любовь. Спишем все на законную самооборону -и ни одна собака не тявкнет.
Они снова замолчали, изучая его с внимательностью мангуста, гипнотизирующего кобру. Их номер "Устрашение задержанного" произвел на Матиаса прямо противоположный эффект. Раз они вот так раздувают шерсть и скалят зубы, следовательно, не слишком уверены в себе, значит, это они -легавые -оказались не на той стороне.
-А вот еще один вариант, -процедил сквозь зубы Блэз.
Сверля Матиаса взглядом, он закурил и выдержал долгую паузу, еще больше усилившую напряжение, висевшее в воздухе маленькой темной комнатенки. Матиас постарался дышать медленно, глубоко, но его нервы, наэлектризованные бессонной ночью, светом неоновых ламп и сигаретным дымом, вибрировали в горле, как струны расстроенного инструмента. Его рассудок был сейчас таким же серым и грязным, как стены, потолок и пол в этой тюрьме. Вонь от параши -тяжелая, удушающая -перебивала прогорклый запах остывшего кофе и засохших круассанов. Мысли Матиаса снова вернулись к Джоанне -бледнокожей Лолите, отдававшейся ему с отстраненно-капризной гримаской на лице. Он не помнил, чтобы откровенничал с кем-нибудь еще, кроме нее. Как она связана с легавыми? Может, ее замели на сатанистском сборище и она сдала его, надеясь купить свободу?
-Так вот, при этом варианте в тюрьму ты не отправляешься, никто на твою задницу не покушается, и ты продолжаешь делать то, что любишь больше всего на свете, -подвела итог Кэти.
-Но под нашим контролем, -добавил Блэз.
-Нам нужны... надежные агенты для внедрения в некоторые экстремистские группы.
-Чтобы произвести среди них легкую приборочку.
-Ну и, поскольку мы, естественно, не питаем слепой веры в род человеческий...
-...потому что тесно с ним соприкасаемся...
-...и знаем, на какие мерзости он способен, мы не будем столь наивны, чтобы просто спустить тебя с поводка.
-Ты что-нибудь слышал об электронных браслетах?
Матиас буркнул нечто нечленораздельное, что вполне могло сойти за "да".
-Так вот, тебя снабдят таким браслетом, -сказала Кэти. -Конечно, не тем, какие надевают на лодыжку или запястье, тот прибор, о котором я говорю, внедряют под кожу...
-Браслет нового типа! -заржал Блэз. -Миниатюрный.
Из суперсинтетики. Величиной с четвертинку рисового зерна. Эту штуку уже испытали на животных, а теперь вот перешли на людей.
-Он будет 24 часа в сутки настроен на частоту спутника-шпиона. И нашей информационной сети.
-И мы сможем отыскать тебя в любое время в любой точке земного шара.
Блэз встал, прошелся по комнате, бросил сигарету в пустой стаканчик. Матиас заметил, как блеснула сталь рукоятки в кобуре под мышкой. Первой его реакцией стали гнев и отвращение. Хорошенький выбор они ему предлагают -променять постыдно-жалкое существование волка в клетке на жизнь цепного пса. В памяти всплыли обрывки басни Лафонтена "Волк и Пес", которую он когда-то изучал в школе, -пока не бросил все к чертовой матери.
-Ты не узнаешь, куда мы засадим тебе жучка, -пояснил Блэз. -Ато ведь ты способен уподобиться хищнику, отгрызающему лапу, попавшую в капкан!
-Вот-вот -тебе пришлось бы откусить себе обе руки и ноги, да и то результат не гарантирован!
-Ты его никогда не найдешь -хоть обрентгенься!
Они хотят сделать из него стукача, одного из тех педрил, что проникают в банду и завлекают ее членов в сети полиции и спецслужб. Матиас однажды присутствовал при публичном наказании разоблаченного доносчика, молодого араба, "выбравшего не ту сторону". Его долго били и оставили голым умирать в подвале, изрезав ножами все лицо. Какое-то странное чувство -то ли брезгливость, то ли боязнь не выдержать и сблевнуть -не позволило Матиасу участвовать в линчевании, которому с такой бесконечной свирепостью радовались девушки из банды. Ему была отвратительна коллективная истерика, ненависть к предателю превратилась в жалость, он почувствовал отвращение к остальным, к своей уличной семье, издевавшейся над бездыханным телом.
Именно в ту ночь он осознал, как жестоко человеческое сообщество, и выбрал одиночество.
-Такова альтернатива, Матиас. -Кэти решила продолжить наступление. -Или в камеру на тридцать лет...
-Хотя такой, как ты, больше пяти в тюрьме не протянет...
-Или ты соглашаешься работать на нас. Когда я говорю "на нас", то имею в виду нас двоих -Блэза и меня.